удар, нацелившись в голову, но Васак отбил его и сам попытался рубить по бедру противника, но тот с поспешностью закрылся.
– Ты, Артавазд, горяч и не понимаешь, что политика – это игра, – крикнул Васак, – и выигрывает тот, кто в неразрешимых задачах всегда найдет решение, жертвуя хоть родиной, хоть жизнью!
– Я всегда подозревал, Васак, что ты мерзкий политик, но ты еще жалкий лжец и отпетый негодяй! – воскликнул юноша.
Эти слова разозлили Васака до бешенства; он сделал выпад, и теперь, кроме меча, в свободной руке появился кинжал, которым он натренированным движением ранил левую руку не успевшего увернулся Артавазда.
– Попрощайся с жизнью, царевич! – крикнул Васак.
Снова противники скрестили мечи, и их глаза засверкали яростью. Артавазд отступил, сделав вид, что будет бить в бедро, и, как только Васак опустил меч для защиты, юноша молниеносно взмахнул мечом и ударил им по голове министра. Тот не успел защититься. Брызнула кровь, Васак выронил меч, повалился на землю и, парализованный от страха и в агонии отчаяния закричал:
– Вся моя жизнь – иллюзия, я так стремился к вершине, что не заметил падения!
– Предательством счастья не сыщешь! – Царевич смотрел на поверженного врага, зажимая рану на окровавленной руке, остывая после смертельной схватки.
Собрав последние силы, Васак прохрипел:
– Мне надо было убить тебя еще в колыбели.
Артавазд поднял меч и вонзил его прямо в сердце мерзавца; резко вытащив клинок, проронил:
– Ты получил вознаграждение, достойное изменника.
Возле камня Семирамиды‑Шамирам, на месте явно заколдованном, лежало распростертое тело злодея, который сумел помешать Тиграну II Великому воплотить в жизнь многие идеи о возвышении нации.
Глава 60
Римское войско, боеспособное и хорошо обученное, под руководством Лукулла двинулось в поход. Длинная колонна шла на север к Армянскому Тавру, где у деревни Семал начинался тайный проход в горах, преодолев который Лукулл рассчитывал выйти на Мушскую равнину и кратчайшим путем дойти до Арташата. Порядок построения колонны был им заведен раз и навсегда: впереди разведка, за ней легкие пехота и конница, за ними авангард – легион и отряд, наводящий мосты, потом главнокомандующий со своим обозом, объединенная конница, мулы, тянущие осадные машины, и, наконец, основная ударная сила – три мощных легиона; в хвосте вспомогательные войска, обоз и все остальное. Лукулл и Мурена верхом на лошадях, первый в пурпурном плаще с золотым шитьем, второй в темно‑красном плаще, следовали в колонне и вели разговор.
– Угроза Арташату, уверен, заставит Тиграна принять решительный бой, – говорил Лукулл.
– Нам не помешали бы легионы Сорнатия, – сказал Мурена. – Два его легиона могли бы выйти к Арташату с севера, а наши четыре с юга, и ловушка захлопнется.
– Сорнатий стережет понтийские города, его постоянно атакует Митридат. Сами справимся.
Колонна шла мимо Тигранакерта, от крепостных стен которого остались развалины. Дворец, цитадель, храмы и дома были почти разрушены, рабы отправлены на невольничьи рынки, и только бродяги да собаки в поисках пищи рыскали по мертвому городу. Впереди деревня Семал.
– Проконсул, – прискакал командир разведывательного подразделения, – жители, за исключением древних стариков и старух, покинули деревню и увели скот, урожай собран и находится в амбарах!
– В долине реки Арацани много деревень, – с кривой усмешкой сказал Лукулл, – наши обозы и так полны продовольствия. Деревню сжечь, людей убить!
Армянский Тавр – горы, простирающиеся южнее реки Арацани, пересечь их можно, только зная маршруты в горах, и вот римское войско вступило на один из них. Вход в ущелье начался с живописной природы – столетние дубы как стражи охраняли теснину, вечнозеленые фисташковые деревья, увешанные плодами, выстроились в длинную молчаливую аллею.
– Мурена, – Лукулл был в хорошем настроении и предавался созерцанию, – знаешь, фисташки имеют удивительный сливочный вкус. Я отправил с обозом десяток фисташковых деревьев и поручил посадить их в моем саду в Риме. Надеюсь, приживутся.
– И какой толк от фисташек? – недоумевал Мурена.
– Они омолаживают человека и поднимают настроение. Но есть секрет: собирать орешки нужно только рано утром или поздно вечером. И еще, фисташки мне напомнили о царице Савской.
– Царице Савской?
– Ты никогда не был в моей библиотеке, одной из лучших в Риме. Мировая история скрывает много тайн, и царица Савская тоже тайна.
В старой книге, которую обнаружил Лукулл, о царице писали: была неземной красоты и жила в волшебной стране на юге Аравии. Она обожала фисташки. Рано утром выходила в сад и прислушивалась. Если слышала треск открывающейся скорлупы фисташек, значит день будет удачный. Желая проложить торговый путь из Аравии в Сирию через Иудею, пришла в Иерусалим к царю Соломону и сказала: «Отгадаешь мои загадки – ты мудрец, если нет – ты обыкновенный человек».
– Она показала царю Соломону две одинаковые розы и попросила определить, какая из них искусственная. Мудрец призвал на помощь пчелу. – Лукулл был упоен восторгом.
– И чем все закончилось?
– Царя Соломона она соблазнила.
Вместе посмеялись.
– Просто так, Лициний, ты ничего не говоришь, – вкрадчиво сказал Мурена. – В чем на этот раз смысл твоих слов?
– Мурена, и царь, и царица были очень богаты, и никто не знает, где спрятано их золото. Возможно, ответ есть у Тиграна. После армянского похода займемся царицей Савской.
В хорошем настроении они двигались по горной дороге. Колонна, поднимаясь выше в горы, шла по ущелью, утопающему в зелени, а вокруг пели птицы, сновала дичь, пестрели цветы. Открылся вид на великолепный водопад. Вода с огромной высоты падала вниз, создавая облако брызг и страшный шум, и эта мощь не могла не восхищать человека. Водяная пыль красиво сверкала всеми цветами радуги. В ущелье, куда падала вода, протекала бурная река, через которую был перекинут деревянный мост на четырех опорах. Римские разведчики и инженеры мост обследовали, и он не вызвал никаких сомнений, о чем доложили Лукуллу. Тот лично прискакал к мосту и встал на пригорке, наблюдая за переправой войск на другой берег. Военачальник на коне в своем пурпурном плаще смотрелся всемогущим и величественным, внушая солдатам уверенность и гордость. Подразделения, получив разрешение на переход, пошли по мосту.
Прошли разведывательные когорты и легкая пехота, зашла на мост конница. Внезапно раздался треск. Лукулл оцепенел, потом невольно сжался и запаниковал: на его глазах опоры моста подкосились, и мост, не выдержав нагрузки, обрушился. В считаные секунды два десятка всадников с лошадьми рухнули в реку, и бурный поток подхватил их и понес вниз по течению. Многие начали тонуть, и только единицам удалось выбраться на берег. Настроение Лукулла резко испортилось, движение колонны войск застопорилось, пришлось ждать всю ночь, пока инженеры в свете костров наведут новый мост. Во мраке ночи в страхе и гневе легионы, обеспечив надежное охранение, стояли в узком ущелье и под закладывающий уши шум водопада теряли остатки воинственности и храбрости.
С рассветом мост был готов, и войска двинулись в путь. Из