Как рассказал Алексанян, «краткий анализ», несмотря на его очевидную антиюкосовскую направленность, был в ходе судебного процесса по его аресту преподнесен прокуратурой и следствием как некое произведение правового управления нефтяной компании и одно из подтверждений необходимости содержания обвиняемого в условиях несвободы. По информации Алексаняна, этот же документ использовался в аналогичных целях и в делах некоторых других юкосовцев. А на самом деле, как удалось установить несколько позже, он был составлен по инициативе одного из недругов руководства ЮКОСа, названного в одном из выступлений защиты «свидетелем обвинения многоразового использования» Евгением Рыбиным.
Алексанян предупредил меня, что сей опус вполне может быть использован и против Ходорковского с Лебедевым в рамках второго судебного процесса в Хамовническом суде. И действительно, «Краткий анализ» присутствовал в уголовном деле, в томе 25. Расположен он был в такой последовательности, что можно было подумать, что документ был извлечен из компьютера, изъятого у начальника правового управления ОАО «НК “ЮКОС”» Дмитрия Гололобова.
Благодаря предупреждению Алексаняна, защита сыграла на опережение и озвучила данную ситуацию в очередном заявлении об отводе прокуроров. Там сообщалось, что 7 апреля 2006 года, когда Басманный суд г. Москвы заключал под стражу Алексаняна на основании представленных следствием материалов, основным из них являлся отмеченный «анализ». Инициируя арест, следователь Радмир Хатыпов ссылался в обоснование своих доводов на «изъятый при обыске в служебном помещении Гололобова Д.В. документ под названием “Краткий уголовно-правовой анализ действий, совершенных руководителями и собственниками Группы "Менатеп-Роспром-Юкос"”, в процессе предпринимательской деятельности». Именно на него затем в дальнейших судах ссылался не единожды и прокурор Валерий Лахтин.
Однако, как было сказано в заявлении об отводе, «достоверно установлено и подтверждено документально, что “краткий анализ” был составлен по указанию небезызвестного нам и суду профессионального “свидетеля обвинения” г-на Рыбина Е.Л. юридическим департаментом возглавлявшейся им фирмы “Ист Петролеум”. Этот документ был представлен Рыбиным следователям Генеральной прокуратуры РФ, которые приобщили его в качестве приложения к протоколу допроса указанного лица от 9 февраля 2004 года по уголовному делу № 18/33-03 по обвинению сотрудника службы безопасности ОАО “НК "ЮКОС"” Алексея Пичугина». Там же говорилось: «Совершенно очевидно, что “надзирающий” прокурор Лахтин заведомо знал, что состряпанный Рыбиным и его помощниками документ был затем вброшен в другие дела по обвинению сотрудников ОАО “НК "ЮКОС"” под видом якобы обнаруженного при производстве следственных действий. И не только знал, но и активно использовал данную фальшивку в ходе своего участия в судебных процессах, в том числе в целях осуществления необоснованных арестов граждан».
Контратака защиты имела свои результаты – «анализ» не попал в число оглашавшихся прокурорами доказательств и был исключен из арсенала обвинителей как битая карта.
Среди иных тем мы обсуждали текущие события в Хамовническом суде, возможности использования прокуратурой некоторых наиболее активных свидетелей обвинения, практику ЕСПЧ, процессуальные нарушения в деле самого Алексаняна. Он подробно рассказывал о том, в каком плачевном состоянии нефтяная компания «ЮКОС» была приобретена командой Ходорковского и как возросли ее показатели добычи нефти и капитализация к моменту начала атаки со стороны государства; о проблемах, встававших в связи с необходимостью удовлетворять интересы миноритарных акционеров; о разработке консолидированной отчетности и выходе на западный рынок ценных бумаг; о своем собственном теснейшем сотрудничестве с аудиторской организацией «Прайсвотерхаус Купере», затем под давлением правоохранительных органов отозвавшей свои заключения явно в угоду следствию по делу Ходорковского и Лебедева.
Он был крайне огорчен и раздосадован поведением хорошо ранее ему знакомого сотрудника «Прайсов» Дага Миллера, поскольку совместно и неоднократно подробнейшим образом обсуждал с ним структуру корпоративного устройства ЮКОСа и варианты возможных действий компаний, входивших в его периметр. Алексанян подчеркивал, что Миллер обладал максимально возможной информацией о деталях работы нефтяной компании. Некоторые торговые и финансовые схемы, вызывавшие сомнения у сотрудников аудиторской организации, специально изменялись, чтобы снять возникающие вопросы. Алексанян назвал Миллера лжецом после того, как тот заявил на допросах в прокуратуре о неких неведомых ему обстоятельствах деятельности ЮКОСа и поставил свою подпись под письмами об отзыве аудиторских заключений. Естественно, что таким поведением аудитора с удовлетворением воспользовалось следствие, а затем и Хамовнический суд, в чьем обвинительном приговоре фамилия Миллера упоминается 44 раза…
Со своей стороны, я просил Алексаняна откомментировать ряд документов, на которые имелись ссылки в обвинительном заключении наших подзащитных, а также объяснить причины проведения некоторых организационно-хозяйственных операций компании, например имевшее место выведение из активов дочерних нефтедобывающих предприятий ЮКОСа сервисных предприятий.
Порой мы обсуждали поступки некоторых его бывших сослуживцев. По отношению к некоторым из них он бывал категоричен, пожалуй, даже излишне. На это обстоятельство обратили как-то внимание и журналисты. Зоя Светова на страницах «Нью тайме» (№ 37 от 8 ноября 2010 г.) привела такие слова Василия Алексаняна: «Мое отношение к уехавшим юкосовцам сложное и простое одновременно. Я им не судья, но такое поведение не вызывает у меня уважения. Я считал и считаю, что нужно быть бойцом. А если ты ничего не боишься, кроме Господа, – даже наши доморощенные фашисты ничего с тобой сделать не смогут. Сказано в Ветхом Завете: “Подвизайся за истину до смерти – и Господь Бог поборет за тебя”. Наверное, человек, прошедший испытания, какие выпали на долю Алексаняна, вправе высказывать такое мнение. Даже хорошо понимая, что вряд ли его многие в этом поддержат… Естественно, что каждый раз при встрече он рассказывал об изменениях в состоянии своего здоровья, также о происходящих вокруг него событиях. События эти, прямо скажем, не радовали. Сначала имелись подозрения, что за ним не просто установлен контроль, но и производятся действия устрашающего характера. В одном случае это были какие-то чудеса с обвинениями водителя Алексаняна, якобы совершившего ДТП на машине, на самом деле находившейся в это время в гараже. Василий Георгиевич позвонил, очень огорченный, и попросил при необходимости подключиться к разбирательству. В другом случае у автомобиля, которым он управлял, вдруг оказались плохо прикрученными колеса, что едва не привело к аварии с непредсказуемыми последствиями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});