Медленно они стали двигаться к озеру в тусклом освещении, Зехерия в нескольких шагах впереди, остальные ковыляли за нею как могли. Каждый старался идти осторожно на склоне — сломанная конечность могла означать сломанное Пророчество.
Уже наступила ночь, когда они достигли пункта назначения, темнота плотно окружала их. Когда они наконец остановились у нежных красных вод озера, они повернулись посмотреть на Хранилище Молчаливой Женщины.
"Что-то не так," пробурчал Огден, держась за одежду брата для опоры.
"Что-то неправильно," согласился Веремунд.
Даже Зехерия игнорировала очарование озера и рассматривала хранилище тщательно. "Кажется…" она колебалась, нахмурив брови и собравшись, "есть какое-то ощущение тонкости."
"Тонкости?" спросил Джек, не уверенный, что он расслышал.
Она пошевелилась, стараясь облечь чувство в слова. "Когда Герцог Ичара населил Сигхолт, Хранилище всегда выглядело как-то неправильно, но эта неправильность не была тонкой. Она сияла вдали как полуденное солнце. То, что… неправильно… в Хранилище сейчас более неуловимо. Почти", она снова остановилась, чтобы облизать губы, "почти лукавое. Проницательное".
"Это просто хранилище, милая Леди, или что-то или кто-то находится внутри?" Зехерия повернулась. Позади неё, в трёх или четырёх шагах, стоял Пророк в его серебристой красоте. Но его брови были приподняты в раздумье, как и её, а его глаза смотрели на Хранилище. Она повернулась назад к Сигхолту.
"Не хранилище, совсем нет, Оно вибрирует здоровьем и счастьем. Оно не чувствует неправильности. Оно не понимает её."
Пророк вздохнул и встал за её плечом. "Значит кто-то внутри?"
Зехерия кивнула "Да."
Кто? думал он. Кто? Это беспокоило его из-за того, что он не понимал… и что он мог сделать? Если он не мог вникнуть в это глубоко, тогда он не смог бы сделать этого и в самом Хранилище… и он не мог рисковать тем, что мост опознает его. Ещё не время.
Каелум, подумал он внезапно, от этой мысли мурашки побежали по его спине. Каелум находится там. Пребывай в безопасности, Каелум!
"Мы не должны беспокоиться об этом сейчас," сказал он, положив руку на плечо Зехерии. "Сегодня мы здесь, чтобы проводить последнего из пяти. После этого дня вы опять будете вместе."
"Все больные и разбитые." сказала Ир.
"Ты жалеешь, что вызвалась добровольно на это?" спросил Пророк резко.
"Я выбрала это по своей свободной воле." ответила она, выдержав взгляд Пророка.
Он отвёл глаза первым. Он никогда не думал, что будет так поражён их страданиями. Три тысячи лет назад это казалось приключением даже для него. Сейчас…
"Я страдаю с тобой, Ир." Он поднял голову и встретил её взгляд.
Но ты будешь продолжать жить! Она шепнула в его мозгу только для него, и Пророк поморщился. Он быстро изменил выражение лица, нагнулся и поцеловал Зехерию.
"Зехерия, ты будешь благослoвлённой навсегда за жертву, которую ты сейчас приносишь. И ты навсегда останешься в моём сердце. Я не мог бы желать лучшего."
Красивые слова, Пророк.
Зехерия кивнула, и её глаза наполнились слезами. "Я, как Ир, Огден, Веримунд и мой любимый Джек, полна сожалениями. Но больше всего я сожалею," дыхание перехватило в её горле."что я потеряю столько жизни в этой рубиновой воде. Это так нечестно."
Нечестно, Пророк.
Она сбросила свою одежду с плеч и ступила на берег, нерешительно ступила в волны омывающие пальцы её ног, затем решительно шагнула в воду. Через секунду она исчезла в глубине воды.
Нечестно, что мы должны страдать так сильно, Пророк. Неужели не было другого способа?
Нет другого пути, Ир. Пойдёшь ты дальше с ненавистью в сердце?
Я не ненавижу, Пророк. Я редко сожалею о чём, но сожаление лежит так тяжело на моей душе, что я не думаю, что когда-нибудь улыбнусь снова.
А на это Пророк не нашёл, что ответить.
Когда Зехерия вышла из озера, её глаза светились силой, а остальные четверо шагнули к ней, чтобы опасливо её обнять.
Пока они стояли вместе, Пророк обратился к ним властно. "А сейчас вы снова собрались вместе. Цельные в своей неполноценности. Объединённые разложением, которое ест ваши сердца. С этого момента — ваша единственная обязанность — Огненная Ночь. Будьте там."
Джек наклонил голову, и сильнее схватился за посох. Его тяжёлая металлическая верхушка была покрыта налётом, но Пророк был уверен, что видит тонкие линии серебра по всей поверхности. Скоро.
"Будьте там", повторил он и исчез.
"Если мы искупаемся в озере," сказал Зехерия. "то это придаст нам силу для дальнейшего путешествия."
Внутри Зала Служения.
За спиной Фарадей Минестрелия качалась и бубнила на протяжении более восьмидесяти лиг в гигантской дуге, которая изогнулась от леса Молчаливой женщины, через западный Аркнесс и Скарабост, и сейчас только ожидала несколько дюжин саженцев, чтобы заполнить промежуток между Запрещённой Аллеей и Аваренхеймом.
Запрещённая Аллея должна быть переименована, думала Фарадей, глядя на последнее препятствие, оставшееся перед ней. которое скоро станет частью великого леса.
Между ней и Аллеей лежал Смиртон. Солнце стояло над головой, но стоявшая в в примерно двухстах шагах деревня была серой и тёмной. Никого не было на аккуратных полях, и Фарадей не видела никакого движения в деревне тоже. Всё выглядело серым, частокол, когда-то сверкавший белой краской, стены домов, когда-то обмазанные известью, мягкие стеганые густо соломой крыши.
Фарадей вздрогнула, и хозяйка подхватила её рукой.
"Тени," сказала она голосом Матери. "Где-то здесь прячется Артор."
Страх Фарадей усилился. Она хотела бы сажать, обойдя Смиртон, и оставить его непотревоженным и непосещённым.
"Ты не можешь," сказала хозяйка. "Иначе это будет как раковая опухоль в середине леса."
Сажай тогда прямо здесь. До этой точки Фарадей не тревожила ни городов, ни деревень, ни изгоняла никого с их земель, Аксис, а затем Азур в её роли Защитницы Востока, были уверены, что западная часть Тенсендора будет свободной для Фарадей, свободной для посадки леса.
Всё, кроме Смиртона.
Азур! Думала Фарадей отчаянно, где ты? Целые недели она посылала мысленные призывы Азур, повышая их срочность с каждым днём. Где же она? Как она там? Смогла ли она спасти Аксиса от беды, в которую он попал?
Сможет ли она приехать вовремя?
"Верь," сказала хозяйка, и рот Фарадей дрогнул в попытке улыбнуться, затем сузился в унынии. Она не чувствовала себя достаточно хорошо, её ноги и спина болели, и каждое движение требовало усилий.
Почему она должна сажать в таком состоянии? Чёрт тебя дери, Аксис, думала она горько, за то, что сделал мою жизнь такой трудной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});