Читать интересную книгу Славянская Европа V–VIII веков - Сергей Алексеев

Так что беглец Арнефрид получил в Крнском приют — а затем и подмогу. Хорутане собрали в помощь наследнику герцогской власти войска и около 665–666 гг. направили их во Фриуль. Они намеревались утвердить в герцогстве Арнефрида. Это обеспечило бы Хорутании прочный союз с Фриулем и оторвало бы Гримоальда от его аварского союзника, поставив предел возрождаемому могуществу каганата.

Однако фриульская знать (как, впрочем, и массы фриульского населения) Арнефрида не ждали. Земляк-король, умело спровадивший авар, пользовался достаточной поддержкой. Особой же разницы между славянами и аварами здешние жители не видели. Одного «варварского» нашествия с них вполне уже хватило. В 22 км от столицы герцогства Фороюли (Цивитас Аустриа, ныне Чивидале-дель-Фриули), у пограничной крепости Немас (ныне Нимис), хорутан и Арнефрида встретили фриульцы. В происшедшем сражении славяне были разгромлены. Арнефрид погиб, так и не увидев вновь стен герцогской резиденции.[1480]

На место погибшего Лупа Гримоальд поставил в родное владение герцогом Вехтари из Виченцы, «мужа доброго и народом правившего мягко». Он и предводительствовал под Немасом — во всяком случае, хорутане после этого его знали и весьма опасались как умелого воина. Для мести за своих погибших и удара по покорному теперь королевской власти Фриулю они выбирали момент отсутствия нового герцога. Наконец, прознав, что Вехтари отправился далеко на запад, в Павию, хорутане вновь собрали рать — «многочисленные силы», около 5000 воинов. Их целью являлось внезапным нападением захватить все-таки Фороюли. На этот раз славянам удалось подойти к столице герцогства гораздо ближе. Двигаясь восточнее, чем в прошлый раз, они миновали границу на меньшем расстоянии от Фороюли и разбили лагерь чуть более чем в 10 км от нее, в Броксасе (ныне Брискис). Отсюда их передовые отряды выдвинулись вдоль реки Натизоне на юг, ища удобной переправы на левый восточный берег, к Фороюли.

У древнеримского моста в 6 км от Фороюли хорутане завидели на противоположном берегу небольшой вражеский отряд — примерно 25 человек. Зрелище сначала их развеселило. «Это патриарх с клириками двинулся против нас», — смеялись славяне. Однако, приблизившись к мосту, предводитель лангобардов снял шлем и «показал славянам свое лицо». Это был Вехтари, нежданно вернувшийся из Павии и выехавший на разведку навстречу врагу. По лысой голове герцога узнавали издали. Славян обуяли «смятение» и «страх» — от неожиданности вполне объяснимые. С криком «Здесь Вехтари!» вышедший к мосту отряд обратился в бегство. Паника, раздувшая, конечно, численность герцогской дружины, передалась другим хорутанам — они «думали больше о бегстве, чем о сражении». Вдохновленный Вехтари погнал за славянами и перебил сколько-то бегущих. Хотя лангобардскому преданию отказывает чувство реальности. В нем говорилось, будто Вехтари с 25 воинами «учинил им такую резню, что из пяти тысяч мужей уцелели лишь немногие, спасшиеся бегством».[1481] Можно поверить в распавшееся и убегающее во внезапной панике от небольшого отряда войско — но трудно поверить в наличие у этого отряда физических сил истребить большую его часть.

Как бы то ни было, это нелепое поражение закончило войну. Хорутане больше не тревожили при Вехтари и его ближайших преемниках границы Фриуля. Теперь им приходилось уделять больше внимания защите собственных рубежей от давления авар. Тем более что смерть прежнего правителя и военные поражения привели к уходу из Хорутании болгарина Альцека и его возросшего за три десятка лет воинства. Альцек не участвовал в набегах на Фриуль. Следует помнить, что аварскому кагану теперь служил его брат Кувер. Для увеличившихся в числе болгар в Хорутании не хватало места. После победы Вехтари Альцек решил избрать сторону сильнейшего. В конце 660-х гг. болгарский хан «со всем подвластным ему войском» предал некогда давших ему приют славян и откочевал в Италию, к Гримоальду. Альцек обещал лангобардскому королю, «что будет ему служить и жить в его стране». Гримоальд выделил болгарам земли в своем прежнем уделе Беневенто.[1482]

Впрочем, верность Альцека лангобардам продлилась тоже не дольше жизни лично принявшего его правителя. В 671 г. Гримоальд умер, и власть вернулась к кафолической партии во главе с королем Перхтари из баварского рода Агилольфингов. Альцек тогда предпочел искать счастья на службе Империи, к миру с которой Перхтари все равно склонялся. В 670-х гг. Альцек переместился в окрестности Равенны, обязался служить и платить дань ромеям — чем и занимался до конца своих дней.[1483]

Уход болгар, конечно, ослабил молодое Хорутанское княжество. Он помешал хорутанам продолжать завоевательную войну во Фриуле. Тыл против авар теперь приходилось обеспечивать самим. Однако в борьбе оборонительной, за свою независимость против Аварии, хорутане выстояли. Их княжество не только обеспечило свободу себе. Оно на протяжении десятилетий преграждало возрождающемуся каганату путь на запад, став одним из важнейших политических факторов в Центральной Европе.

Между Империей и ее врагами

Несколько иной оказалась в те годы политическая позиция югославянских княжеств. Поход имперских войск в 658 г. в Македонию не мог не насторожить славянскую знать. Империя демонстрировала теперь уже не просто жизнеспособность — но желание вернуть утраченное. Более того, она ясно дала уразуметь, что для исполнения этого желания имеет силы. Понятно, что недовольны остались славяне Македонии, разгромленные и ослабленные. Но еще больше беспокойства за будущее действия императора Константа вызвали у соседей македонцев в Северном Иллирике — сербов, дуклян, хорватов. Первые же значительные неудачи Империи показали это.

Арабы продолжали наступать на границы ослабленной прежними войнами Византии. Вслед за Сирией, Палестиной, Египтом мусульмане вторгались теперь и в Малую Азию, угрожая самым подступам к столице. В 664–665 гг. азиатские провинции подверглись нападению арабской армии под командованием Абдаррахмана бен Халида. Абдаррахман разорил «много областей» в восточной части Малоазийского полуострова. Ромеи попытались выставить против Абдаррахмана выселенных в Вифинию славян. Кончилась первая же попытка использовать их против арабов плачевно. Пять тысяч славян перешли на сторону Абдаррахмана и попросили расселить их во владениях Халифата. Вернувшись после зимовки на ромейских землях в Сирию, Абдаррахман поселил новых подданных халифа в селении Селевковолис близ Апамеи. Тем самым он положил начало разросшимся позже сирийским поселениям славян.[1484] Эти события стали первым толчком к славянскому брожению на Балканах.

Император Констант между тем перебрался в Сиракузы и пытался управлять Империей оттуда. Пытался не слишком успешно — оскорбленная константинопольская знать роптала и плела интриги. То и дело возникала опасность мятежа. Наконец, в 668 г. император был убит в бане одним из своих придворных. За этим последовала короткая вспышка гражданской войны, отвлекшая на время внимание нового императора Константина IV и от арабов, и от балканских дел.

Именно тогда и отложились от Империи «обитатели западных краев» — то есть граничившие с ней на западе славянские племена.[1485] Сербы, хорваты и дукляне, тем более славяне Македонии и Эллады ясно увидели, что трон императоров колеблется. Натиск арабов на Востоке уже сулил, как казалось, освобождение от посягательств Империи. Притязания самого Халифата и порядки в нем едва ли были славянским вождям известны. Вместе с тем Халифат был далек и общение с ним затруднено. Очевидным и давним врагом Византии зато являлся вновь искавший пути к усилению Аварский каганат.

За минувшие годы в отношении южных хорватов и сербов к аварам многое изменилось. Ушли поколения, помнившие кровопролитную борьбу. Накал противостояния авар со всем славянским миром, конечно, смягчила и кончина Само. В жилах хорватов и сербов (особенно хорватов) текла и аварская кровь. Авары входили в хорватский союз племен, и их баян стал вторым лицом в Хорватском княжестве. Так что препятствий к союзу практически не оставалось. Тем более что тягаться с самими хорватами и сербами каганат в одиночку не смог бы. Более южным славянам зависимость от кагана не угрожала уже вовсе.

Итак, в начале 670-х гг. на западных границах Империи сложился широкий антивизантийский союз. К аварскому кагану и лангобардским герцогам присоединились славянские князья («архонты», «риксы») и «экзархи» (воеводы? жупаны?). Даже смерть Гримоальда в 671 г. не помешала сохранению этого союза. Перхтари трудно было сразу найти путь к миру с Империей, а герцоги за несколько лет нестабильности и религиозного раскола привыкли к известной самостоятельности. Кагана и славяне, и лангобарды вновь признали общим вождем на время войны. В его ведении находилась не только воеводская власть, но и дипломатическая инициатива от имени союзников. Авары, конечно, имели и дальше идущие замыслы. Заключенные Ираклием пакты со славянами оказались расторгнуты. В Сербии и Хорватии не преминуло бы произойти и масштабное вероотступничество — однако события опережали расчеты и кагана, и славянских князей.