Катя удивленно уставилась на председателя. Откуда он появился? Если приехал из правления, то почему не слышно было машины? Если шел пешком, то сначала он должен был пройти мимо Кати, а потом уже оказаться около цыганки. Если пришел из леса, то его было бы видно издалека. Не с неба же он свалился прямо на цыганку!
— Ты мне объясни, что ты там напридумывал? — не унималась бабушка.
В ответ председатель еще больше нахмурил брови.
— Кладбище там будет, Ирина Семеновна. — Голос у председателя был низкий, хрипловатый. — Правление выбрало это место. Сейчас тракторы все зачистят, и кладбище начнет функционировать.
— Функционировать… — Рядом с председателем бабушка казалась маленькой и хрупкой. — А ты людей-то послушал? Говорили тебе, не спеши, есть еще место на старом кладбище. Куда ты торопишься? Там и батюшка, и церковь, и земля освященная, и дома́ стоят далеко. А здесь-то, здесь? Что ж, теперь покойники в двух шагах от людей лежать будут?
— Не горячись, Семеновна. — Председатель горой сдвинулся с места. В этот момент он был очень похож на медведя. — Мы уже обо всем говорили. Большинство проголосовало «за». Привыкнете и к кладбищу.
— А детишкам-то как быть? — семенила рядом с председателем бабушка.
— Ничего с твоими детишками не будет. Ночью по чужим садам лазить не страшно, а в ста метрах от кладбища жить — страшно?
Катя попятилась к своей калитке.
Это была Ирина идея — отправиться ночью в соседнюю деревню за председательскими яблоками. В конце весны вредный Полозов распорядился вырубить крошечный лесок, отделявший деревенские усадьбы с картошкой от колхозного поля. Называли этот лесок любовно — карьки, что означало «на ходу». Был он светлым. Росли там тоненькие березки, осинки и маленькие елочки. Это было любимое место всей окрестной молодежи — здесь назначали свидания, ходили сюда жечь костры и печь картошку; горячими июньскими днями тут приятно было поваляться на травке, послушать кузнечиков, половить бабочек.
За неделю этот зеленый пятачок срубили и выкорчевали. Деревья оттащили к краю леса. На месте вырубки весь май цвели ландыши. Ничем не защищенные от солнца, растения быстро вяли. И еще долго торчали скрученные в трубочку коричневые сгоревшие листья.
Увидев это, Ирка и предложила отомстить председателю — посшибать в его саду все яблоки. Идея почти удалась — в сад они залезли, часть яблок оборвали. Но их кто-то заметил, и председатель недолго гадал, чья это проделка. Так что фраза про чужие сады относилась именно к ним.
Катя быстро юркнула за калитку и посмотрела на взрослых.
Вот еще придумали — кладбище под боком устраивать! Конечно, это идея противного Полозова. И за что он невзлюбил их деревню? Ну ладно, они ему еще устроят веселую жизнь!
Из ельника к дороге выбежала Ира. Катя отчаянно замахала ей руками, чтобы сестра не торопилась. Молоко из бидона плеснулось на шорты.
Ира заметила необычное скопление народа около их забора и остановилась. Старая цыганка, что-то бормоча себе под нос, с подозрением смотрела то на одну сестру, то на другую. Председатель, не дослушав бабу Ришу, махнул рукой и пошел через дорогу. Рядом с Иркой он остановился и что-то ей сказал. В ответ Ирка дернула плечом, тряхнула сандалиями, которые она держала в руке. Полозов скрылся за деревьями. Ира ехидным взглядом проводила его и только потом побежала к дому.
— Завтра приходите за молоком вместе, — громко приказала цыганка Валя сестрам и, шелестя юбками, направилась к своей калитке.
Бабушка ахнула, увидев мокрую одежду внучки:
— Ты где ж была-то?!
— В речку упала, — не моргнув глазом соврала Ира и, прищурившись, посмотрела на Катю: — А некоторые и в молоке купаются.
Кате ничего не оставалось, как показать сестре кулак и убежать в дом. Здесь она на ощупь прошла через темные сени, по коридору, где под лестницей, ведущей на чердак, стояла плита, и толкнула дверь в избу.
— Кира пришла, молока принесла, — послышалось с печки.
Двоюродный брат Пашка соизволил проснуться. Был он старше сестер на пять лет, считался взрослым и ночи напролет проводил в гуляньях. А потому и спал до полудня.
Любимых родственниц он различал не сразу и, чтобы не путаться, придумал им смежное имя, Кира — «К» от Кати, остальное от Иры.
— Хочешь, фокус покажу? — Пашка спустил ноги с печки.
— Хочу, — с готовностью отозвалась Катя, ставя бидон на стол.
— Только для этого нужна палка. Такая, потолще. — Он развел руками, показывая, какая должна быть палка. — Поняла?
— Поняла!
Катя метнулась за порог, хлопнула дверью террасы, скатилась по ступенькам. От смородины прут не подойдет, у яблони она ветку не сломает. Может, швабру взять?
— Опять? — Рядом с ней стояла Ира.
Катя топнула ногой, запуская швабру в огород.
Сколько можно попадаться на одну и ту же шутку! Когда брату хочется избавиться от надоедливых сестер, он неизменно посылает их за чем-нибудь — за палками, за листьями березы, за песком…
Катя кинулась обратно в избу. Пашка сидел на диване и прямо из бидона допивал молоко.
Обидно до жути!
— Лопнешь! — зло выкрикнула Катя.
— Не успею. — Пашка кулаком вытер молочные усы. — Как водичка? — весело взглянул он на вторую сестру.
— Мокрая, — ответила Ира, залезая на печку за сухой одеждой. — Пойдешь купаться, станешь тонуть, нас не зови.
— С чего это я буду тонуть? — Павел добродушно улыбался, как кот, наевшийся сметаны.
— Литр молока утащит тебя на дно, — выдала свой приговор Ира.
— Ничего, я как-нибудь договорюсь с местными водяными, чтобы они меня поддержали, — благодушно ответил брат.
— Иди, они тебя как раз на берегу заждались! — крикнула Ира, скрываясь за занавеской в комнате.
— Правда, что цыганка Валя колдунья? — спросила Катя, усаживаясь рядом с братом на диване.
Она его немножко любила. Совсем крошечку. Поэтому про выпитое им молоко тут же забыла. Главное, что ее не гонят, а можно вот так тихо посидеть около него, такого большого, сильного, способного делать абсолютно все. Пашка мог даже на руках ходить. Во!
— Глупости, — отозвалась из-за занавески Ира. — Так могут думать только маленькие девочки.
— Даже если она колдунья, — Павел отодвинул от себя бидон, — молоко у них вкусное. Хотя, скорее всего, отравленное.
— Как отравленное? — От ужаса у Кати вытянулось лицо. Мало того, что дома у них странные вещи происходят, они еще и людей хороших травят!
— Ты что, не знаешь, что все цыгане только тем и занимаются, что изводят людей? — оживился Павел. — Однажды темной-темной ночью они выйдут из своего дома и отправятся в темный-темный лес. Там раскопают черный-черный холм. Достанут черный-черный гроб. Под крышкой на черных-черных подушках будет лежать белый-белый зуб. Его они бросят в свое черное молоко, и оно станет белым. Как будто нормальным. А на самом деле оно черное, ядовитое! Выпивший такое заколдованное молоко навсегда становится рабом цыган. Он прибегает к ним по первому зову, они кормят его останками убитых людей. И чем дольше человек у них служит, тем заметнее он превращается в большого страшного волка. Тот волк снует среди людей под видом собаки и, если учует в толпе знакомый запах того, кто раньше уже пил отравленное молоко, кидается на этого человека и тут же загрызает его… Быстро смотри — вот он! — заорал Пашка, подталкивая сестру к окну.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});