— Есть еще один вариант, — не согласилась Лена. — Вспомни Дербеневых! Посмотри на Веру! Ведь ты его любишь! — в сердцах добавила она.
Анна опустила голову.
— Люблю, — ответила она дрогнувшими губами и глаза тут же стали наполняться слезами. — Люблю. Но для того чтобы простить, надо понять, почему он так поступил. Надо время. Я… Лена, мне так плохо, — опустив чемодан, она уткнулась головой в ее плечо и расплакалась.
Обняв ее за плечи, Лена не выдержала и тоже заплакала. Две женщины стояли в полупустом подземном переходе и почти рыдали.
— Если любишь, можно простить! Даже церковь отпускает грехи! — не представляя, как можно утешить человека в таком состоянии, Лена готова была приводить в пример любые доводы. — Если бы ты видела, как он переживал! Он вчера ни на шаг от тебя не отходил, все сидел на коврике на полу. Если ты уедешь, он этого не переживет… Куда ты поедешь? Тебе же сейчас надо визу открывать и в Россию, и на Украину. Забыла, что ли?
Анна замерла. О своем новом гражданстве она не забыла, но вот думать о том, что попасть в государства СНГ она теперь может только по открытой визе, привыкнуть не успела. Заметив ее смятение, Лена облегченно вздохнула. «Слава Богу! — подумала она. — Не придется хватать ее за руки и вызывать подмогу. Вовремя я вспомнила о визах!»
— Пойдем обратно? — спросила после того, как обе они немного успокоились.
— Нет, я туда не пойду, — отрицательно покрутила головой Анна, вытирая ладошками мокрые щеки.
Вдруг она почувствовала, как земля стала уходить из-под ног, и пошатнулась.
— Ну вот! Куда тебе ехать? — подхватила ее Лена. — Еле-еле в себя пришла… Хочешь, поедем к нам на дачу. Свежий воздух, фрукты, речка рядом. Мама с детьми в доме отдыха на Нарочи, так что тебе никто не станет мешать: отдохнешь, отоспишься. Поехали?
Дождавшись, пока пройдет головокружение, Анна едва заметно кивнула головой. Выбора у нее не было.
Вернувшись к подъезду, она подождала на скамейке, пока Лена сбегала за сумкой и ключами от машины. Естественно, та успела позвонить мужу и предупредить, что они переезжают на дачу.
С трудом очнувшись ото сна в своем кабинете на диване, Виктор собрался было растолкать спавшего в соседней комнате Костю, но затем передумал.
«Пусть поспит. Ему тоже надо отдохнуть. Ленка — умница, сама разберется…»
…Алина проснулась ни свет ни заря и поняла, что сна больше нет и не будет. Время, когда в выходной день она могла позволить себе проваляться в кровати до обеда, безвозвратно кануло в прошлое. Да и вся жизнь после смерти отца окрасилась в другие, далеко не радужные тона.
За прошедшие полгода стало ясно, кто для семьи Семчуковых был истинным другом, а кто дружил с «креслом», которое прежде занимал ее отец. Имел или нет Степан Геннадьевич счета в заморских банках, как поговаривали многие, никому было неведомо, но отложенные им на черный день и найденные в сейфе деньги таяли на глазах. Добрые люди устроили мать на работу администратором в частную парикмахерскую. Алина тоже попыталась найти новую работу, но вынуждена была вернуться на прежнее место. Впрочем, если бы не помощь Локтионова, вряд ли бы ей это удалось.
Надя с Юрием были одними из тех, кто не оставил Семчуковых в беде. Вина за потерю самого дорогого, любимого, близкого по духу человека тяжелым бременем опустилась на плечи Алины, и однажды, не выдержав этой тяжести, она рассказала Локтионову все или почти все. Старый друг семьи стал единственным человеком, кто был посвящен во все обстоятельства смерти Степана Геннадьевича, а холодная, трезвая и расчетливая Алина предстала перед ним в ином качестве: маленькая, жалкая, растерянная девочка, такая, какой он знал ее прежде. Привыкшая к безграничной отцовской любви, она только сейчас стала понимать, что значит самой, без тепла, поддержки и опеки, бороться за жизнь в этом жестоком мире.
Контакт с матерью был утерян давным-давно, но общее горе стало постепенно сближать мать и дочь, хотя поначалу каждая из них переживала его по-своему, в разных комнатах пустой квартиры. И первые шаги в этом сближении стала делать опять же уставшая от одиночества Алина. Близких подруг у нее не было, а мама всегда была дома и, как оказалось, давно ждала, когда дочь захочет поговорить с ней по душам.
Строить новые отношения было непросто: слишком далеко друг от друга они были все эти годы. Приходилось постепенно восстанавливать чувства, которые связывают детей и родителей, крепнут день ото дня или же, наоборот, улетучиваются, оставляя только констатацию факта: вот это — мать, а вот это — ее родная дочь.
Лишь теперь многое в отношениях между родителями стало Алине понятным. Своим незапланированным появлением на свет она буквально сломала им обоим жизнь. Мать, любившая отца и решившая сохранить беременность, так и не получила взамен ни его любви, ни любви своего чада. Отец, вынужденный жениться, чтобы не испортить карьеру, в глубине души ненавидел мать, но не давал воли чувствам и терпел, потому что любимица-дочь должна была расти в нормальной семье. Впрочем, они научились создавать видимость нормальной семьи, преподнося Алину как ярко освещенную солнцем вершину айсберга. Что представляла собой глыба льда под водой, знали немногие.
Дни, ставшие похожими один на другой, складывались в недели, которые в свою очередь незаметно сливались в месяцы. Потеряв в одно мгновение скорее капризный, чем истинный интерес к Крылову, Алина начала по-иному относиться к работе и к сослуживцам. Утратив заносчивость и высокомерие, она стала оттаивать и, согретая теплом и вниманием окружавших ее людей, смотрела на всех другими глазами. Постепенно ей стали отвечать взаимностью и даже приглашать на совместные чаепития во время обеда.
После смерти отца заметно поредел и круг ее поклонников. Оставались лишь несколько изредка названивавших однокашников и Алексей, одолевавший ее звонками и электронными письмами. Но ему она отвечала скупо и лаконично: траур. Несмотря на то что замужество было единственным выходом из тяжелой материальной и моральной ситуации, и, более того, похоже, она его тоже любила, Алина не могла себе позволить выйти замуж за Коптева. И на то у нее была весьма веская причина…
…Открыв дверь душевой кабины, она услышала, как надрывается мобильный телефон. Обмотав голову полотенцем, Алина, набросив халат, поспешила в свою комнату.
— Да, — запыхавшись, ответила девушка, даже не успев взглянуть на дисплей. — Да, Константин Петрович, это я… Сегодня?.. Прямо сейчас?.. Я не уверена, что у меня получится так скоро, машина в ремонте… Хорошо, я возьму такси и к десяти буду в офисе.