Читать интересную книгу Смерч войны - Эндрю Робертс

Девяносто десантников из роты «Ди» 2-го батальона Оксфордширского и Букингемширского полка легкой пехоты, которыми командовал майор Джон Говард, захватили мост быстро и без проблем: немцы были застигнуты врасплох. Они удерживали мост до прибытия коммандос лорда Лова-та, появившихся на канале в 13.00 под звуки волынки Билла Миллина, дувшего в трубки «что есть мочи»[1132]. Меньше повезло десантникам 82-й и 101-й американских воздушно-десантных дивизий: некоторые отряды приземлились на расстоянии тридцати пяти миль от намеченных целей. Однако большой разброс десантирования и преднамеренное сбрасывание на парашютах манекенов привели немецкую разведку в полное замешательство: она решила, что в тылу высадилось не менее ста тысяч человек, в то время как десантников на самом деле было в четыре раза меньше. Основная масса парашютистов приземлилась в намеченных точках, отрезав участки морской высадки с тыла и заблокировав пути для неминуемых немецких контратак.

Французское Сопротивление было заблаговременно информировано о предстоящем вторжении. 1 июня радио Би-би-си передало первую строчку стихотворения Поля Верлена «Осенняя песня»: «Lessang lots longs des violons de Vautomne» («Заунывный плач осени скрипок»). Абвер под пытками вызнал у лидера маки содержание второй строки: «Blessent топ coeurd'une langeur monotone» («Сердце мне ранит усталой истомой»). И когда эти слова прозвучали по радио 5 июня в 23.15, командующий немецкой 15-й армией в районе Па-де-Кале привел свои войска в состояние боевой готовности, но никто не предупредил немецкую 7-ю армию в Нормандии. А в штабе группы армий «Б» в Ла-Рош-Гюйоне расценили радиопередачу как дезинформацию, решив, что союзники не могут сообщать о вторжении по Би-би-си[1133].

Начальник штаба 7-й армии около пяти утра доложил в группу армий «Б» о том, что наступление идет полным ходом, но Роммель в это время находился в Германии и отмечал день рождения жены Люции. Он смог вернуться в Ла-Рош-Гюйон только к шести вечера. Его начальник штаба генерал-лейтенант Ганс Шпейдель приказал 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» атаковать Кан, однако 4500 бомбардировщиков союзников успешно сокрушили попытку контрнаступления. Роммель впоследствии вспоминал:

«Любое передвижение самых незначительных формирований — выдвижение артиллерии на позиции, выстраивание танковых колонн и т.д. — незамедлительно подавлялось с воздуха с самыми катастрофическими последствиями. Днем и войска, и командование должны спасаться в лесу или в других укрытиях, предоставляемых местностью, от непрерывного огня. Его вели по меньшей мере 640 (корабельных) орудий. Огонь был настолько мощным, что в районе артиллерийского обстрела исключалось проведение любых операций — пехоты или танков».

После войны Шпейдель, цитируя Роммеля, говорил:

«Подразделения, не имевшие контакта с противником в момент вторжения, и в дальнейшем не смогут вступить в боевые действия из-за огромного воздушного превосходства противника…

Если мы не остановим и не сбросим войска союзников с материка в первые сорок восемь часов, то вторжение можно считать состоявшимся, а войну проигранной вследствие нехватки стратегических резервов и самолетов люфтваффе на Западе».

Гитлера в Берхтесгадене не решились будить плохими вестями из Нормандии — накануне он до трех часов ночи сидел с Геббельсом и предавался воспоминаниям о «добрых старых временах», о том, сколько «прекрасных дней» им довелось провести вместе, — но это уже не имело никакого значения. Даже на послеобеденном совещании в ОКВ все еще не были уверены: нападение это или отвлекающий маневр? Колебался и Рундштедт. Когда наконец к местам высадки, находившимся за сто миль, отправились две танковые дивизии, было потеряно драгоценное время[1136]. И в этом не было вины адъютантов, не разбудивших Гитлера. Операция союзников по дезориентации немецкого командования — и ОКВ, и ОКХ — оказалась чрезвычайно успешной, сыграли свою роль и разногласия между Рундштедтом и Роммелем относительно ответных действий. Рундштедт считал, что невозможно воспрепятствовать высадке союзников и поэтому следует контратаками сбросить их обратно в море. Роммель же исходил из того, что надо не допустить выход войск на берег, и говорил штабу: «Все решат первые двадцать четыре часа»[1137]. В день «Д» на Западе находилось пятьдесят девять немецких дивизий, в том числе восемь в Голландии и Бельгии. Более половины из них были учебными или обеспечивали береговую оборону. Из двадцати семи полевых дивизий только десять были бронетанковыми, три из них дислоцировались на юге и одна под Антверпеном. Шесть дивизий, четыре из них — береговой обороны, располагались в двухсотмильном секторе Нормандского побережья к западу от Сены, как раз в районе вторжения союзников. «Такая диспозиция войск предназначалась скорее для "береговой охраны", а не для "береговой обороны"», — говорил впоследствии Блюментрит.

Ровно в 5.50 на береговые фортификационные сооружения и деревеньки обрушился массированный огонь корабельной артиллерии. В 6.30, час «Ч», американцы начали высаживаться на «Юте» и «Омахе», а через час к своим трем участкам подошли десантные суда с британцами и канадцами. Переход через пролив занимал в отдельных случаях несколько часов. Десантники опасались, что немцы могут применить газ, и их обмундирование было обработано средствами противохимической защиты, отвратительно пахнувшими и вызывавшими рвоту, как и морская качка.

На «Юте» высадились 23 000 американских пехотинцев. Они потеряли лишь двести десять человек убитыми и ранеными только благодаря тому, что десантные суда 4-й дивизии пристали к берегу в двух тысячах ярдов южнее намеченного пляжа, и там немецкая оборона оказалась слабее, чем предполагалось. Вместе с пехотой на берег сошли двадцать восемь из тридцати двух плавающих танков ДД («дуплекс драйв»)[1138] «шерман». Солдаты 709-й дивизии, оборонявшие берег, сдавались американцам толпами: отступление им преградили парашютисты 101-й воздушно-десантной дивизии, заблокировавшие основные четыре выхода с пляжей.

На «Омахе», где на берег выходили две трети американских десантников, сложилась совершенно другая ситуация. Многоопытная 1-я пехотная дивизия (называвшаяся «Биг ред уан» по особому плечевому знаку) и еще не нюхавшая пороха 29-я дивизия понесли потерь в десять раз больше, чем 4-я дивизия на «Юте»[1139].

Несмотря на все приготовления и анализ туристских фотоснимков, пляж на «Омахе» оказался крайне опасным для высадки. Но после того как было принято решение о расширении плацдарма для операции «Оверлорд», его никак нельзя было миновать, поскольку он находился между «Ютой» и англо-канадскими участками. Крутые обрывы и скалы на «Омахе» поднимались над дюнами местами на высоту более 150 футов; вдающийся изгиб береговой линии позволял немцам обстреливать его перекрестным огнем; подводные рифы и песчаные отмели препятствовали прохождению десантных судов; корабельная артиллерия не смогла полностью подавить хорошо укрепленные и скрытые фортификации (их можно увидеть и сегодня); кровавые преграды создавали противопехотные мины, проволочные заграждения и противотанковые «ежи». Американцы натолкнулись на убийственно точный огонь немецкой артиллерии, стрелков полка 716-й пехотной дивизии и подразделений отборной 352-й пехотной дивизии. «Ультра» предупредила, что на «Омахе» сосредоточено не четыре, а восемь батальонов, но уже было поздно только из-за этого вносить в план какие-либо коррективы. По мнению историка операции «Оверлорд» Макса Гастингса, «огонь этих батальонов был самым сильным и концентрированным на всем протяжении морского десантирования». В результате высадка на «Омахе» могла закончиться полной катастрофой[1140].

«Не веря своим глазам, мы вдруг увидели десантные суда, — вспоминал Франц Гоккель из 726-го пехотного полка 716-й дивизии. — На нас градом полетели снаряды, взрывая фонтаны песка и обломков»[1141]. В фильме «Спасти рядового Райана» дается, пожалуй, самое реалистическое представление о чудовищности первых минут выхода американцев на берег «Омахи». Но могло быть еще хуже, окажись Роммель прав в своем предположении, что союзники появятся при высоком приливе: именно на этот случай были установлены и пристреляны все орудия. Высадка же началась при низком приливе, с тем чтобы лучше видеть подводные препятствия[1142], хотя это тоже имело свои негативные стороны. Сержант-связист Джеймс Беллоуз из 1-го батальона Хэмпширского полка вспоминал, как он выходил на участке «Суорд»: «Многие из тех, кто выпрыгивал за борт, сразу же попадали под судно. Самоходная баржа становилась легче, наезжала на берег и подминала под себя людей»[1143].

Шесть тысяч ярдов пляжа «Омаха» мгновенно превратились в грохочущий огненный ад. Американцам, которым в среднем было по двадцать с половиной лет, тогда как британцам — по двадцать четыре, а канадцам — по двадцать девять, приходилось бросаться в воду навстречу пулеметному и минометному огню в полном 68-фунтовом снаряжении: гранаты, тротиловые шашки, два патронташа, противогаз, фляга с водой, солдатский рацион, ранец и прочие необходимые вещи. Многие тонули, если под ногами не оказывалось дна.