— Откуда ты знаешь, что это? — кивнул я на медальон.
— Возраст. Я многое видел в своей жизни.
— Не виляй, Атаульф, — сам не знаю, попросил или приказал ему. — Нарушен Закон. Мне нужны все детали, знать их — мой долг.
— У Этельреда был советник из этих, — указал взглядом друид. — У того, который Неразумный. Священные Дома зубами скрежетали, а поделать ничего не могли — Незримая Власть запрещала. Я тогда при дворе часто появлялся, чувствовал, чем от того типа разит. Он, правда, особо не наглел, потому и продержался довольно долго, пока Этельреда не свергли. Мне интересно было, за что его старая кровь так невзлюбила, я потом ваших поспрашивал и много чего интересного узнал. Эта сила и впрямь настолько опасна?
— Она непредсказуема. Непонятна. Если уж мы сущностей Изнанки, с которыми тысячелетия общаемся, понять не можем… Любая попытка взаимодействия с чуждыми силами до сих пор заканчивалась плохо. Иногда раньше, иногда — позже, но конец был один.
Абсолютная правда. Попытки изучения неизбежно приводили в лучшем случае к смерти экспериментаторов, в худшем Священные Дома разгребали последствия натуральных катастроф. Эпидемии, образование пустынь на месте цветущих царств, поголовно сошедшее с ума население Мадагаскара, ценой серьёзных потерь разрушенный Фонтан Вечной Юности, превращавший людей в кремниевую форму жизни — перечислять можно долго.
— Люди слишком любопытны, — заметил древний маг. — И непослушны. И жадны. Они не прекратят попытки заполучить то, что возвысит их над другими. Не разумнее ли позволить некоторым избранным изучать неизвестную, пусть и опасную, область высокого искусства? Под вашим присмотром.
— Одно время Священные Дома пытались вести описанную тобой политику. Мы были вынуждены отказаться от нее. Даже под нашим присмотром вероятность человечества пережить это изучение колеблется в районе десяти процентов. После того, как пророки дружно подняли вой, запрет принял окончательную форму.
А ещё контроль Домов не помог избежать нескольких разрушительных инцидентов, после последнего из которых из-за Врат явился посланник с указанием прекратить эксперименты. Вопрос был закрыт.
— У тебя есть предположение, кому служили нападавшие? — перевел я тему.
— Думаю, кто-то служил, а кто-то работал, — уточнил Атаульф. — Действовали они слишком по-разному, снаряжение тоже отличается. Та пятерка, что почти до меня дошла, очень хорошо подготовлена была и артефакты у них качественные. Остальные два десятка — наёмники, правда, неплохие. А вот кто их послал… Сам пытаюсь понять. Враги у меня есть, но они сейчас, вроде как, своими делами заняты.
— Кого-нибудь живьём взял?
— Как почуяли, что в плен попадут, с собой покончили. От тел только пепел остался. Хотя пару наёмных голов я сумел сохранить.
— Отдай их мне. Попробую выяснить, из какого они отряда, и кто их нанял.
— Призывать будешь?
Старшей некромантией, сиречь призывом отражений живых из ноосферы планеты, мне пока заниматься рано. Наука эта не для новичков. Хотя, если других вариантов не останется, придётся и её осваивать.
— Для начала схожу в Кровавый квартал, может, там их опознают.
Глава 4
Я не собирался прыгать перед Атаульфом на задних лапках, поэтому в тот день никуда не пошёл. Что бы он там ни думал, Черная Вода не станет решать его личные проблемы. Создателя артефакта я найду, но сделаю это так и тогда, когда сам сочту нужным. Время терпит. Кроме того, отряд Эдди «Бобра» вернется с контракта только в субботу, а по поводу двух покойников лучше беседовать с ним. Головы обладали явно азиатскими чертами, так что Бобер, долгое время проживший в Китае и прекрасно разбирающийся в тамошней наёмной братии, может их опознать или хотя бы подскажет, у кого имеет смысл спрашивать. Кличку ему, кстати, дали за любовь постоянно что-то грызть: спички, деревянные палочки и всё такое.
Следующий день тоже посвятил своим делам. Сидел в общем зале «Клевера» под отводом глаз, расслабленно цедил черный чай и без стыда подслушивал чужие разговоры:
— Милый, помнишь, мы были в Турине, и ты обратил внимание на белое платье с таким забавным бантом сзади?
— Да, дорогая.
— Вот именно! Задницу девицы, виденную один раз десять лет назад, ты помнишь, а о том, что я просила купить новый ковер, ты забыл!
Семейная пара. Муж с обреченным видом не отрывает глаз от стола, справа жена упоённо и привычно выносит ему мозг. Неужто и меня не минует чаша сия? Не, исключено. Хремет настаивал, да и сам я в принципе против брака ничего не имею, но перспектива получить в спутники жизни вот такую дамочку стимулирует не спешить с выбором.
— Рынок и без нас переполнен. Из Шотландии приходит оружие гоблинского изготовления, рядом Швеция с её мастерами, миланцы хорошо представлены. А испанцев местные не любят, при слове «Толедо» кривятся.
— У них напряженные отношения с имперцами, практически ничего не приходит из Аугсбурга и Золингена.
— Не имеет значения. Белое оружие теряет актуальность, с каждым годом его берут всё реже…
Смуглый кабальеро прав и не прав одновременно. Если рассматривать простой холодняк, все эти палаши, сабли, рапиры с минимальным зачарованием, изготавливаемый в крупных центрах для многочисленных европейских армий, то да — следует признать, что спрос на подобного рода оружие падает. Во всяком случае, он не растет. Простые люди предпочитают огнестрел, профессионалы при первой же возможности обзаводятся чем-то серьёзным. Клинки мастерской работы являются полноценными боевыми артефактами, с незачарованными собратьями их роднит только форма и традиции общества. До тех пор, пока человечество не ударится поголовно в пацифизм, их создатели не останутся без работы.
— И здесь появились эти новомодные ценники! То ли дело раньше — поторгуешься с продавцом, обсудишь новости, выскажешь своё мнение о качестве товара, поругаешь одних поставщиков, других похвалишь… Глядишь, цену едва ли не на треть скинули!
— Ну, не знаю. Некоторые продавцы бывают очень назойливы. От них без покупки не уйдёшь, даже если случайно в лавку зашел.
— Так в том-то вся и прелесть! Эх, что-то не то американцы придумали.
— Чего ж вы хотите от бунтовщиков из колоний?
У нас, конечно, большинство лавок работает по старинке, но парочка магазинов самообслуживания тоже появилась. В последних продают всякую дешевую фигню. Торговцы Перекрестка чутко держат нос по ветру и быстро осваивают новые способы втюхивать товар доверчивому покупателю.
Наконец, появился человек, которого я ожидал. За пятнадцать минут до назначенного времени. Он оглядел заполненный зал и уже собирался обратиться за помощью к разносчице (официантов здесь не было, нет и не будет, пока жив Глен), однако ощутил посланный мной легкий ментальный толчок. Развернулся, недоуменно шаря по столикам взглядом. Пришлось слегка изменить структуру полога, чтобы мужчина заметил поднятую в приветствии руку.
— Простите, мистер Блэкуотер, не увидел вас сразу, — подойдя поближе, он глубоко поклонился. — Надеюсь, я не опоздал?
— Ничуть, мистер Дикенс, это я пришел раньше. Присаживайтесь, — я жестом указал ему на стул, после чего снова поднял руку, подзывая Дану.
С Дикенсом мы встречаемся уже не первый раз. Он богат, занимает приличный пост в Министерстве финансов и является председателем Лондонского клуба гурманов. Познакомил нас Синклер, лечивший Дикенса от неприятной болячки и попутно высмотревший редкое проклятье, справиться с которым самостоятельно не смог. Проклятье я снял и думал, что больше забавного финансиста не увижу, пока неделю назад он не прислал письмо с просьбой о встрече.
— Юный лорд?
Я кивком указал Дане на гостя.
— Эээ… — тот покрутил головой, пытаясь разглядеть, что едят соседи. — Ваше фирменное. Не очень жирное.
— Каре из ягненка с лавандой почти готово.