капсулах «Союзов». Может быть – просто допустим, – потому, что в 2018 году за перевозку одного человека в оба конца NASA платила Роскосмосу 82 миллиона долларов – против 21 миллиона долларов в 2006 году.___________________
Китайская Народная Республика, самая честолюбивая космическая держава мира, постоянно загадывает Соединенным Штатам Америки уникальные головоломки. Для политиков, приверженных идее американского глобального доминирования, Китай – противник, угроза, а не союзник или потенциальный партнер. Сотрудничество с ним, по их мнению, неразумно.
Китай – экономический «центр силы» XXI века. В 2016 году Всемирный банк поместил Китай на первую строчку рейтинга стран мира по специальной версии оценки валового национального продукта (ВНП), основанной не просто на общей рыночной стоимости всех товаров и услуг, произведенных в стране, но и на относительной покупательной способности ее валюты. По этому параметру Соединенные Штаты занимают в мире второе место. Экономические результаты Китая поразительны. Восемь лет, до тех пор пока в конце 2016 года он не начал избавляться от бондов казначейства США, Китай был крупнейшим зарубежным кредитором Америки. В 2017 году дефицит торгового баланса Соединенных Штатов в отношениях с Китаем – сильное превышение импорта над экспортом – составил 375 миллиардов долларов, превзойдя достигнутый в 2016 году уровень в 350 миллиардов долларов.
Что до космической мощи Китая, Джоан Джонсон-Фриз считает, что «его потенциал как равного партнера Соединенных Штатов является постоянным источником обеспокоенности для тех, кто считает антагонистическую конкуренцию неизбежной». Майкл Шин доказывает, что у Китая «нет причин признавать американское самопровозглашенное доминирование и гегемонию в космосе» и что Китай «стремится свести на нет это доминирование, поощряя многополярные модификации международного космического режима». Ежегодный доклад Министерства обороны США по военному потенциалу Китая за 2016 год констатирует, что, хотя в 2015 году «Китай допускал высокий уровень напряжения в защите своих интересов, [он] по-прежнему старается избежать прямого и открытого конфликта с Соединенными Штатами». В более долгосрочной перспективе, однако, «военная модернизация, происходящая в Китае, потенциально способна снизить основные военно-технологические преимущества США». Пример такой модернизации – созданный в китайской Народно-освободительной армии в последний день 2015 года новый род войск: силы стратегической поддержки. В них сосредоточены космические, кибернетические и электронные средства ведения войны. Еще один аспект модернизации, согласно докладу Министерства обороны США за 2017 год, – растущий интерес Китая к миссиям вне его границ, в том числе к переброске войск и боевой техники на большие расстояния, оказанию помощи при стихийных бедствиях и строительству заграничных военных баз. Китайские лидеры, сообщается в докладе, стремятся к устойчивым международным отношениям и хотят, чтобы их политика мирного развития была по достоинству оценена. Но Китай также становится все более решительным и «рассматривает Соединенные Штаты как доминирующий региональный и глобальный фактор огромного потенциала, способный как поддержать рост Китая, так и помешать ему». Что касается сил стратегической поддержки, они играют первую скрипку в противокосмической обороне, производстве космических кораблей и ракет-носителей, пилотируемых космических полетах и сборке на орбите собственной космической станции.
В отличие от Европы, Соединенные Штаты упорно сопротивлялись участию Китая в работе Международной космической станции. На ранних стадиях планирования ее задач, еще до того, как Китай стал рассматриваться как угроза – реальная или воображаемая – американскому доминированию в космосе, простым поводом выгнать КНР из «космической песочницы» были происходившие там массовые нарушения прав человека. 1989 год, год падения Берлинской стены, стал и годом студенческих протестов на площади Тяньаньмэнь в Пекине, кровавый разгон которых, со стрельбой в студентов и рабочих, вызвал возмущение во всем мире. Чем шире были заголовки о жертвах режима в «красном Китае», тем менее вероятным становилось приглашение китайских ученых и инженеров на МКС. И все же на протяжении следующего десятилетия, как рассказывает пишущий на темы космоса журналист Брайан Харви, «Китай совершил несколько попыток присоединиться к проекту МКС, делая на этот счет прозрачные намеки приезжающим журналистам и представителям других космических программ, в особенности европейских». Реакция США была неизменной – «категорически игнорировать».
Начало этой политики игнорирования положила «комиссия Кокса», образованная в 1998 году Палатой представителей на волне американского восприятия Китая как «мирового зла». Задачей комиссии было отслеживание «любых случаев передачи технологий, информации, рекомендаций, товаров или услуг, которые могли внести вклад» в усовершенствование китайских вооружений или интеллектуальных возможностей – в духе пресловутого маккартизма 1950-х.
Джонсон-Фриз называет деятельность комиссии Кокса «мелодраматической», «основанной на эмоциях», «технически некомпетентной и политически надуманной». «Практически с порога и без каких бы то ни было оснований, – пишет она, – комиссия объявила спутники связи “угрозой национальной безопасности США”, которые “как технологические объекты двойного назначения подлежат тем же правительственным торговым ограничениям, что и военные спутники, танки или пушки”. Гражданские космические технологии больше не рассматривались как шедевры инженерной мысли, допускающие множество интересных приложений – отныне это были потенциальные средства уничтожения, подпадающие под действие Закона о контроле над экспортом вооружений (ЛЕСА); «Номенклатуры военного имущества США» (USML) и содержащихся в ней определений стратегически важных технологий; инструкций Координационного Совета по многостороннему контролю за экспортом технологий (СОСОМ); Вассенаарских договоренностей о контроле экспорта обычных вооружений и товаров и технологий двойного назначения; и особенно Международных правил торговли оружием (ITAR), которые, если их применять широко, могут из соображений национальной безопасности запрещать любой обмен научными и техническими идеями. Любопытная коллекция образцов политической конъюнктуры, особенно в свете того, что многие другие страны, опираясь на технические достижения США 1960-х, к 1990-м вполне овладели этими технологиями самостоятельно и что в открытом доступе находилось огромное количество передовых инженерных идей и разработок[511].
Итоговый доклад комиссии Кокса открывался обвинениями в адрес Китайской Народной Республики: она «выкрала проектно-конструкторскую документацию по самым последним разработкам термоядерного оружия Соединенных Штатов» и «проникла в наши национальные оборонные лаборатории». Крупнейшей индивидуальной мишенью доклада оказался лос-аламосский ученый Вен Хо Ли, американский гражданин, уроженец Тайваня. В 1999 году он был объявлен шпионом, уволен без выходного пособия и 278 дней просидел без права на освобождение под залог в одиночной камере за разглашение секретной информации. Наконец федеральный судья распорядился его освободить, выразив при этом свое «глубокое огорчение» тем, что он был «в прошлом декабре введен в заблуждение правительственными органами исполнительной власти <…>, возмутившими всю нашу страну <…> методами, которыми создавалось и велось это дело». В итоге правительство сняло с ученого 58 из 59 предъявленных ему обвинений.
В итоге меры по ограничению экспорта космических технологий и устранению потенциального конкурента, возможно, породили больше проблем, чем решили. Количество рабочих мест в американской аэрокосмической промышленности и принадлежащая США доля мирового космического рынка намного и надолго снизились. Китай начал продвигать собственные независимые от США космические кооперативные проекты,