Вот только я никак не мог выбросить из головы мысли о ней, для меня это представлялось решительно невозможным. Я вспоминал, как держал ее в своих объятиях на корабле, и с тех самых пор – впрочем, намного раньше, признался я самому себе – к чувству дружбы, которая связывала нас, примешивалось еще и некое желание, удовлетворить которое я не мог, во всяком случае с ней. Следует отметить, что и мне самому оно внушало определенное беспокойство. Как уже часто бывало раньше, я следил за поворотом ее головы, любовался изгибом ее губ, чувствовал прикосновение ее хрупкого плеча, ощущал жар ее тела, когда она, сидя рядом со мной в сером дорожном платье простого покроя, касалась меня бедром в такт движению повозки. И в который раз, как уже бывало раньше, я безуспешно пытался занять свой разум посторонними вещами, но письмо Каталины оставалось единственным предметом, достойным моего внимания.
Я счастлива тем, что храню в своих воспоминаниях подобные радости и горести, и намерена провести остаток дней своих здесь, в стенах монастыря Сан-Тельмо. Эти слова всплыли в памяти и прошли сквозь мое сердце подобно горному потоку, вобравшему в себя весенние ручьи.
Внезапно я испытал потрясение, по силе равное тому, которое вызывало во мне движение по столь ухабистой дороге, и с удивлением осознал, что более не чувствую себя связанным любовью к Каталине. Она даровала мне свободу.
Мы разговаривали мало. Люси казалась слишком поглощенной созерцанием окружающей нас красоты, чтобы поддерживать оживленную беседу, а я помнил эту дорогу еще по прежним временам. И пусть живописная местность не уставала поражать меня своим величием, все-таки восторг, который она всегда во мне вызывала, никак нельзя было сравнить с тем восхищением, которое я испытывал сейчас. Глядя на Люси, я как будто видел ее глазами и позолоченные лучами заходящего солнца отвесные скалы, и суровую жесткую зелень деревьев, вцепившихся корнями в их разломы и трещины, и белую пену волн, разбивающихся о подножие утесов далеко внизу. Видел все это словно в первый раз. Что до Люси, то окружающая природа настолько привлекла ее внимание, что в ее глазах я видел отражение каждого облачка в небе, каждого ручейка и каждого мокрого камешка на его берегу.
Дорога обогнула очередной утес, сосны и каштаны скрыли от нас морскую даль. Внезапная прохлада, поджидавшая нас в тени деревьев, заставила Люси очнуться. Она медленно повернулась ко мне и задумчиво улыбнулась, словно приходя в себя после взрыва страсти.
– О Стивен, большое вам спасибо, – прошептала она, поднесла мою руку к губам и поцеловала.
Я пребывал в некоем восторженном оцепенении, пока мы не миновали наконец последний поворот, и дорога пошла вниз по склону холма к Мотрико.
Гостиница, в которой мы намеревались остановиться, осталась такой же, какой я ее помнил, – не слишком большой и роскошной, зато чистой и с цветочными корзинами на подоконниках. Как мне показалось, хозяйка, провожая нас в наши комнаты, ничуть не заинтересовалась ни нашим мнимым родством, ни другими взаимоотношениями, которые могли нас связывать. Комнаты наши располагались напротив друг друга, а двери их выходили прямо в маленький внутренний дворик. Ощущая желанное прикосновение холодной воды, я с удовольствием смыл с себя дорожную пыль, наблюдая за голубями, ворковавшими на голубятне, и присоединился к Люси в пустом обеденном зале, где мы заказали отличное вино, сыр и домашнюю ветчину. Люси ела с большим аппетитом, чем я ожидал от нее, хотя по-прежнему явно пребывала мыслями где-то далеко. Беспорядок и суматоха, воцарившиеся в моей голове и чувствах, отразились на моем аппетите, так что под конец я даже испугался, что Люси может поинтересоваться, почему это я, против обыкновения, ем так мало. Стакан вина, однако, несколько успокоил меня, и я с радостью согласился на ее предложение совершить небольшую прогулку.
Хотя небо разъяснилось и его пронзительная лазурь еще не сменилась чернотой ночи, в долине уже сгущались сумерки, и вершины гор у нас над головой сверкали в последних лучах заходящего солнца. Город раскинулся у подножия скал на берегу небольшой природной бухточки, причем спуск к заливу оказался настолько крутым, что добрая половина мощенных камнем улиц представляла собой обыкновенные лестницы, вырубленные в скальном грунте, тогда как остальные были ничуть не менее опасны и требовали исключительной осторожности при ходьбе. В этот поздний час мы встретили лишь нескольких обитателей, вышедших из дому по своим делам, будь то рубка дров или необходимость покормить кур. Мы вышли через портовые ворота и двинулись вдоль берега, удаляясь от городка в сторону материка, и над обрывом к востоку от нас взошла полная луна.
Песчаный пляж впереди выглядел очень заманчиво. Наступила высшая точка отлива, так что большую часть пути мы проделали рука об руку по песку, еще совсем недавно пребывавшему под водой, с такой же легкостью, как если бы прогуливались по городскому бульвару. И, оглянувшись, с удивлением обнаружили, что городок остался далеко позади, мы очутились на берегу в совершенном одиночестве, и вокруг нас вздымались залитые лунным сиянием угольно-черные и серебристые скалы.
Мы двинулись вперед и остановились только тогда, когда идти дальше не было никакой возможности. Впереди утес выступал в море, и у подножия его о камни с грохотом разбивались волны. Здесь мы решили передохнуть и присели на большой валун, зарывшийся в песок. Последние несколько ярдов ходьбы по песку дались мне с трудом, нога у меня разболелась, мысли путались, посему я не удивился, уловив по тону Люси, когда она заговорила, что и она устала и слегка задыхается.
– А мы, оказывается, далеко зашли.
– Вы не слишком устали? – поинтересовался я, прислонив тросточку к валуну.
– Нет, ничуть. Я впервые отправилась в столь дальнее путешествие, да еще и так срочно – по крайней мере, ранее со мной такого не случалось, – так что теперь, когда мы добрались до промежуточного пункта назначения, у меня появилось чувство… – Она умолкла и взмахнула рукой, не находя слов, чтобы выразить свои ощущения и переживания. Когда она повернулась ко мне, я заметил, как пульсирует у нее на горле сиреневая жилка. – Вы чувствуете это, Стивен?
– Что именно мне полагается чувствовать? – только и сумел выдавить я. Я испугался, что если мой ответ окажется более пространным, то не сумею сдержаться и выдам себя.
Валун был не слишком велик. Я ощущал тепло ее руки рядом с собой, и подол ее платья касался моей ноги.
– Я полагаю… что теперь прошлое осталось позади, и все наши мысли и чувства должны быть направлены на то, что ожидает впереди.