брови. – Ты все равно собиралась уйти от меня к нему. Откуда мне знать, что это не
повторится?
– Нет… Я никогда не уйду от тебя. Я больше не буду тебя чураться. Не стану
отрицать того, что у нас было. Не буду бояться.
Я говорила на удивление ровно и слегка подивилась тому, что успокоились и мои
нервы. Мои слова были искренни – возможно, в большей мере, чем когда бы то ни было.
Келлан печально помотал головой:
– Со мной дело иначе, Кира. Мне все еще нужна та минута…
Я положила руку ему на живот, и Келлан покосился на нее.
– Ты еще любишь меня? – пролепетала я.
Мое дыхание замерло в ожидании ответа. По выражению его лица и содержанию
песни я заключала и надеялась, что да, но мне нужно было это услышать.
Он вздохнул, посмотрел на меня и медленно кивнул:
– Ты не поверишь, насколько сильно.
Я подступила ближе и провела рукой вверх по его груди. Он закрыл глаза. Пальцы
пробежались над сердцем, и Келлан придержал их там.
– Я не бросил тебя… Ты сохранилась здесь.
Мне показалось, что это метафора, пока я не вспомнила слова Мэтта, произнесенные в
разговоре с Анной. Тот же сказал: «У самого его сердца»… Тогда я вообразила, будто
Келлан совершил нечто романтичное для другой женщины, но что, если…
Я взялась за ворот его футболки и потянула вниз. Келлан тихо вздохнул, но уронил
руку и не препятствовал мне. Я точно не знала, чего ищу, но затем разглядела черные
отметины на некогда чистой коже. Недоумевая, я продолжила тянуть ткань – и потрясенно
разинула рот. Когда-то Келлан сказал мне, что не может придумать ничего такого, что бы он
хотел иметь на коже начертанным навеки, – и вот передо мной стояло мое собственное имя,
красивыми буквами выведенное прямо над его сердцем. Он сохранил меня в буквальном
смысле. Мое собственное сердце разлетелось на куски, когда я провела пальцем по крупным
витым буквам.
– Келлан… – Мой голос пресекся, и мне пришлось сглотнуть.
Он отвел мою руку, и татуировка скрылась. Сплетя наши пальцы, он вновь поднес их
к груди и уткнулся в меня лбом.
– Так что… Да, я по-прежнему люблю тебя. И никогда не прекращал. Но… Кира…
– У тебя был кто-то еще? – прошептала я, не зная точно, хочу ли услышать ответ.
Келлан частично откинулся и посмотрел на меня так, будто я сморозила нечто
немыслимое.
– Нет… Я не хотел… – Он помотал головой и шепнул: – А у тебя?
Закусив губу, я тоже помотала головой:
– Нет. Я хотела… только тебя. Келлан, мы должны быть вместе. Мы нужны друг
другу.
Мы шагнули навстречу одновременно и соприкоснулись каждым сантиметром наших
тел, с головы до пят. Я обняла его за талию, и его свободная рука легла мне на бедро. Не
думая ни о чем, мы почти слились. Мой взгляд притягивался к его губам, но я заставила себя
смотреть в глаза. Он тоже взирал на мой рот, и я быстро отвернулась и приказала себе не
глядеть, когда Келлан облизнул нижнюю губу и медленно приобнажил зубы, закусывая ее.
– Кира, – заговорил он снова, и наши головы склонились друг к дружке. – Мне
казалось, что я смогу расстаться с тобой. Я решил, что расстояние поможет делу и все станет
проще, но ничего подобного.
Он покачал головой, меня же начинало уносить на волнах его колдовского запаха.
– Жизнь порознь убивает меня. Я пропадаю без тебя.
– Я тоже, – пробормотала я.
Келлан прерывисто выдохнул. Наши рты разделяли считаные сантиметры. Наши
пальцы расплелись у него на груди, и я коснулась его плеча. Он медленно вновь дотронулся
до цепочки и прошептал:
– Я думал о тебе каждый день.
Я сделала резкий вдох, как только самые кончики его пальцев прошлись по моей
груди и лифчику.
– Ты снился мне каждую ночь.
Он провел подушечками пальцев по моим ребрам, а я запустила руку в его шевелюру,
обняв Келлана за шею. Пока он говорил, мы все сближались, почти бессознательно
притягиваясь друг к другу.
– Но… Я не знаю, как впустить тебя обратно.
Его рука перебралась с моего бедра на спину, и моя согласно сделала то же самое. В
глазах Келлана, горевших надо мной, отражались нервозность, тревога, даже страх. Он
испытывал вещи прямо противоположные тем, что ощущала я. Его губы придвинулись
ближе, пока я не почувствовала слетавшее с них тепло. Мое сердце взмыло птицей, и я
закрыла глаза, когда он прошептал:
– Но я не знаю и как не впустить тебя.
И в этот момент его толкнули в спину. Долю секунды мне казалось, что я расслышала
хриплый смешок сестры, но не сумела сосредоточиться достаточно надолго, чтобы увериться
в этом. Разумному мышлению внезапно пришел конец. Кто бы это ни был, он устранил
разделявшую нас дистанцию, и губы Келлана впечатались в мои. Мы застыли на добрый
десяток секунд, после чего перестали отрицать желанное обоим и задвигались в унисон –
легкие, неспешные, мягкие поцелуи ожгли мне губы и участили дыхание. Я не противилась и
полностью отдалась Келлану – я и так ему принадлежала…
– О боже, – прошептал он, не отнимая губ. – Я истосковался…
Он прижался плотнее, и я застонала.
– Я не могу… – Его рука вернулась мне на грудь и замерла на шее. – Я не…
Наши губы разошлись, и он чуть коснулся своим языком моего.
– Я хочу… – Келлан издал глубокий стон, и я обнаружила, что отзываюсь тем же. – О
боже… Кира.
Он поднял руки к моему лицу, бережно смахнул уже безудержно струившиеся слезы и
стиснул его в ладонях. Чуть отпрянув, он заглянул мне в глаза. Тяжело дыша, я выдержала
его взгляд. Там тлел огонь, от которого я вся обмякла.
– Ты губишь меня, – прорычал Келлан, опять впиваясь в меня.
Казалось, кто-то повернул выключатель – и мы зажглись. Келлан притиснул меня к
стене и навалился всем весом. Мои руки зарылись в его волосы, он гладил меня по груди и
ниже, до бедер. Я ни секунды не сомневалась, что мы пересекли черту, за которой
заканчивалось общественно приличное поведение, однако в объятиях Келлана, со вкусом его
языка и ощущением его тела, мне было не до смущения даже при том, что в коридоре еще
болтались люди – а вполне возможно, и моя сестра.
Я купалась в его тепле и страсти, наслаждалась грубой щетиной, царапавшей мою
чувствительную кожу, и столь соблазнительными, воодушевляющими стенаниями, которые
он время от времени издавал. Притянув его плотнее, я возмечтала очутиться наедине в той
самой подсобке. Когда его руки сомкнулись позади меня, лаская ямку на пояснице, для чего
та, по его мнению, и предназначалась, я вдруг осознала, что именно этого я и старалась
избежать, когда он снова привел меня сюда. Не то чтобы я не хотела физического контакта –
еще как хотела, каждой клеточкой, – но это просто не было тем, в чем мы нуждались сию
секунду.
Телесный контакт никогда не был для нас проблемой. Он притормаживал настоящие
отношения, которые довели меня до такой паники, что я совершила глупую ошибку. Твердо,
но ласково я толкнула его в плечи. Он отстранился, глаза его горели. В них возникло
недоумение, которое почти мгновенно сменилось обидой, как только до него что-то дошло.
Я была уверена – то было нечто другое, отличное от моих соображений, а потому быстро
произнесла:
– Я хочу тебя и выбираю тебя. На этот раз все будет иначе, абсолютно все. Давай
сделаем это вместе.
Келлан расслабился, глянул мне в глаза, потом на губы, затем снова в глаза.
– Но что у нас получается? Вечно туда-сюда, туда-сюда. Ты хочешь меня, ты хочешь
его. Любишь меня, дальше любишь его. Я тебе мил, я тебе ненавистен, ты хочешь меня, не
хочешь меня, любишь меня, бросаешь. Мы уже натворили дел…
Я положила ладонь ему на щеку, и он посмотрел мне в лицо. Теперь я видела все:
смятение, давний гнев, неприятие, боль и подо всем этим – глубокую неуверенность. Его
постоянно раздирали противоречия. Он сомневался в себе. Не верил в свою доброту… И все
из-за меня, из-за наших ущербных отношений. Я устала от неразберихи, которую вносила в
его жизнь. Устала его «губить». Я хотела ему добра. Хотела дарить ему радость. Мечтала о
нашем совместном будущем. Но, что бы он ни говорил, с такими темпами мы обязательно
выгорим.
– Келлан, я наивна и беспомощна. А ты переменчивый художник.
Губы Келлана чуть дрогнули, и я с задушевной улыбкой продолжила:
– Наша история – ворох больных эмоций, ревности и осложнений, мы оба измучены и
раним себя и других. Мы оба наделали ошибок… массу ошибок. – Я отстранилась от него и
улыбнулась шире. – Может, немного сбавим обороты? Давай будем просто… встречаться…
и поглядим, что получится?