Когда состоялся курилтай Гуюк-Хана, султан Кутб ад-Дин также принял в нем участие и пожелал вновь управлять султанатом. Но Чинкай, будучи наставником кутлук-султана Рукн ад-Дина, воспрепятствовал этому, и был отдан приказ — также, как перед тем повелел Каан, — чтобы он оставался при министре (ṣāḥib) Ялавачи, а за султаном Рукн ад-Дином была бы сохранена назначенная ему должность.
Рукн ад-Дин, таким образом, продолжал управлять землями Кермана и уплачивал установленную дань в балишах и верблюдах эмирам, назначенным для ее сбора до тех самых пор, пока /216/ трон Империи не был осчастливлен восхождением на него Менгу-каана. Тогда Кутб ад-Дин отправился ко двору в сопровождении министра Ялавачи, и Менгу-каан принял их милостиво и пообещал оказать им всяческое покровительство. Он назначил его султаном того края[1361] и отправил с ним монгола-баскака. Когда они достигли Герата, Кутб ад-Дин послал вперед гонцов, чтобы известить Рукн ад-Дина о милости, оказанной ему Императором мира, и велел ему явиться, чтобы заслушать ярлык.
Рукн ад-Дин понял, что времена изменились. Он отослал гонцов назад и в рамадан 650 года [декабрь 1252-январь 1253] забрал из своего имущество все, что смог, и в сопровождении тех из своих слуг, у которых были причины опасаться Кутб ад-Дина, отправился в Луристан. В Йезде к нему присоединился сын его сестры Ала ад-Даула[1362] вместе со своей матерью, и стало известно, что они направились в Багдад и отправили послание Предводителю Правоверных...[1363]. Однако они не знали, какой путь избрать, поскольку если бы [халиф] принял их, их отношения [с Менгу-кааном] испортились бы еще больше. Поэтому Рукн ад-Дин оставил большую часть своего багажа в Луристане, а сам отправился ко двору. Когда он достиг Гирдкуха, животные, отпущенные пастись на ниве средь бела дня, еретики послали отряд, чтобы захватить их, когда они спали после обеда, а их кони мирно щипали траву, и заставить испить напиток смерти. /217/ Рукн ад-Дин не спал, и когда появилась банда этих несчастных, он вскочил на коня вместе с пятью или шестью другими, чьи кони были оседланы, и отчаянно сражался, и вскоре остальные его спутники оседлали своих коней и присоединились к нему, и, перебив большую часть еретиков, они продолжили свой путь. На следующий день прибыл Бука и из-за этой битвы он испытывал к Рукн ад-Дину глубокое почтение и оказал ему большое уважение. И оттуда он отправился ко двору Императора мира Менгу-каана. (Мне довелось встретить его в Алмалыке в рамадан 651 года [октябрь-ноябрь 1253], когда я возвращался из великой орды Менгу-каана; было видно, что страх и ужас овладели им, а свет удачи и процветания погас для него).
Когда он прибыл к Менгу-каану, пришло сообщение от Кутб ад-Дина о том, что он направлялся в сторону Багдада; и Кутб ад-Дин лично отправился вслед за ним. Оба они были допрошены, и в конце концов его передали Кутб ад-Дину, чтобы он осуществил то, что предначертали для него Судьба и Рок; и он предал его мечу уничтожения. Кутб ад-Дин тогда решил, что королевство Керман было очищено от следов притеснений, Фортуна, против своего обыкновения, оказалась верной любовницей. Прибыв в свою столицу и подчинив все окрестные земли, он несколько раз приезжал ко двору Хулагу и был отмечен всевозможными милостями, /218/ как вдруг Смерть внезапно набросилась на него из засады Фортуны, и в 656/1258 году он скончался.
Если даже ты прожил в покое всю жизнь, И вкушал наслаждения всю свою жизнь, Все равно в конце ты должен уйти, и тогда Жизнь покажется сном, который снился всю жизнь.
[XXVI] О ЧИН-ТЕМУРЕ И ЕГО УПРАВЛЕНИИ ХОРАСАНОМ И МАЗЕНДЕРАНОМ
Первым эмиром, назначенным правителем Хорасана и Мазендерана, стал Чин-Темур, по происхождению каракитай[1364], которого Туши поставил баскаком Хорезма в то время, когда этот город был завоеван. Когда Император мира Каан назначил Чормагуна правителем Четвертой страны[1365], он издал ярлык о том, что вожди и баскаки повсюду должны собрать войска и оказать содействие Чормагуну; и Чин-Темур выступил из Хорезма через Шахристан и в то же время предоставил в расположение Чормагуна других эмиров, представлявших принцев. Так же и Чормагун предоставил в его распоряжение по эмиру от каждого принца и сына принца: Кул-Болат[1366] представлял Каана, Нозал[1367] — Бату, Кызыл-Бука[1368] /219/ — Чагатая и Йеке[1369] — Соркотани-беки. В то время Коргуз[1370] был членом свиты Чин-Темура и вскоре был назначен на должность казначея.
Чин-Темур призвал все страны, встречавшиеся ему на пути, покориться, в том числе такие города, как Язир, Ниса, Кукрух[1371] и Джаристан[1372]; и своей добротой он завлек их в аркан послушания, а тех, кто поднимал мятежи, он укрощал силой оружия.
Когда Чормагун уезжал, в Хорасане было неспокойно. Никоторые города он подчинил и поставил в них баскаков, однако другие все еще не продели голову в ворот покорности. Повсюду объявлялись тюрки и мятежники и сеяли смятение среди людей, и часто сброд и чернь (runūd va aubāh) одерживали верх, так что область, которая была покорена и в которой установился мир, вновь ввергалась в пучину хаоса из-за этих бедствий и волнений. Так, Карача и Яган-Сонкур, эмиры султана Джелал ад-Дина, устраивали набеги на Нишапур и подчиненные ему земли; и поскольку умы людей все еще /220/ смущали сообщения о султане, в том крае не было мира. И порой какой-нибудь эмир появлялся в некой местности и воздвигал крепость на вершине горы. Люди нападали друг на друга и захватывали в плен и убивали один другого, и баскаки, оставленные повсюду Чормагуном, были перебиты Карачей и его тюрками, которые уничтожали всякого, кто хотя бы помыслил о том, чтобы покориться монголам.
И по этой причине Чин-Темур отправил в Нишапур Кул-Болата, чтобы тот покончил с Карачей. Мой отец вместе с некоторыми вельможами и знатными людьми прочел стихи бегства и, покинув тот город, отправился в Тус. А в то время во внутреннем городе Туса жил человек по имени Тадж ад-Дин Фаризани[1373], который превзошел всех неверных в убийствах и предательстве и захватил крепость в Тусе. Когда мой отец и вельможи прибыли туда, они послали к нему надежного человека, чтобы сообщить ему о своем прибытии и попросить убежища, ибо «утопающий хватается за соломинку». Он ободрил их ложными посулами, и они, положившись на его лицемерные слова, отправились в путь и пришли к той крепости.
Тот,
кто в отчаянии ищет защиты у Амра,
Подобен тому,
кто ищет у огня защиты от пылающей земли[1374].
Когда Кул-Болат, разбив Карачу, вернулся, он узнал об отъезде тех людей и послал гонца к Фаризани с требованием их возвращения. Последний отправил их к нему, думая, что Кул-Болат предаст их смерти. Тот же, напротив, принял моего отца и тех вельмож со всевозможными милостями, и мой отец написал по этому случаю следующую киту: