Читать интересную книгу Пелопоннесская война - Дональд Каган

на этой встрече Фивы и Коринф предложили разрушить город до основания, что было поддержано как Агисом, так и Лисандром «от своего имени, без согласия всего спартанского народа»[57] (Павсаний 3.8.6; это автор II в. н. э., а не спартанский царь). По-видимому, устрашенные этим решением, афиняне направили послов к Агису, который к тому времени уже вернулся в Декелею, и передали ему свое согласие стать союзниками Спарты, если им будет позволено сохранить стены и Пирей. Несмотря на то что по условиям предлагаемого соглашения афиняне отказывались от прав на утраченные ими владения, Агис ответил отказом, сославшись на то, что не уполномочен вести мирные переговоры, и сказал, что с этим делом им следует явиться в Спарту. Скорее всего, он просто не желал иметь какого-либо отношения к миру на столь мягких условиях.

Когда афинские послы прибыли в Спарту, эфоры не пустили их в город. Они встретились с послами в Селласии, что на самой границе Лаконии, и попросили их представить свой проект договора. Выслушав условия, которые ранее уже были предложены Агису, эфоры отвергли их без обсуждения и велели послам «уходить тотчас же назад и если им нужен мир, то возвращаться не прежде, чем они обдумают получше положение вещей» (Ксенофонт, Греческая история II.2.13). Они дали им понять, что афинянам придется по меньшей мере согласиться на то, чтобы разрушить Длинные стены на участке в два километра или более, сделав их непригодными для обороны. Это была ужасающая перспектива, ведь она означала, что спартанцы в любой выбранный ими момент смогут отрезать Афины от моря и уморить их голодом в ходе осады.

Отказ спартанцев даже обговаривать условия мира сам по себе был тяжелейшим испытанием, ведь за то время, которое требовалось для переговоров, многим афинянам предстояло умереть от голода – настолько велико было их истощение. Некто по имени Архестрат выступил в Совете Афин и предложил принять условия спартанцев, но даже в нынешнем отчаянном положении афиняне не желали и слышать об этом. Они бросили Архестрата в темницу за его призыв и вместо него поддержали инициативу Клеофонта, которая налагала запрет на внесение подобных предложений в будущем. Столь острую реакцию могло породить лишь полное отсутствие доверия. По убеждению афинян, что бы ни говорили спартанцы и какие бы клятвы ни приносили, они непременно перебьют или поработят всех жителей города, как только у них появится на это хоть малейший шанс.

ФЕРАМЕН ДОГОВАРИВАЕТСЯ О МИРЕ

Но даже Клеофонт не мог вечно оттягивать мирные переговоры, и спустя какое-то время голод стало невозможно терпеть. Теперь уже Ферамен – тот самый человек, который в 411 г. до н. э. участвовал в спасении Афин после поражения и который возглавил свержение Четырехсот, когда те собирались выдать город спартанцам, – согласился вновь подвергнуть себя опасности ради предотвращения катастрофы. Он вмешался в ситуацию, выдвинув типичное для умеренного предложение, суть которого пролегала между двумя крайностями – безоговорочным принятием условий Спарты и категорическим отказом от переговоров. Ферамен предложил встретиться с Лисандром и попытаться выяснить истинные намерения спартанцев: правда ли, что они хотят уничтожить Афины вместе с их жителями? В то же время он сообщил собранию, что надеется добиться от спартанцев «также и некоторых других льгот» (Лисий 13.9) для Афин, и попросил афинян предоставить ему неограниченные полномочия для переговоров о мире. Когда его осадили вопросами о том, что же это за льготные условия, он отказался отвечать и призвал сограждан довериться ему. Скорее всего, афиняне поняли, что секретность была необходима для того, чтобы у переговорщика имелись хоть какие-то шансы на успех, к тому же теперь они всей душой стремились к заключению мира (насколько это еще было возможно), поэтому собрание одобрило идею Ферамена.

Он нашел Лисандра на Самосе и пробыл у него около трех месяцев. Вернувшись в Афины в начале марта 404 г. до н. э., он в объяснение своего долгого отсутствия заявил, что спартанец удерживал его против воли, а затем отослал прочь с тем же ответом, что и Агис: у него нет полномочий обсуждать условия мира; за этим афинянам следует обратиться к эфорам в Спарте. Такое объяснение выглядит крайне неубедительно, и даже древние авторы отказывались ему верить. Вместо этого, как они утверждали, Ферамен сам решил задержаться на этот срок, чтобы голод довел афинян до такого состояния, что они согласятся на любые предлагаемые спартанцами условия. Впрочем, здравый смысл и имеющиеся данные опровергают эту точку зрения. Скорее, отсутствие Ферамена лишь продлило сопротивление, ведь капитуляция на спартанских условиях должна была казаться афинянам не столь уж привлекательной в то время, когда их посланник был занят поисками лучших мирных кондиций. Чтобы ускорить процесс, Ферамену нужно было лишь вернуться и сообщить, что спартанцы вовсе не собираются разрушать Афины, но что Лисандр по-прежнему настаивает на выдвинутых ранее условиях. Кроме того, если бы афиняне действительно считали, что Ферамен провел слишком много времени с Лисандром, пока народ переносил все тяготы осады, а затем вернулся с пустыми руками, они вряд ли назначили бы его руководителем мирной делегации, посланной в Спарту. Вероятнее всего, он сумел убедить афинян, что добился значительного прогресса в долгих дискуссиях с Лисандром и что теперь он в состоянии договориться о мире на более удовлетворительных началах.

Как бы то ни было, таков был результат, ведь спартанцы в конце концов согласились на мирный договор, по которому Афины оставались невредимы, а их граждане сохраняли жизнь и свободу, хотя им и пришлось поступиться автономией. Каким же образом Ферамен смог уговорить Лисандра отказаться от столь желаемого им ранее уничтожения Афин и что это были за «льготы», которых Ферамену, по его собственным словам, удалось добиться? Древние авторы хранят об этом молчание, но мы можем сделать кое-какие умозрительные предположения. Ферамен надеялся спасти все, что еще можно было спасти в сложившейся ситуации, но он должен был понимать, что Афинам придется отказаться от державы, от флота и от Длинных стен. На меньшее Спарта согласиться не могла. Целью Ферамена было сохранить город, его жителей, их свободу и независимость, насколько последнее окажется возможным. Длительные беседы с Лисандром были необходимы для достижения этой цели. Сам же Лисандр пытался противостоять доводам сторонников полного уничтожения Афин.

Наиболее ревностными представителями этой группы были фиванцы и примкнувшие к ним коринфяне. Именно фиванец Эрианф официально предложил «разрушить город и обратить место, на котором он стоял, в пастбище для овец» (Плутарх, Лисандр 15.2). Ферамену не стоило большого труда убедить Лисандра в том, что уничтожение Афин сделает их территорию добычей их противника на севере, чье могущество и амбиции постоянно росли. Ни для Спарты, ни для Лисандра не было бы никакой пользы в том, чтобы способствовать дальнейшему усилению государства, которое нередко доставляло спартанцам хлопоты в ходе войны, которое за это время выросло в размерах и расширило собственное влияние, а в настоящий момент находилось под контролем недружественной Спарте партии, уже потребовавшей увеличения своей доли в военной добыче. Ферамен мог бы подчеркнуть, что Спарте гораздо выгоднее сохранить дружественные и не представляющие угрозы Афины в качестве буфера и преграды на пути фиванских намерений.

У власти в послевоенных Афинах Лисандр предпочел бы видеть тесную олигархию, полностью состоящую из его близких сторонников, – возможно, декархию с опорой на гарнизон, как в бывших афинских владениях. Какие аргументы в таком случае мог бы выдвинуть Ферамен, чтобы убедить Лисандра предоставить городу некоторую степень автономии? Успехи Лисандра и исключительные почести, оказанные ему в различных городах, уже сделали его объектом беспокойства и зависти спартанских царей и других фигур в руководстве Спарты. «Ему первому среди греков города стали воздвигать алтари и приносить жертвы как богу» (Плутарх, Лисандр 18.3), а, к примеру, восстановленные у власти самосские олигархи изменили название главного праздника на острове, превратив Гереи[58] в Лисандрии. Оба спартанских царя довольно скоро продемонстрируют свое враждебное отношение к притязаниям Лисандра и упразднят навязанный им в Афинах режим. Вероятно, некоторая антипатия с их стороны уже ощущалась, и потому Ферамен мог справедливо утверждать, что учреждение узкой олигархии, явно контролируемой Лисандром, создаст условия для объединения царей и прочих его врагов в деле противостояния его планам. К тому же подобный режим оттолкнул бы от себя большую часть афинян, которые более чем за сто лет уже успели привыкнуть к демократии, и вызвал бы с их стороны нежелательный отпор.