и они решили, что его душа выглядит достаточно тёмной, чтобы с ней можно было поиграть.
Он не знал, куда идет. И он был очень, очень напуган.
Захлопнувшаяся тюремная дверь пробудила его от кошмаров о Сорен, выкрикивающей его имя из-за огненных стен, и он попытался выпрямиться, но безуспешно. Его ноги дрожали, как колокольчики на ветру в метель, и всё, что он мог сделать, это ещё раз поднять голову, ища своего посетителя затуманенными от жара глазами. Перед ним всплыло веснушчатое, раздражающее лицо, которое он, к сожалению, узнал.
— Что я могу для вас сделать, Принц Финник?
Почетное обращение сорвалось с его губ как смертельно пьяная шлюха, падающая на пол, как утяжелённый тренировочный мешок, сбрасываемый с верёвки.
Принц-обманщик Атласа стоял перед ним с бесстрастным лицом, засунув руки в карманы и наблюдая, как Элиас пытается дышать. Он склонил голову набок, тёмно-каштановые волосы упали ему на лоб при этом движении, его глаза сосредоточились на гниющей дыре в руке Элиаса.
— Я понимаю, почему ты скрывал это, — сказал он. — Здесь пахнет подогретой смертью.
— Если ты здесь только для того, чтобы позлорадствовать, то я вообще-то немного занят, так что…
— Я не знал, что умирающему что-то нужно, что требует усилий с твоей стороны.
— Не умирающий. Молящийся.
Честность — у Элиаса не было сил лгать человеку, который всё равно увидел бы его насквозь.
— Почему ты здесь?
Финн прочистил горло, переминаясь с ноги на ногу, сгибая колени, выпрямляя локти, испытывая ровно столько дискомфорта в суставах, что это привлекло рассеянное внимание Элиаса.
— Во-первых, чтобы позлорадствовать. А потом извиниться.
Ну, вот и всё. Должно быть, он уже умер. Принц даже не мог правильно произнести извинения. Он сморщил нос и сказал:
— Это шутка, да?
— К сожалению, нет, — вздохнул Финн. — Мне бы не помешал смех. Я скажу это только один раз: я официально приношу извинения за то, как мои родители обошлись с тобой. Я знаю, что ты не некромант, и Солейл тоже, и Кэл тоже понял бы это, если бы вытащил голову из своего…
— Извинения для меня ничего не стоят, — прервал его Элиас, стиснув зубы от новой волны боли, его спина согнулась и напряглась от неё. — Я всё ещё умираю в подземелье.
— Если бы ты позволил мне закончить, ты бы не был, — Финн поднял руку, на его ладони блеснул намёк на золото. — Я убедил свою мать перевести тебя в другую комнату. Всё ещё охраняемую, но приставил к ней Алию. Вы двое друзья, верно?
Элиас моргнул, вглядываясь в лицо принца в поисках любого признака лжи, любого признака змеиного языка, высунутого между его зубами. Принц просто встретил его взгляд, без эмоций, с тёмными глазами.
— Я обещал Солейл, — сказал он. — Я обещал, что помогу ей спасти тебя. И пока ты молишься, я бы поблагодарил того, кто управляет милосердием, потому что Солейл — единственная, перед кем я держу свои обещания.
Элиас сглотнул, стараясь не вздрогнуть от скрежета в горле, как от наждачной бумаги. Если это был трюк, и если он пойдёт с Финном, то может оказаться выпотрошенным в коридоре… но, по крайней мере, это будет быстрый конец.
— Я не могу ходить, — сказал он вместо благодарности.
— Симус спустится за тобой через несколько минут. Я сказал ему, что сначала хочу поговорить с тобой.
— И почему это?
Простое пожатие плеч Финна противоречило интенсивности его взгляда.
— Потому что я хочу, чтобы она знала, что я говорил правду. И я хочу, чтобы ты тоже это знал, — он снова переступил с ноги на ногу. — Лучшие условия должны выиграть вам время. И Джерихо, возможно, сможет облегчить боль, даже если она не сможет избавиться от действующего яда.
Ни единого шанса в Инфере.
— Я не хочу исцеления такого рода.
Финн пожал плечами, бормоча себе под нос что-то о религиозных фанатиках.
— Поступай, как знаешь. Тогда я спрошу Вона, что у него есть.
Когда принц ушёл, эхо его удаляющихся шагов плавно слилось с приближающимися шагами Симуса, Элиас проглотил свою гордость, позволив ей закипеть в лихорадке и страхе в животе.
Между благородством, которое он видел в Каллиасе, и слабостью, которую он видел в Финне… он больше не знал, что делать с этими принцами Атласа. И что-то подсказывало ему, что сомнение опаснее любого яда.
ГЛАВА 62
ФИНН
Финн грезил девушкой, окруженной зеркалами.
Но сегодня не было ни трона, ни ухмылки, ни короны — только безликая девушка в мире безликих девушек, тысячи отражений, разбросанных по бесконечному пространству, пурпурные драгоценности и окрашенные румянами зеркала, вспыхивающие ослепительными вспышками света в глазах Финна. Каждая вспышка, как раскалённый добела нож, вонзалась в центр лба Финна снова, и снова, и снова, приступы головокружения угрожали опрокинуть его на землю.
— Ты не очень хороший слушатель, — сказала зеркальная девушка.
— Ты не очень хороший оратор, — сказал он, желая, чтобы его язык не казался таким онемевшим. — Чего ты хочешь от меня?
— Поверь мне, я не хочу иметь с тобой совершенно ничего общего, — вздохнула девушка, и её дыхание странным образом отразилось от вечности стекла. — Но, если ты не будешь обращать внимания, обманщик, мы все закончим тем, что будем играть в очень опасную игру.
Угроза или предупреждение?
— Я думаю, ты обнаружишь, что я очень хорошо выигрываю игры, — прохрипел он.
На мгновение отражение перед ним изменилось — больше не безликое. Глаза цвета сахарной ваты, насыщенная смуглая кожа, ухмылка с ямочками и щель между передними зубами…
— О, обманщик, — сказала она. — Ты никогда раньше не играл в подобную игру.
Вспыхнул свет. Стекло разбилось вдребезги. Руки скелета вцепились Финну в лодыжки, запястья, горло…
— Ещё один день, обманщик, — выдохнул этот вызывающий головокружение голос ему в ухо, смех танцевал на грани её слов. — И пусть он пройдёт не зря.
Финн проснулся с чем-то сладким во рту, вокруг запястий красовался круг синяков, а грудь сдавливал камень страха.
Высвободившись из клубка простыней, с дрожью, пробежавшей по его плечам, когда пот на затылке остыл, Финн принялся мерить шагами свою комнату, зловещие грани его сна кружились, как калейдоскоп, сделанный из лазурита.
Он помнил каждый сон, который когда-либо видел, и этот не был исключением. Но как бы он ни старался, как бы ни был уверен, что видел это… он не мог вспомнить лицо зеркальной девушки.
Стук в дверь.
— Открыто, — крикнул он, прочищая от беспокойства горло.
Дверь со скрипом отворилась, и внутрь просунул голову отец с растрепанными ото сна волосами и слегка съехавшими набок очками на