очаровывает и сосёт.
— Да.
— И вы ему верите? — я скептически выгнул домиком одну из своих самых густых бровей, — вы когда-нибудь пробовали за ним проследить? Ну, в смысле узнать куда он уходит там по ночам?
Она нахмурилась.
— Хотите сказать, всё, что он мне рассказывает, может быть ложью?
— У вас есть доказательства, что это не так?
— Он иногда приходит домой с кровью на одежде.
— Залитой кровью или…
— Нет, всего пара пятнышек или капель.
Я выудил из кармана брюк свой швейцарский армейский нож, выщелкнул основное лезвие и тихонечко ткнул остриём в палец, расцвела капля крови. Я прижал палец к переду своей белой рубашки.
— Ну, теперь я тоже вампир, — сказал я и Трэйси улыбнулась. Это был первый раз, когда я увидел её улыбку. Выглядело великолепно.
— Вы испортили свою рубашку.
— Наймите меня и я смогу позволить купить себе новую.
— Нанять вас?
— Вы же за этим сюда пришли, разве нет?
— Ну да, наверное, да.
— Мы проанализировали природу вашей проблемы, верно? Ваш муж убедил вас в том, что он вампир. Как вампир он должен пить человеческую кровь, поэтому каждую ночь он уходит и сосёт тех женщин, а вы его к ним ревнуете. Вы хотите, чтобы это закончилось. Вы хотите, чтобы он уделял всё своё внимание вам, а не распылял его на незнакомок.
— Да, в целом всё именно так.
— И в этом ваша проблема. Потому что тут же сразу возникает вопрос: а чем на самом деле занимается Фил? Могу поспорить, не высасыванием крови из шей.
— Хотите сказать, это может быть ширмой, за которой он делает что-то, о чём не хочет, чтобы я знала?
— Не хочу сказать, что вы можете смело поставить на это. Возможно, он просто выпивает с дружками в баре или что-то навроде такой же безобидной фигни, а, возможно, он занимается какими-то незаконными делами. Может быть всё, что угодно, но хочу вас сразу предупредить, скорее всего он встречается с другой женщиной.
— Так ведь именно это я вам рассказала. Каждую ночь он встречается с другой женщиной.
— Но не для того, чтобы сосать её кровь, Трэйси, для секса.
— Нет!
— Я понимаю, вам больно это слышать.
— Мне не больно это слышать, потому что я знаю, Фил с ними не спит, — хотя она и говорила спокойно, её лицо снова стало ярко-красного цвета, — он рассказывает мне всё, что делает с этими женщинами, всё, вплоть до самых мельчайших деталей и он… и мы… с ним в это время целуемся, а потом… потом раздеваемся, ну и знаете, начинаем дурачиться, пока он описывает, как выглядела та женщина, с которой он был и когда он добирается до той части, где впивается ей в шею зубами, тогда он своей этой штукой… тогда он входит в меня, — она была сейчас не столько красной, сколько пунцовой.
Её лицо и уши, её шея, нежная кожа, которая виднелась в разрезе её блузки там, где расстегнулась та пуговка.
У меня между ног появилась выпуклость. Я сложил руки вместе, чтобы её прикрыть.
Прочистив горло я сказал:
— Итак, он использует свои истории для того, чтобы вас возбудить? Что-то вроде прелюдии?
— Что-то вроде того.
— Истории всегда заканчиваются… соитием?
— Не всегда, — она уткнулась взглядом в сложенные на коленях руки, — иногда он… иногда мы делаем это ртами. Ну, вы понимаете… — она подняла на меня глаза, — в любом случае, я думаю, вы уже догадались, почему я уверена в том, что он мне не изменяет.
— Очень может быть… Очень может быть, но всё равно не факт. Надеюсь, тут я ошибаюсь, но очевидно, что он что-то замышляет, что-то, что хочет скрыть от вас, поэтому и выдумал всю это сказку про вампиров.
— Я не думаю, что это сказка.
— У Фила есть работа?
— Он в ней не нуждается, он очень богат.
— Что он делает в течение дня?
— Спит в гробу, в подвале.
Это не должно было меня удивить, но удивило. Похоже Фил в своём спектакле доходил до очень серьёзных крайностей.
— Вы когда-нибудь видели, как он выходит на улицу при свете дня?
Трэйси покачала головой.
— Он никогда не покидает свой гроб от рассвета до заката, насколько вам это известно?
— Ну, я не стою возле его гроба на страже, если вы об этом.
— Чем вы занимаетесь в течение дня?
— Сплю, хожу по магазинам, — она пожала плечами, — так, делаю что-то по дому.
— Вы часто ходите его проверять?
— Сначала я проверяла. Я не могла… ну, знаете, поверить, что он может лежать там так долго, но он всегда там лежал. В конце концов мне надоело его проверять, это было просто пустой тратой времени, поэтому я больше этим не занимаюсь.
— Значит, вы не можете сказать точно, остаётся он в гробу или нет?
— Совсем точно — нет, — призналась она, — но я уверена, что он там. А в чём, собственно, дело?
— Да пока ни в чём, пока ни в чём… Просто любопытно. Вы когда-нибудь видели, как Фил превращается в летучую мышь?
— Он знает, что я терпеть не могу летучих мышей.
— Вы когда-нибудь видели, как он превращается?
— Один раз. Он превратился в собаку, большого чёрного лабрадора.
"Ну, конечно", — подумал я, но придержал это мнение при себе и спросил:
— Он превратился в него у вас на глазах?
— Послушайте, если вы не хотите верить ничему, что я вам…
— Я просто хочу узнать правду, только и всего. Если вы своими глазами видели, как Фил превратился в собаку, думаю, я мог бы поверить, что у него действительно есть некие сверхъестественные способности.
— Вы бы всё равно не поверили, вы бы подумали, что я вам вру или у меня галлюцинации или что Фил одурачил меня каким-то магическим фокусом.
— Фил фокусник?
— Он вампир.
— Вы видели, как он превратился в собаку?
— Нет.
— Тогда что заставляет вас думать, что собакой был Фил?
Она снова стала пунцовой.
— Я знаю, что это был он.
— Откуда вы это знаете?
— Неважно. Мы можем сменить тему?
— Хорошо, давайте перейдём к зеркалам. Фил отражается в зеркалах?
— Да.
Мне удалось не выкрикнуть "их-ха-а", но я не смог сдержать улыбку.
— Вы видели его отражение в зеркале?
— Да.
— Ну разве это не говорит о дыре в его вампирской истории?
— Я спрашивала его об этом и он сказал, что современные зеркала не такие, какими были в старые времена. Раньше на них напыляли тонкий слой серебра, но сейчас подобные зеркала встречаются крайне редко. Он сказал, что не отразится в зеркале с