Читать интересную книгу Культура и мир - Сборник статей

Внутри самой социальной памяти можно выделить исторический и коммуникативный аспекты. Исторический аспект связан с сохранением знаний о прошлой культуре. Научное историческое знание сохраняет прошлое, но это прошлое уже не живет в реальной практике субъектов, в их повседневной жизни. Оно содержится в специальных тезаурусах памяти, таких как библиотеки или музеи. Коммуникативный аспект предполагает реальную жизнь прошлого в настоящем. Реальная жизнь прошлого возможна в культуре, сохраняющей традицию. В традиции память всегда связана с идентичностью помнящей группы и с процессами коммуникации в ней. Традиция – это организованные и объективированные механизмы и схемы воспоминания, позволяющие самосохраняться коллективам во времени. Традиция цементирует реальную коллективную память как память коммуникативную. Традиция – это временной процесс связи разновременных «со-временностей». Там, где прошлое уже более не помнится непосредственно коммуницирующими субъектами, то есть не переживается как факт реального культурного времени, начинается историческая память. История начинается в той точке, где кончается культурная традиция.

Как нам представляется, следует различать коллективную культурную память как память живых коммуницирующих субъектов и историческую культурную память, как память, создаваемую историками. Многочисленные исторические факты могут ничего не значить для живущей социальной группы, если их никто не помнит и они не имеют непосредственной связи с идентичностью. Такого различения придерживается, в частности, известный французский исследователь памяти М. Хальбвакс, который, однако, коллективную память отличает не только от истории, но и от традиции, понимаемой в качестве организованных и объективированных форм воспоминания. История начинается там, где прошлое перестает быть «обитаемым», где на него не распространяется коллективная память живых групп. Для социальной конкретной живой коммуникации историческое прошлое как историческое время является бесполезным артефактом, вырванным из реальных связей и отношений. «Собственно прошлым является для истории то, что находится за гранью, до которой простирается мышление актуально присутствующих групп. Похоже, история должна ждать, пока не исчезнут старые группы, пока не угаснут их мысли и их память, чтобы заняться установлением общей картины и последовательности фактов, которые только она и способна сохранить» (Halbwachs 1985: 103). История для M. Хальбвахса, вообще, не является памятью, поскольку память не существует отдельно от конкретной группы, связывающей с этой памятью свою принадлежность, идентичность.

Эта же проблематика выводит и на различение понятий культурной и социальной коммуникации. По сути, любая социальная коммуникация имеет свою археологию, однако глубина археологического погружения в память может быть разной. Первым приближением к процессам идентификации культурно-социального сообщества является механизм коллективной памяти. Коммуникация современников базируется на некоторых устойчивых гносеологических структурах, выступающих основой сообщества. Это коллективная память (память близкая), реально объединяющая людей, задающая конкретные деятельностные смыслы и ценностные регулятивы. Это структуры знания сообщества и его ценностные идеалы. Другим более глубоким «зондом» в темпору социального сообщества выступает историческая память. Традиция как сфера памяти в данном контексте выступает не как ступень зондирования глубины, а как механизм социального самосохранения, который либо есть, либо отсутствует в том или ином коммуникативном сообществе. Два указанных уровня погружения сообщества в прошлое принципиально важны для процессов самоидентификации (как социальной, так и личностной) и репрезентации.

При компаративистском анализе не всегда различаются эти тонкости сохранения прошлого в культуре. Одно дело сравнивать научно конструируемые исторические образы, своего рода исторические социальные типы (М. Вебер), другое – реально живущие и функционирующие в процессах коммуникации воспоминания, присущие определенным сообществам. Еще М. Хальбвахс отмечал такие особенности истории в отличие от коллективной памяти. Их можно трактовать как особенности сравнения. Так, история, с его точки зрения, обращает внимание, прежде всего, на различия и разрывы преемственности, а коллективная память сходство и преемственность. Коллективная память стремится сохранить для данной группы такое представление о своем прошлом, в котором она на любой стадии могла бы себя узнать. Она подчеркивает уникальность группы на фоне других социальных коллективов. История же ставит своей целью возможность сравнимости культур, историк не связан обязательствами и соучастием, а стремится к объективности и беспристрастности. «Как ни различны место и время, история сводит события к на вид сравнимым понятиям, что позволяет ей связать их друг с другом как вариации на одну или несколько тем» (Ассман 2004: 44). История сохраняет общую картину культуры, общую последовательность фактов тогда, когда уже исчезли старые группы, и погасла их реальная память в виде традиции.

Итак, в каждой культуре присутствует коллективная память как живая память коммуницирующих социальных групп и историческая память как память общекультурная, выступающая связующим звеном между продуктами памяти отдельных коллективов. Этот вывод имеет важное значение для процессов компаративистского анализа.

Зачастую при чтении компаративистских текстов возникает вопрос, а какой смысл вкладывает автор в понятие той или иной культуры (восточной, западной и проч.)? Не всегда сравнение реальностей современной культуры осуществляется с учетом различий между стереотипами и шаблонами воспоминаний, традиционными представлениями или реальностями коммуникативных сообществ, выступающих носителями живого процесса коммуникации в культуре, его ценностного пространства, одухотворяемого традицией прошлого и memori исторического образа. Подчас за конкретикой сравнений отдельных сторон и аспектов утрачивается общий взгляд на проблему. Как полагают многие историки, рубеж эпох в коллективном воспоминании составляет примерно сорок лет. По истечении этого срока меняется сама форма памяти (с коллективно-коммуникативной на исторически-мемориальную), то есть меняется образ репрезентации и восприятия культуры современниками, меняется «себявидение» К примеру, современный этап является в определенном смысле рубежным. На современность смотрят теперь с позиции постсовременности. Мы не можем сегодня жить, не учитывая того факта, что был постмодернизм. В частности, то, что называют «Старой Европой», сегодня существует лишь как предмет воспоминания и интерпретации. Поколение «очевидцев современности» сменяется поколением, знакомым с современностью по различным текстам. Компаративистская историко-культурная рефлексия является рефлексией не реальности, а самих воспоминаний, вторичных восприятий культуры. То же происходит при сравнении культурных традиций. Возможно сравнение живой и мертвой традиции. Прежде, чем осуществлять это сравнение, например, традиций Востока и Запада, следует определиться в том, что рассматривать в качестве традиции.

Возможно, имеет смысл говорить о новой парадигме наук о культуре, связанной с проблематикой памяти и воспоминания. Это дает не только новый контекст представлениям о культуре, межкультурной коммуникации, но и компаративистскому подходу в культурологии.

Библиография

1. Halbwachs M. Das kollektive Gedachtnis / M. Halbwachs. Frankfurt, 1985.

2. Ассман Я. Культурная память / Я. Ассман – М.: Языки славянской культуры, 2004.

3. Игнатьева И. Ф., Игнатьев С. В. Онтология памяти / И. Ф. Игнатьева, С. В. Игнатьев. – Великий Новгород: Изд-во НовГу, 1998.

И. В. Власова. Толерантность как предпосылка эффективной коммуникации

Изменения, происходящие в современном обществе, вызывают рост конфронтации между различными жизненными стратегиями, мнениями, а новейшие коммуникационные технологии способствуют увеличению количества межличностных, межгрупповых и международных отношений. Увеличивается вероятность столкновения с различными точками зрения, идеями, чужими мнениями, что все чаще приводит к конфликтным ситуациям, которые в свою очередь могут быть разрешены с помощью успешного коммуникативного процесса, основу которого составляет – толерантность.

Толерантность является устойчивым механизмом взаимодействия без вражды, ненависти и насилия в сфере коммуникаций. Она ориентирована на сохранение многообразия мира.

Толерантность способствует взаимопониманию, связывает индивидов между собой, с традициями, нормами, культурой.

Обоснованию места и роли толерантности в становлении единого коммуникативного пространства посвящены работы многих современных зарубежных и отечественных исследователей (Библер В. С., Валитова Р. Р., Гречко П. В., Лекторский В. А., Мчедлов М. П., Перцев А. В., Шалин В. В., Хомяков М. Б., Бэтти Р., Роулз Д., Уолцер М. и др.).