— Просто прояви терпение и делай то, что я говорю, — попросил фантом. — Слава Высшим, ты не знаешь их языка, и это дает мне надежду, что все пройдет гладко.
— Вижу, ты мне очень доверяешь, — усмехнулся я, шевеля ногой черные, кажущиеся мертвыми пучки водорослей, выброшенных на берег.
— Пойдем, Демиан, нам сюда, — указал Мархар на узкую тропинку, оттененную сосной. Это было древнее дерево, от одного толстенного ствола отходили узловатые, скрученные сухостью ветви. По коре, неприятно царапая коготками, прыгали бесхвостые черные белки. По сравнению с другими островами этот и вправду был полон жизни.
Пропустив уверенно шагающего босыми ногами по палой хвое Мархара вперед, встречающие нас эрвины замкнули процессию. Тропа увела вниз, погрузилась в изгибающееся, подобно телу змеи, ущелье. На камнях этих самых змей было довольно много, свернувшись комками, они грелись на солнце, и я стал внимательнее смотреть под ноги несмотря на то, что фантом шел первым.
В какой-то момент оглянувшись, я понял, что море уже давно скрылось из виду, заслоненное нагромождениями камней, и тем, кто встал с воды, не видно огней внутри острова. Интересный ландшафт промыла вода в похожих на губки пористых породах.
Несмотря на кажущуюся бесплотность камней, то тут, то там склоны поросли покрытыми колючками кустарниками, соснами и приземистой, не менее колючей травой. Люди встречались все чаще, и все больше удивляла меня жизнь, наполнившая Лалу. Здесь везде была выпотрошенная рыба. Она гроздями висела на ветках, словно диковинные дурно пахнущие плоды, ее раскладывали на камнях и прямо на земле, бесцеремонно сгоняя топотом и отбрасывая палками недовольно шипящих змей. Сотни мух, тяжело гудя, вились вокруг лакомства, и мне неожиданно стало дурно от воспоминаний. Этот звук рождал в моем сердце отклик пережитого кошмара, и я с тоской подумал о том, смогу ли теперь когда-нибудь спокойно относиться к этим вполне безобидным насекомым. Боюсь, что нет.
От тяжелого запаха сохнущего рыбьего жира в недвижимом, жарком воздухе меня едва не выворачивало наизнанку, но островитяне его совершенно не замечали. Это был их привычный быт, вот и все.
В разряженной тени деревьев на камнях устроились женщины, перетирающие крупные рыбьи кости в муку. Они смешивали их с также растертыми сухими водорослями, размачивали все это водой, мешали руками до однородной кашицы, добавляли туда ошметки рыбы и выливали эту жижу на гладкие, специально предназначенные для этого камни, давая ей густеть, спекаться на жаре и подсыхать. Сомнительное угощение.
— Зачем они заготавливают рыбу, когда могут есть свежую? — разглядывая все расширяющееся ущелье, спросил я.
— Ты иногда задаешь совершенно глупые вопросы, Демиан, — проворчал фантом. — Неужели ты думаешь, что Эстолла — единственный корабль, заходящий в здешнюю бухту? Припасы — это то, что всегда нужно карабельщикам. Даже больше, порою, чем товары по выгодной цене. Частенько море обходится с нами слишком сурово, да, — он видимо вспомнил что-то из прошлого и замолчал.
Я с любопытством закинул голову, разглядывая город эрвинов. В мягких известняковых и песчаных породах стен ущелья были выбиты террасы и череда пещер, зияющих на высоте темными проемами, а глубины острова, наконец, разошлись, подобно улицам, сетью проходов и галерей. Эти не имеющие никаких особых инструментов люди умудрились построить целый город с равными и ровными деталями, будь то ширина поднимающихся вверх дорожек со ступенями или провалов, уводящих вглубь. Мой глаз не находил изъянов.
Наша тропа вилась теперь по низу, а над нами, поглядывая свысока, высились стражи с копьями, устремленными вверх.
— Если они упрут острие копья тебе в грудь, это не значит, что тебя хотят убить. К тебе обращаются, — сказал Марахар. — Видишь те камни?
Я видел. Вокруг тропы лежало множество камней, но эти явно были ритуальные, отглаженные прикосновениями, покрытые угольными узорами, они складывались в высокие, выше человеческого роста пирамиды. Их основания были забрызганы белыми кляксами, будто отметинами помета крупных птиц. У каждой такой пирамиды тоже стояли стражи, и я смог разглядеть внимательнее их оружие. Древки мастерились из тростниковых трубок, сверху в расщеп вставлялся отточенный наконечник из белого коралла, а замотано все это было каким-то блеклыми, разлохматившимися волокнами. Наконечники имели причудливую, многогранную форму. На поясах эрвинов висели ножи с грубыми, зазубренными лезвиями из челюстей каких-то хищных рыб, предназначенные не резать, но рвать плоть.
И то и другое оружие казалось крайне опасным. Несмотря на то, что копье предназначено на один удар, если он достигнет цели, жертва будет мертва, даже надеясь на жизнь. От обломков кораллов сложно освободить глубокие, страшные раны.
— Надгробия их вождей, — когда мы миновали каменный курган, сообщил Мархар.
Внешний вид воинов Лалы не оставлял сомнений в том, что со своим оружием, с коим нужно обращаться особым образом, справляться они умеют. Взгляды, которые я ловил на себе, чаще были хмурыми и неприветливыми. Дочь старейшины не оглядывалась и не ждала, уверенно вела нас вперед, зная, что мы не посмеем ступить в сторону с тропы.
— Шива?..
— Демиан, — фантом резко дернул головой, — теперь меня зовут Марахар!
— Это не твое имя, — возразил я, ошарашенный очередной яростной вспышкой.
— Тогда не называй меня никак, — фантом наградил меня чужим, злым взглядом. Еще одна неразрешенная загадка, я все откладываю их, будто потом у меня будет больше времени. Фантом был прав, когда сказал, что я уже привык жить так, будто впереди у меня вечность, и я непременно успею во всем разобраться.
И снова вопросы были забыты, потому что нам пришлось разминуться на тропе со старухой, которая, тем не менее, вряд ли прожила свой сороковой год. То ли время обошлось с ней немилосердно, то ли аборигены в силу дикарства имели столь короткий жизненный срок, но со стороны она показалась мне совсем дряхлой. Пришлось посторониться, чтобы обойти ее, сидящую прямо на краю тропы. Ее иссушенные руки с длинными, набухшими суставами мерно перетирали водоросль камнем, извлекали тонкие белые нити и откладывали их в сторону. Она поворачивала голову и подслеповато щурилась, но вряд ли что-то видела своими затянутыми поволокой глазами.
— Вверх, не зевай, — фантом подтолкнул меня, заставляя идти по ступеням. Дочь старейшины уже смотрела на нас, ожидая на первом ярусе галерей. Когда я добрался до нее, женщина развернулась и нырнула в глубокую темноту грота. Пол здесь был идеально гладким, покрытым такими же, как на камнях, угольными рисунками, но когда я шваркнул босой ногой, обнаружил, что эти рисунки не так-то просто стереть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});