Тревайз резко и подозрительно спросил:
— С чего это вдруг ты так рвешься в бой?
Пелорат стыдливо потупил взор.
— Голан… — хрипло проговорил он. — У меня была жена.
Я знал женщин. Но они никогда много не значили для меня. Было забавно. Иногда приятно. Но никогда ничего такого важного. Но она…
— Кто? Блисс?!
— Она другая… почему-то… для меня…
— Клянусь Терминусом, Джен, ей известно каждое слово, которое ты произносишь.
— Неважно. Она и так всё знает… Мне хочется сделать ей приятное. Я готов взять на себя это дело, рискнуть как угодно, только для того, чтобы она… хорошо обо мне подумала.
— Джен, она — ребенок!
— Нет, не ребенок… впрочем, мне всё равно, что ты о ней думаешь.
— А тебе не приходит в голову, что она о тебе думает?
— Что я старик? Какая разница? Она — часть великого целого, а я — нет. Одно это — непреодолимая стена между нами. Ты думаешь, я ослеп и не вижу этого? Но я ничего не прошу у неё. Ничего мне не надо, только чтобы она…
— Думала о тебе хорошо?
— Да. Нет. Мне всё равно, как она ко мне относится. Лишь бы относилась… как-то.
— И ради этого ты готов взять на себя мою работу? Но, Джен, разве ты не слышал? Ты им не нужен. По какой-то непонятной причине, космос их раздери, им нужен я.
— Но если ты не можешь, значит, им кто-нибудь нужен, а я — всё-таки лучше, чем ничего, правда же?
Тревайз покачал головой:
— Просто в голове не укладывается… Седина в бороду — бес в ребро. Джен, ты пытаешься корчить из себя героя, готового погибнуть за её тело.
— Не говори так, Голан. Сейчас не до шуток.
Тревайз был готов рассмеяться, но встретился глазами с отчаянным взглядом Пелората и вместо улыбки откашлялся.
— Наверное, ты прав, Джен. Позови её. Позови.
Блисс вошла, слегка поеживаясь.
— Мне очень жаль, Пел, — сказала она тихо. — Но ты не сможешь заменить его. Или Тревайз, или никто.
— Отлично, — кивнул Тревайз. — Я буду спокоен. Что бы там ни было, постараюсь всё сделать. Что угодно, лишь бы не заставлять Джена корчить из себя героя любовного романа — в его-то возрасте.
— Да знаю я свой возраст… — промямлил Пелорат и махнул рукой.
Блисс подошла к нему, нежно коснулась рукой его плеча.
— Пел, — сказала она ласково, — я… я думаю о тебе хорошо.
Пелорат отвернулся.
— Всё нормально, Блисс. Не надо меня утешать.
— Я тебя не утешаю, Пел. Я очень, очень хорошо о тебе думаю.
82
Вначале отдалённо, туманно, потом всё сильнее и яснее Сура Нови стала ощущать, что она — Сурановирембластриан, вспомнила, что, когда была маленькая, родители звали её «Су», а друзья — «Ви».
На самом деле она никогда не забывала об этом, но всё это таилось где-то очень глубоко в ней. И никогда её воспоминания не были захоронены столь надёжно, как в этот, последний месяц. Никогда раньше ей не доводилось находиться так близко к человеку, чье сознание было столь могущественно…
Но теперь её час пробил. Сама она не хотела этого, но сопротивляться не могла. Огромный океан её внутреннего мира выталкивал на поверхность, уносил могучими волнами маленькую её частичку ради великой цели.
Творившиеся в ней перемены давались ей нелегко, но вскоре наступила радость — как у всякого, кто сбрасывает маску. Впервые за долгие годы она оказалась так близко от Геи.
Она радостно вспомнила одно животное, форму жизни, которая так нравилась ей, когда она маленькой девочкой жила на Гее. Поняв чувства этого существа как свои собственные, она ощутила ещё острее происходящие с ней метаморфозы. Она ощутила себя бабочкой, выходящей из кокона.
83
Стор Гендибаль сурово, не отрываясь, смотрел в глаза Суры Нови. Он был настолько поражён, что на мгновение ослабил соединение с сознанием Мэра Бранно. Но ничего ужасного не случилось — он получил поддержку, на которую вовсе не рассчитывал.
— Что тебе известно о Советнике Тревайзе, Нови?
И тут же, потрясенный тем, как видоизменилось её сознание, в ужасе прокричал:
— Что ты такое?!
Он попытался схватить и удержать её сознание, но обнаружил, что это ему не под силу.
Трагическая тень промелькнула по лицу Нови.
— Господин, — начала она и тут же поправилась: — Оратор Гендибаль, моё настоящее имя — Сурановирембластриан, и я с Геи.
Вот и всё, что она сказала словами, а Гендибаль, охваченный дикой яростью, до предела усилил своё ментальное излучение и ударил по её сознанию так, что ему показалось, будто кровь вскипела у него в сосудах! Ничего не вышло — она умело и решительно отвела его удар. Но сознание своё не закрыла. Не могла или не хотела?
Он заговорил с ней так, как говорил бы с другим Оратором:
— Ты сыграла свою роль, затащила меня сюда, предала… Ты одна из тех, кто породил Мула.
— Мул — предатель, Оратор. Я (мы) — не Мулы. Я (мы) — это Гея.
Вся сущность Геи была передана ему кратко и полно — гораздо подробнее, чем можно было передать словами.
— Целая живая планета… — пробормотал Гендибаль.
— Да, и обладающая ментальным полем, которое гораздо сильнее вашего отдельного. Прошу вас, не сопротивляйтесь этой силе. Мне бы не хотелось, чтобы вам был причинен вред.
— Даже как живая планета вы не сильнее, чем мои соратники с Трентора. Мы тоже живая планета, если на то пошло.
— Вы всего-навсего ментальное сообщество, всего несколько тысяч людей, Оратор, и вы не можете рассчитывать на поддержку своих товарищей, я её заблокировала. Проверьте — убедитесь сами.
— Что ты собираешься делать, Гея?
— Думаю, Оратор, вы можете по-прежнему называть меня Нови. Да, я сейчас действую от имени Геи, но для вас я — Нови.
— Так что ты собираешься делать, Гея?
Послышался ментальный эквивалент печального вздоха. Нови ответила:
— Мы сохраним тройственное перемирие. Мы будем удерживать Мэра Бранно через её экран, я помогу вам в этом, и мы не устанем. Вы, вероятно, будете удерживать моё сознание, а я — ваше, и оба мы не устанем от этого. Так всё и останется.
— И до каких пор?
— Я вам объяснила: мы ожидаем Советника Тревайза с Терминуса. Только он разорвёт эти цепи. Так, как он решит.
84
Компьютер на борту «Далекой Звезды» обнаружил поблизости два корабля. Тревайз наблюдал за обоими на плоском экране.
Оба корабля были производства Академии. Один был точной копией «Далекой Звезды» — корабль Компора, без сомнений. Другой — больше и мощнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});