А потом, с внезапностью выстрела, путешествие окончилось.
Ракета взорвалась в десяти метрах перед «Наковальней войны», взметнув фонтан земли. «Наковальня войны» прокатилась сквозь него, по корпусу застучала падающая грязь. Приказ зарядить орудия почти сорвался с его губ, но он понимал, что, по сути, все они уже покойники. Сол и Когетсу находились в бортовых спонсонах, но главное орудие было пусто и не готово к стрельбе.
— Многочисленные тепловые сигнатуры, — доложил Ориго по воксу.
— Откуда, мать их, они взялись? — прокричал Сол.
— Не вижу их! — раздался вопль Когетсу.
— Я насчитал шесть, — продолжил Ориго. — Но их идентификационные сигналы утверждают что они…
— Неопознанные машины, немедленно остановитесь и заглушите двигатель, — раздался по воксу новый голос. — Вы взяты на прицел, и я не буду предупреждать вас повторно, а просто открою огонь.
Корд распознал что-то в басовитых тонах этого голоса, что-то, отчего мурашки побежали по его спине. Он перевёл передачу на нейтраль, и «Наковальня войны» остановилась, содрогаясь на холостом ходу.
— Подчиняемся, — передал он на частоте отряда, — останавливаемся и глушим двигатели.
— Мы стоим, — раздался через секунду голос Ориго.
— Говорит полковник Корд из 71-го Талларнского полка, мы подчинились, — он вдохнул и постарался, чтобы его голос больше соответствовал рангу, который он только что озвучил, а не реальности, которую ощущал. — Теперь назовите себя.
— Ваши орудия всё ещё заряжены и готовы к бою, полковник. Даю десять секунд на исправление.
— Деактивировать орудия, немедленно! — рявкнул Корд.
— Полковник… — начал было Сол.
— Сейчас же! — Корд ждал. Он не считал, но через какое-то по ощущениям довольно долгое время, холодный голос раздался снова:
— Назовите причины, по которым вы здесь.
— Кто вы?
Корд закрыл глаза и выдохнул.
— Полковник, — это была Шорнал, — идентификационные сигналы зелёные. Они на нашей стороне…
— Союзники, начинающие разговор со стрельбы, — отозвался Сол.
— Тишина, — произнёс Корд. Все они уловили резкие нотки в его голосе. Тяжкое безмолвие ожидало его, когда он переключил вокс в режим передачи.
— Мы ищем убежище, — передал он в эфир, — мы понесли потери, у нас недокомплект экипажа и боеприпасов, кончается вода, еда и воздух.
— Вы не знаете своё местоположение? — спросил голос.
— Не совсем, — Корд медленно выдохнул, и задумался над тем, стоит ли задавать вопрос, крутившийся в его голове, едва он впервые услышал вызов по воксу. — Из какого вы легиона?
Пауза. Долгая звенящая пауза.
— Из Десятого.
«Десятый легион, — подумал он, — один из сыновей мёртвого примарха, один из Железных Рук».
— Моё имя Менотий, — сказал воин Железных Рук, — и я приветствую вас.
Словно сопровождая слова, в поле зрения Корда выкатился приземистый силуэт из тёмного металла. Это был «Хищник», угольно-чёрные обводы покрывала пыль. По бортам виднелись лазпушки. Корд сумел различить фокусирующие пластины конверсионного излучателя, бегущие вдоль дула его главного орудия.
— Следуйте за нами, — произнёс Менотий.
— Куда?
— Вы нашли то, что искали, во всяком случае, отчасти. Вы направляетесь в Рашаб, полковник. Там вы будете в безопасности. Хотя сможете ли вы уйти оттуда вновь — вопрос открытый.
Сперва он проснулся от воспоминаний о голосе отца.
— Тебе известно наше кредо? — Пертурабо отвернулся, оглядывая дальние уголки наполненной машинами пещеры. Хренд заколебался, слова кусками срывались с решёток его динамиков.
— Из железа рождается сила. Из силы рождается воля. Из воли рождается вера. Из веры рождается честь. Из чести рождается железо.
— Это слова, но каково их значение? — задал вопрос Пертурабо, подбородок его едва выглядывал из бронированного кольца воротника, от пристального взгляда кожа лица собралась морщинками вокруг глаз.
— Что нас невозможно сломить.
— Что нас невозможно сломить… — примарх медленно кивнул и повернулся обратно к Хренду. — Но что если мы уже сломлены?
Первые секунды он не мог поверить, что услышал эти слова. Потом они начали просачиваться внутрь, подобно яду. Пертурабо наблюдал за Хрендом немигающим взглядом чёрных глаз.
— Повелитель, — начал Хренд, — мы…
— Что если мы были сломлены давным-давно? Что если выбор, который мы делали и вера, которой предавались, заржавили наше железо, сделали нашу силу — слабостью, а честь — фальшивкой? Каково в этом случае значение этих слов?
— Тогда они обратятся в ложь, — ответил он.
Пертурабо медленно кивнул.
— Тогда они обратятся в ложь, — повторил примарх.
— Но мы никогда не были сломлены.
— Наш мир, наша вера, наши узы, наши мечты… — вспышка мелькнула в глубине его глаз. — Что из этого осталось несломленным?
И Хренд проснулся второй раз от голосов своих братьев.
— Он всё ещё превозмогает, — голос Джарвака, бескомпромиссный, ни обрадованный, ни разочарованный, просто констатирующий факт.
Он лежал, над ним висел потолок из красных и оранжевых облаков. Пробуждение трудно было назвать добрым. Была боль, реальная боль ползла по нервам от повреждённых систем, отчётливое ощущение сломанных костей и сочащихся ран. Как корпус его дредноута, так и остатки плоти были изранены. Ощущения накладывались друг на друга, противоречили, заглушали друг друга, растягивая его сущность между двумя реальностями.
Мало-помалу чувства прочистились. Он обнаружил остальных, их присутствие отмечалось пятнами сигналов и тепловых выбросов, окружавших его: четыре танка и один дредноут, построившиеся кругом с ним в центре. Они потеряли четверых — трёх «Хищников» и одного из его братьев-дредноутов. Гораздо важнее было то, что уцелело: «Спартанец» 4171 и буровая установка не пострадали. У них всё ещё был Хес-Тал. У них всё ещё был проводник, который поведёт их через потерянные земли.
Он начал проверку двигательной системы, потихоньку поднимаясь. Они всё ещё были в долине. Пламя поутихло и расползлось по отдельным обломкам, каждый из которых был белым пятном на его тепловизоре. Он переключился на обычный режим. Картинка запрыгала, разбилась на кусочки, затем пришла в норму. Искажённые тепловыми колебаниями воздуха почерневшие остовы мерцали в центре костров. Матрица прицеливания оставалась отключённой, но он пересчитал огненные очаги глазами. Их количество совпадало с численностью отряда противника. Никаких выживших, как и должно было быть.
Он повернулся на месте, осматривая выжившие машины группы «Киллар». Ни для одной из них битва не прошла бесследно. Пламя омыло «Сикаранца» Джарвака, прокоптив корпус. Он отметил отсутствие Гортуна, из чего сделал вывод о том, что одна из куч обломков — его брат в железе. Это был неприятный, но всё же просто факт уменьшения их мощи. У них заканчивались боеприпасы, а в такой дали от «Незримого лабиринта» неоткуда было ждать снабжения. Несмотря на это, они должны были продолжать. Он задумался над судьбой других отправленных примархом поисковых групп, все ли они начали умирать так — не одномоментно, а растерзанные кусочек за кусочком?
«Киллар» ждала в безмолвии, оценивая его силу, прикидывая, настолько ли сильно он повреждён, что последствия приведут его к провалу.
— Навигатор, — вызвал он.
— Я вижу и слышу, — отозвался Хес-Тал.
— Путь ведёт в том же направлении?
— Путь ведёт туда, куда всегда вёл.
Хренд отключил вокс, не ответив, и сделал шаг вперёд, потом ещё, и ещё. Каждое движение сопровождалось болью, но он не запнулся. Через три шага боль стала просто фактом. Оставшиеся машины выпустили его из круга и последовали за ним сквозь огонь к перевалу через горы.
Сирены тревоги завыли, едва платформа начал подъём в шахте. Аргонис метнул взгляд на Сота-Нул.
— Что…
— Вступили в действие протоколы общей тревоги. Причина неизвестна.
— Нас засекли.
— Возможно, но не факт.
Платформа с лязгом остановилась. Полосы, освещавшие шахту, погасли.
— А теперь? — взревел Аргонис, пятясь в угол, поднимая оружие и высматривая точки проникновения.
— Вероятность нашего обнаружения возросла.
Талдак зашевелился на полу. Аргонис взглянул на него, потом на Професиуса и уже хотел было отдать приказ.
Люки, располагавшиеся на стенах шахту выше платформы, взорвались. Внутрь повалил дым. На платформу спрыгнули мощные силуэты. Глаза Аргониса заполнили маркеры целей. Его палец всё ещё лежал на курке, воля подавляла инстинкт. Сота-Нул закружилась, шипя, дуги голубой энергии слетали с её тела.
— Нет, — закричал Аргонис.