«Мысли буддиста» — поразительно ясные и точные мысли. В первой части книги изложена общая концепция буддизма. Применяя метод мадхьямаков-прасангиков (одна из школ северного буддизма), автор убедительно раскрывает единый источник всех буддийских концепций, показывает, что хинаяна (узкий путь освобождения), махаяна (путь соборного освобождения) и ваджраяна (путь безусловного нахождения буддовости) вырастают, как три ветви из одного ствола, и каждая из них имеет свои цветки и приносит свои плоды. С точки зрения закона и процесса совершенствования рассматривается история возникновения Земли и появление жизни на ней. При этом привлекаются данные современной науки. Сам Бидия Дандарович говорил мне, что первая часть — это часть относительная, она написана для нашего времени. Абсолютная часть — пути совершенствования — изложена во второй части книги. Как два рога на голове тантрийского божества Ваджрабхайравы сходятся воедино в его теле (его системе), означая введение в единство двух истин, абсолютной и относительной, так и в книге нашего Учителя сведены воедино относительная и абсолютная истины буддийской теории и практики.
Здесь же началась деятельность Бидии Дандаровича по вращению колеса Дхармы — проповеди буддийского Учения. Проповедь Учения начинается не со слов. Проповедь — это отдача того, что у человека есть. Когда буддизм впервые пришел в Тибет, тибетцы отправлялись в Индию, находили Учителей, получали посвящения и наставления и возвращались на родину через 15-20 и более лет — после того как они реализовывали все, что они получили. Проповедь буддизма начинается с того, что в стране появляется Будда, и проповедью может быть даже его громоподобное молчание. Бидия Дандарович верил, что его Учитель Лубсан Сандан стал Буддой. Мы, ученики Бидии Дандаровича, верим, что сам он — Будда.
Первые ученики у Бидии Дандаровича появились еще до лагерей и в лагерях, среди них были люди разных национальностей. Но в 1965 г. произошло событие, которого, как рассказывал мне Бидия Дандарович, он уже ждал. К нему приехал первый ученик с Запада. Вскоре и другие ученики с Запада России, из Украины, из Прибалтики стали приезжать к Бидии Дандаровичу. Всего на процессе 1972 года было названо более 60 учеников, приезжих и местных. Так естественно образовалась мирская сангха, община учеников одного Учителя.
В его деле Учителю помогали некоторые ламы: вернувшийся из ссылки Ц. Гатавон, настоятель Иволгинского дацана Ц. Цыбенов, лама того же дацана Гэндун-Цырен, Дид-Хамбо (впоследствии Хамбо-лама) Жимба-Жамцо Эрдынеев и другие.
Затем европейские ученики стали появляться и у некоторых лам Иволгинского и Агинского дацанов, у стариков, поселившихся в селах Бурятии и Аги после лагерей и ссылок.
Кроме устных наставлений, которые давал своим ученикам Бидия Дандарович, он перевел для своих учеников ряд текстов с тибетского и монгольского языков. В основном это были тексты, связанные с тантрийской практикой. Но не только. В 1971-1972 гг. он переводил на русский язык книгу великого тибетского йогина Нацог-Рандола «Карнатантра»[312]. Здесь, в частности, изложены основы дзогчена — «великого завершения». Переводы текстов такого рода на английский язык стали появляться лишь в последние годы...
На работе я сидел в одном кабинете с Бидией Дандаровичем около двух лет. Общение с этим удивительным человеком оставило во мне и во многих людях, общавшихся с ним, глубокий след. Не говоря уже об учениках, к Бидии Дандаровичу обращались тибетологи, буддологи, монголисты, за консультациями приходили писатели (Д. Батожабай), приходили поговорить поэты (Д. Улзытуев). Совместно с Б. Санжиным Бидия Дандарович написал историческую повесть «Путь праведный» о вхождении Бурятии в состав России.
Однако простить буддийское мироощущение власти ему не могли. Будучи как-то вызван в обком, в ответ на упреки в том, что он не скрывает, что он буддист, Бидия Дандарович сказал: «Хоть сажайте меня, хоть расстреливайте, но я буддистом родился, буддистом живу и буддистом умру».
В августе 1972 г. Бидия Дандарович был арестован. Еще за несколько месяцев до этого он как-то сидел в комнате задумчивый, перебирал четки. Неожиданно, обращаясь ко мне (больше никого в комнате не было), он произнес: «Видимо, этого не избежать. Ничего нельзя сделать. Скоро нас будут арестовывать. Но я думаю, что наши Учителя не допустят, чтобы наши ребята сидели по дурдомам. Они выйдут». И все. Больше к этой теме Бидия Дандарович долго не возвращался. В июле 1972 г. Учитель начал свою последнюю прижизненную проповедь, которая длилась до дня его ухода 26 октября 1974 года, и набат ее слышен до сих пор.
* * *
О суде писать неприятно: следствие велось откровенно тенденциозно, прокуратура была вызывающе агрессивна, суд был болен и послушен.
Приведу лишь несколько характерных эпизодов.
С участием оперработников был проведен ряд негласных и гласных обысков, причем в протоколах гласных обысков без обиняков писали: обыск проводится «с целью отыскания и изъятия буддийской литературы и предметов буддийского культа».
В нарушение закона большинство учеников Бидии Дандаровича были насильно подвергнуты психиатрической экспертизе до предъявления обвинения. В результате амбулаторного (!) обследования четверо были признаны невменяемыми, естественно, с диагнозом «вялотекущая шизофрения». Как это происходило, я знаю по себе. Меня подвергли принудительной экспертизе дважды. Первый случай просто комичен, второй трагикомичен — от диагноза «вялотекущая шизофрения» меня спасло некоторое знание латыни. А было это так.
Первый раз меня обследовала женщина — психиатр в спецприемнике МВД, куда я и мои друзья были посажены за наши настойчивые требования взять у нас показания, так как вначале следствие допрашивало только тех, кто мог дать или кого можно было заставить дать нужные следствию показания. В ходе «ознакомительной беседы» психиатр на свой очередной вопрос «Как вы родились?», получила бесхитростный ответ: «Не помню». «Как так?», — удивилась психиатр, — «Я очень маленький был, и естественно, что не помню, как я рождался». — «Ну, я имею в виду, нормально ли?» — Поскольку я веду себя нормально и разговариваю с Вами нормально, то я думаю, что — нормально». Психиатр была обескуражена, прервала собеседование и отпустила меня с миром обратно в камеру.
Второй раз «собеседование» со мной проводил главный психиатр Улан-Удэ. В ходе «беседы» он задал мне вопрос о моем отношении к Бидии Дандаровичу, на что получил ответ: “Omnia mea mecum porto”. На эти слова он очень спокойно заметил: «Я восточных языков не понимаю». — «Простите, но вы ведь окончили мединститут?» — «Да». «Значит, вы изучали латынь. А я ведь ответил вам на латыни. Но если вы ее забыли, готов для вас перевести на невосточный русский язык: “все свое ношу с собой”. В том числе и мнение свое о людях я держу при себе, и делиться им с вами у меня нет оснований».
Присутствовавшие врачи с трудом удерживали смех, прыская в ладони. Главный психиатр весь побагровел, минуты три, превозмогая себя, сидел молча, затем сквозь зубы процедил: «Идите». Свидетелем последовавшего телефонного разговора с прокурором, куратором следствия, был В. Ш. Аранов, бывший в это время на допросе у этого прокурора.
Я же настаивал, чтобы вы еще и этого обязательно признали невменяемым, — говорил в трубку прокурор.
Я вам и так четверых невменяемыми сделал, а этого не могу, не могу, не могу! — кричал в ответ главный психиатр.
На суде обвинение основывалось на данных «научно-атеистиче- ской, искусствоведческой» экспертизы, подготовленной непосредственным начальником Б. Д. Дандарона[313], неспециалистом по буддизму, и известной ученой-атеистом[314], которая не решилась даже явиться в суд для защиты своей экспертизы. В тексте «экспертизы» были столь явные нелепости, что суд вынужден был отклонить ее. Так, в «экспертизе» утверждалось, что «буддизм есть насилие, в нем существуют изуверские секты», авторы «экспертизы» позволили себе ряд замечаний, выходящих за рамки их задачи и представляющих просто нападки на Б. Д. Дандарона и обвинения его в «преступлениях». Явившийся же на суд «эксперт», не будучи способным ответить ни на один из специальных вопросов адвоката Н. Я. Немеринской, вообще отказался говорить, ссылаясь на то, что он не компетентен в вопросах буддизма.
Известного эстонского востоковеда Л. Мялля оперработники трижды пытались арестовывать уже в суде, чтобы он, как непосредственный свидетель некоторых эпизодов, не смог дать показаний, расходящихся с версией следствия. Я смог отбить его (я выражаюсь не фигурально), за что мне один из оперативных работников посулил большие неприятности (действительно, после этого мне не один раз устраивали провокации).