— Как скажете, реклюзиарх, — отозвался Кадор.
Приам открыл глаза и сделал две вещи одновременно: дотянулся до своего меча, все еще прикованного цепью к запястью, и процедил, едва открывая рот:
— Вот сволочи. Они попали в меня.
— Какой-то вид нервно-паралитического оружия. — Неровар все еще сканировал брата. — Атаковало твою нервную систему через интерфейс передачи брони.
— Отойдите от меня, — сказал рыцарь, поднимаясь на ноги. Неровар протянул ему руку, но Приам оттолкнул ее. — Я сказал, отойдите!
Гримальд вручил рыцарю его шлем.
— Если закончил с разведкой в одиночку, возможно, ты теперь останешься с Неро и Кадором.
Пауза, последовавшая за словами капеллана, была заполнена горечью Приама.
— Как пожелаете, мой повелитель.
* * *
Когда мы выбираемся из разбившегося корабля, бледное солнце только начинает вставать, пронизывая тусклыми лучами запятнанный облаками небосвод.
Остальные мои силы, сотня рыцарей Крестового Похода Хельсрич, собрались в пустоши вокруг металлических останков корабля.
Три «Лендрейдера», шесть «Рино», воздух вокруг них дрожит от работы двигателей на холостом ходу. На какой-то миг мне кажется, что эта жалкая охота насмешила даже наши танки.
На моем визоре прокручиваются доклады командиров отделений об успешной охоте. Простая ночная работа, не более, но смертные за городскими стенами получили первую кровь, которой они так сильно желали.
— Ты не радуешься, — сказал Артарион по вокс-связи мне, и только мне.
— Слишком мало очищено от грязи, слишком мало очищено от грехов.
— Долг не всегда славен и блистателен, — сказал он, и я подумал, не имеет ли он в виду нашу ссылку на эту планету.
— Я полагаю, вы намекаете, что мне это пойдет на пользу?
— Возможно. — Он карабкается на наш «Лендрейдер», все еще разговаривая со мной. — Брат, унаследовав мантию Мордреда, ты изменился.
— Глупости.
— Нет. Выслушай меня. Мы разговаривали: Кадор, Неро, Бастилан, Приам и я. И мы слушали, что говорят другие. Мы все должны свыкнуться с этими изменениями, и мы все должны выполнять свой долг. Твоя тьма распространяется на весь Крестовый Поход. Сотня воинов, и все страшатся, что огонь в твоем сердце исчез, оставив лишь тлеющие угли.
На мгновение его слова озвучили правду. Моя кровь холодна. Сердце слишком ровно бьется в груди.
— Реклюзиарх, — сквозь потрескивания пробился голос по воксу. Я не сразу узнал его — слова Артариона занимали все мои мысли.
— Гримальд. Говори.
— Реклюзиарх. О Трон Бога-Императора… Это в самом деле началось. — В голосе полковника Саррена звучит благоговение и почти страстное нетерпение.
— Уточни, — велю я ему.
— Флот Армагеддона отступает. Флот Астартес следует за ним. — Голос полковника пропадает в шуме помех, но затем возвращается. — Обрушились на систему орбитальной обороны. Уже пробиваются через нее. Началось.
— Мы немедленно возвращаемся в город. Были какие-нибудь сообщения от «Вечного крестоносца»?
— Да. Планетарная вокс-сеть пытается справиться с нагрузкой. Мне переслать сообщение вам?
— Немедленно, полковник.
Я забираюсь внутрь и захлопываю за собой боковой люк «Лендрейдера». Внутри танка все залито приглушенным светом аварийных лампочек. Я оставался с моим отделением, схватившись за поручни над головой, когда машина тронулась с места.
Наконец, соединив несколько вокс-каналов, я услышал слова верховного маршала Хельбрехта, брата, плечом к плечу с которым сражался столь долго. Его голос, даже в записи низкого качества, передавал ощущение его присутствия.
— Хельсрич, это «Крестоносец». Мы отступаем от планеты. Война на орбите проиграна. Повторяю: орбитальная война проиграна. Гримальд… когда ты услышишь эти слова, будь готов. Ты наследник Мордреда, и я верю в тебя. Грядет ад, брат. Враг могуч, его флот не имеет числа. Но вера и ярость помогут тебе исполнить свой долг.
Я мысленно выругался, не желая выказывать злость. И безмолвно поклялся, что никогда не прощу маршалу этого изгнания… Будь я проклят, если умру напрасно.
За словами Хельбрехта я слышу какофонию ужасающего обстрела. Глухие взрывы, ужасная громоподобная дрожь, — щиты «Вечного крестоносца» были пробиты, когда отправлялось это сообщение. Я не мог припомнить ни одного врага за всю историю, который бы сумел причинить такой урон нашему флагману.
— Гримальд, — важно, с ледяной холодностью произносит Хельбрехт мое имя, и его последние слова обидно ранят меня: — Умри достойно.
ГЛАВА VI
Высадка на планету
Гримальд смотрел, как извергалась на Хельсрич ярость.
Они прошли сквозь утренние облака, эти массивные транспортные суда, испещренные полосами пламени после входа в атмосферу и царапинами от схватки с орбитальной защитой.
Громоздкие посудины вздрагивали, пока их двигатели изрыгали огонь, замедляя ход перед посадкой. Они приходили из-за горизонта или спускались из облачного покрова вдалеке от города. Те немногие, что пролетали достаточно близко, чтобы их смогли достать защитные платформы города, подверглись ужасающим залпам и были разрушены с такой быстротой и силой, что пламенеющие обломки дождем сыпались на улей.
Рыцарь стоял вместе со своим отрядом, положив руки на зубцы стены, и смотрел, как массивные корабли садились в северных пустошах. Имперские истребители всех типов и моделей быстро проносились между неторопливыми транспортами, используя все свое вооружение, с минимальным результатом. Корабли были слишком велики, чтобы оружие истребителей как-то им повредило. По мере того как все больше инопланетного хлама прорывало ядовито-желтый облачный покров, появились и вражеские истребители. Барасат и эскадрильи «Молний» перехватывали их в воздухе, нанося удары.
По всему городу, заглушаемая яростным грохотом зенитных установок, выла сирена вперемешку с автоматическими объявлениями, требовавшими, чтобы каждая душа бралась за оружие и каждый человек был на отведенной ему позиции.
На стенах.
На начальной стадии вторжения защитники Хельсрича должны были находиться на городских стенах и быть готовыми отразить первые атаки. Сотни тысяч солдат и ополченцев несли дежурство на стенах высотой с титанов.
Несколько чересчур самонадеянных орочьих судов решили приземлиться в самом городе. Орудийные башни, пушки на стенах и батареи на крышах зданий пресекли их наглую попытку. Самые удачливые смогли продержаться достаточно долго для того, чтобы вылететь за стены и рухнуть в пустошах. Но большинство были разнесены в клочья непрестанным огнем и обрушились на землю, объятые пламенем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});