– Ваши «друзья», если не ошибаюсь, готовят первый удар, – ядовито поправляет Рашпиль.
– Если все наши попытки сохранить мир ни к чему ни приведут. Вы ещё не поняли, что именно Кши-На, в случае открытых контактов с Землёй – наш союзник и сторонник в этом мире? Что именно здесь – здешний очаг цивилизации? Что именно их мировоззрение – это местные представления о гуманизме?
– Гуманизм! – восклицает Резников. – Не так много на свете рас, до такой степени негуманных!
– Оставьте, Антон Семёныч. Неужели вы не видите: ребята из Кши-На пытаются договориться с самой агрессивной из местных культур – и небезуспешно! Чёрт возьми, Иван Олегович, это они – прогрессоры, настоящие! Вэ-Н, хоть он и мальчишка ещё! Мой Ча! Вдова Нэр! Даже этот воришка бедный – он тоже прогрессор! Вы видите – они учат и лечат, как могут! Какого дьявола не даёте мне им помогать?!
Вадик, слушающий с водительского сиденья, показывает мне большой палец. Судя по взгляду в сторону Рашпиля, ему средний бы показал, если бы не твёрдые земные моральные нормы.
– Ну хорошо, – сдаётся Резников. – Расскажи о своих соображениях.
– Мне кажется, – говорю я, – что Лянчин – достаточно серьёзная угроза для цивилизации на Нги-Унг-Лян. Если начнётся масштабная война, которая закончится победой Лянчина, то прогресс в этом мире может быть приостановлен или даже повёрнут вспять на неопределённое время. Я понимаю, почему наши резиденты в Лянчине не задерживались: вот это, действительно, опасно. Монотеистическая религия и весь уклад жизни превращает Лянчин в тоталитарную структуру – я ещё не знаю, на что это похоже, на земное Средневековье или на нечто другое. В любом случае, лянчинцы – сложные партнёры по контакту: весь строй их общества мешает им принимать компромиссные решения, они предпочитают избавляться от инакомыслия вполне физически. Поэтому я считаю лучшим выходом предотвращение войны с Лянчином и укрепление дипломатических и торговых связей между Севером и Югом – а если война неизбежна, то я намерен работать на победу Кши-На. Я знаю, что жители Кши-На меньше всего расположены уничтожать чужие культурные ценности – а вот лянчинцы буквально настроены на уничтожение чужой культуры. С обществами такого типа подобные перегибы случаются.
– Так-таки и лезете во внутренние дела чужого мира, – начинает Рашпиль, но я возражаю.
– Лезть во внутренние дела ради спасения культуры – в компетенции КомКона? Так у вас тут нет ни резидентуры, ни чёткого плана, а у меня он есть.
– И в этот план входит торговля людьми? – спрашивает Рашпиль с той интонацией, которую явно считает ироничной.
– Нет. Юноша по имени Ви-Э, если мы всё рассчитали правильно, поможет Львёнку Эткуру адекватнее воспринимать жизненный уклад Кши-На. Тут мы имеем дело с какими-то сложными завязками на генетике, инстинктивном поведении, которое в Лянчине подавляется религиозной моралью, а в Кши-На традиционно культивируется. Способ воздействия лично на Эткуру, похоже – единственный возможный, ничего другого он не принял. Поскольку слово Пятого Принца имеет вес при лянчинском дворе, мы надеемся, что его позиция скажется и на позиции двора в целом.
– Да с чего ты взял? – Резников, всё-таки не совсем мне доверяет.
– Я наблюдаю, как меняются взгляды и поведение Львёнка Анну под влиянием моего Ча. Этот вояка уже не рвётся в бой с северянами и Эткуру придерживает, а он, между прочим, достаточно серьёзная особа, наш Анну. Генерал не по возрасту… впрочем, в таких культурах взрослеют рано, а ему уже двадцать пять плюс боевой опыт…
– Николай, простите, у меня, всё-таки остались сомнения, – вступает Рашпиль.
– У меня тоже, – сознаюсь я. – Но я не могу просто наблюдать в тех случаях, когда можно что-то сделать. В конечном счёте, дальнейшие отношения между Нги-Унг-Лян и Землёй могут зависеть от того, кто победит в этой войне. Я предпочитаю действовать сейчас, пока можно попытаться хоть что-то изменить. Вы всё ещё хотите меня отозвать?
Рашпиль молчит.
– Теперь вы понимаете, почему я не хочу напарников? – говорю я. – Я должен отвечать за каждый свой шаг. И я не желаю думать о том, не придёт ли в голову какому-нибудь лихому рубаке с Земли облапать местную девицу… или земной барышне – полезть выяснять отношения на мечах. Мир Нги-Унг-Лян сейчас находится в точке равновесия – но может качнуть в любую сторону, а земляне здесь так дивно себя зарекомендовали, что не развалили бы эти качели к чёртовой матери…
– Пожалуй, ты прав, – говорит Резников после паузы. – Мы просмотрим твои записи – и обсудим все возможности. Если у нас появится интересная информация, тебя немедленно поставят в известность.
– Следите за мной, – говорю я. – Именно сейчас я могу быть убит – не из-за местных культурных традиций, а как человек, пытающийся делать политику. И – мне нужна аптечка, всё, что хоть как-то годится для местных жителей. Я бы и оружие посерьёзнее попросил, но боюсь, что оно попадёт не в те руки. Поэтому – только лекарства.
И разум побеждает. Мне дают аптечку. В ней – апробированный на местных животных стимулятор регенерации, нейростимулятор, иммунопротектор и десяток ампул модифицированной под местный генокод биоблокады. А большего мне и не надо.
Я так рад, что даю честное слово в случае удачи показать Лянчин анфас и в профиль. Рашпиль после некоторой заминки выражает восхищение моим талантом ладить с упёртыми дикарями, я обещаю ему бурдюк лянчинского вина – смеёмся и прощаемся.
Я иду по саду, страстно желая поспать – и вдруг слышу неподалёку от собственных апартаментов металлический лязг. Кто бы это вздумал в такую пору выяснять отношения у меня под окнами?
И я – бегу на звук, потому что хорошие дела по ночам не делаются.
Фонарь, горящий на террасе, освещает дивную картину.
Ри-Ё рубится с Господином И-Шоном из Семьи Тви, юным аристократом, Официальным Партнёром Ма-И, под лопатку дышло всем троим! В одних рубахах и в кровище! И плащи валяются на обледенелых ступеньках террасы, а Ма-И сидит на них, прислонившись спиной к столбу, белый, с синими губами, зажимая рану в груди – а кровь льётся сквозь пальцы!
И я совершаю абсолютно аморальный поступок.
– А ну прекратить! – ору я что есть сил, выхватывая меч из ножен. – Или – убью обоих!
– Ник! – кричит Ма-И, и кровь течёт у него изо рта.
Два идиота глядят на меня, замерев в боевых стойках, как взбешённые коты.
– Какого… что, во имя Небес, тут творится? – спрашиваю я, подходя.
– Этот вор и развратник болтал тут с моим Официальным Партнёром, – бросает И-Шон с ненавистью. – Держась за руки!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});