Читать интересную книгу История новоевропейской философии - Вадим Васильев

Я напишу, вы наверно уже будете бояться, что я что‑то не то напишу, но. вы следите. Если я ошибусь, вы сразу говорите, не ждите следующего занятия.

Итак, пространство и время. Вот эти термины, кантовские, с них начнём: Raum — пространство; Zеit — время. Кант в начале «Эстетики» действительно даёт очень важные определения нескольким понятиям.

Прежде всего, понятия «созерцания», «эмпирического созерцания», «ощущения» и «явления». Вот эти понятия часто смешиваются друг с другом и Канту важно их различить.

Значит, созерцание — это форма или способ, благодаря которому предмет даётся нам. Значит, давайте сразу договариваться: мышление это представление о предмете через общие понятия. Мышление всегда имеет дело с общим. Созерцание всегда имеет общее с единичным. Через созерцание предмет нам даётся, через рассудок мыслится.

Созерцание бывает чувственным и интеллектуальным:

Чувственное созерцание (то есть данность предмета) — оно возникает в результате воздействия извне, — вот особенность чувственного созерцания.

А интеллектуальное созерцание, т. е. интеллектуальная данность предмета имеет место тогда, когда мы сами порождаем предмет. Значит, созерцать — важнейший термин, который, кстати говоря, Лосский перевёл как наглядное представление «Anschauung». Значит, бывает чувственное созерцание (sinnliche Anschauung) и интеллектуальное (intellectuelle Anschauung).

Созерцание бывает чистое и эмпирическое.

Чистое созерцание имеет место тогда, когда мы говорим о форме нашей чувственности. То есть здесь чистое созерцание это как бы, то, что представляет собой наш воспринимающий аппарат до того как произошло восприятие. Это его формальная структура. Если мы представляем, как‑то эксплицируем, то речь идёт о чувственном созерцании. Если же нам что‑то дано уже через наше чувственное созерцание, если произошёл контакт предмета с нашими способностями восприятия, вы что‑то, так сказать, получили, что‑то осознаём теперь, то вот эту актуальную данность предмета Кант называет эмпирическим созерцанием.

Неопределённый предмет эмпирического созерцания называется явлением — «Erscheinung». В этом слове слышится «scheinen»

— светиться. Правильно? Т. е. что‑то является. Потом над Кантом Гегель пытался издеваться, говорил — «что это за явление у Канта, в котором не ясно, что является?» Вот действительное отношение между явлениями и сущностью должно быть таким, что «сущность является, явление существенно», то, что в явлении должна светиться сущность. А у Канта «вещи в себе», вернее, трансцендентальные объекты, как бы оторваны от явлений. Ну вот.

Ну, и ещё один момент: то, что мы непосредственно осознаём в эмпирическом созерцании, а так же те суждения, которые мы высказываем по поводу вот этих осознаваемых нами явлений, Кант называет опытом — еще один важный термин. Причём это слово у него двойственно. С одной стороны, опыт — это многообразие эмпирических данных, с другой стороны — это совокупность суждений, которое мы высказываем по поводу данных. Опыт — «Erfahrung».

Ну и ещё одно понятие, которое изначально вводилось — это понятие ощущения (даже два понятия, чтобы потом к этому не возвращаться). Вот то, что мы непосредственно осознаём, тот предмет, который сейчас находится перед нами, можно назвать «ощущением». Ну, этот термин не играет у Канта серьёзной роли, но иногда он его употребляет в качестве синонима термина «предмет опыта». Вот у него есть такое понятие — предмет опыта. И непосредственный предмет опыта — это ощущение «Empfindung».

Но тут есть тонкость, ощущение — это непосредственный предмет опыта. А если мы говорим об ощущении, которое осознаётся нами, предуготовляется моему сознанию, то в таком случае, когда мы говорим именно о сознательном ощущении, то речь тогда идёт об ещё одном важнейшем понятии кантовской философии (тоже своего рода являющемся введением в его трансцендентальную теорию) — речь идёт о восприятии. Это понятие, это, так сказать, осознанное ощущение или осознанное явление Кант обозначает либо латинским термином «перцепцио», либо немецким термином «Wahrnehmung».

Ну, не буду вас больше нагружать терминами (в принципе можно и продолжить). Ну, давайте еще введем термин «чувственность». Ведь мы сейчас будем анализировать с вами чувственность, так? Значит, «чувство» — «Sinn» по — немецки. Это слово многозначно, в том числе, кроме «чувства», имеет ещё и значение «смысл». В этом случае оно как синоним слова «Bedeutung» употребляется (но Кант редко в этом смысле его употребляет). А чувственность, априорными формами которой являются пространство и время — это «Sinnlichkeit». Ну вот. Это вот такая терминологическая база, по крайней мере, «Эстетики».

— А вот ««бидойдунг»…

«Bedeutung» — «значение», «смысл» — это синонимы (во всяком случае, аналитические философы их как синонимы употребляют).

Теперь прейдём к аргументам, если позволите. Давайте держать в памяти, что нам надо с вами доказать что пространство и время — априорные формы чувственности, и нам надо обосновать возможность чистой математики, — две задачи решить. Приступаем к ним. Оказывается, что эти задачи здесь можно решить сразу же. Эти задачи как раз и решаются Кантом в так называемом «трансцендентальном истолковании» пространства и времени. Решаются следующим образом:

Первый тезис: существует математика. С этим спорить не возможно. *** тезис и все посылки должны как бы быть достаточно обоснованными.

Второй момент — математика, которая существует, это не просто наука, но это ещё и наука, обладающая полной достоверностью. То есть в этой науке встречаются необходимые суждения. Тоже не вызывает сомнения. Если есть необходимые суждения, значит, наука априорна. Поскольку это суждение о предметах, то она синтетическая дисциплина (ну, любая аксиома в геометрии обладает такой внутренней необходимостью). Вот.

— Т. е. геометрия — синтетическое знание?

Да, поскольку это предметное знание. Ну, Кант там несколько иные доводы приводит. это не важно. Для него это вообще чуть ли не аксиома что математика это система априорного синтетического знания. Она фактична…

Теперь спрашиваем. вот, допустим, в геометрии. Геометрия — это наука о свойствах пространства (так, несколько старомодно, Кант трактует геометрию). Т. о. вы уже чувствуете связь… понятно, должен быть какой то мостик, мы же исследуем сущность пространства (а о времени то же самое можно будет сказать). Теперь начинаем строить предположение.

Допустим, что пространство — это свойство вещей. Значит, у нас есть несколько вариантов, мы с ними уже знакомы. Либо пространство — это абсолютная реальность, существующая сама по себе, либо это свойство вещей, либо это субъективная форма чувственности. Начинаем перебирать эти варианты. Ну, причём первые два, как выяснится, мало чем отличаются. В любом случае, если пространство либо самостоятельно существует, либо оно свойство вещей, то знание о нём должно приходить из опыта, извне. Априори знать пространство мы можем лишь в том случае, если оно — априорная форма чувственности, согласитесь. Ну вот, а если оно такое свойство вещей, то тогда мы знаем его из опыта. И тогда наука о формах пространства, его свойствах — должна быть эмпирической наукой, верно? Если свойства мы знаем из опыта, то всё знание, которое мы будем надстраивать над этим нашим исходным знанием, тоже будет эмпирическим. Но эмпирическое знание не может содержать в себе всеобщие необходимые положения! Какие, как мы предположили, содержит геометрия, являющаяся наукой о пространстве. Вот мы и пришли с вами к противоречию. Значит, если пространство приходит к нам извне, через опыт, то тогда геометрия была бы эмпирическая наука, а факт состоит в том, что она априорная синтетическая наука. Что отсюда следует, если мы перевернем теперь всю цепочку назад? А из этого следует, что пространство не является ни абсолютно существующей реальностью, ни свойством вещей каким‑то (как считал сам Кант раньше). А что остаётся? Остаётся только третий вариант, что оно является субъективной формой чувственности — пространство. И время, то же самое.

И теперь мы очень легко можем объяснить возможность математики. Значит, у нас есть эта форма изначально, ещё до того, как вещи нам даны. И мы можем эту форму проанализировать и предсказать какими будут вещи. Значит, когда они нам будут даны, эти вещи, они обязаны будут соответствовать этой форме. Так? В противном случае они просто не могут быть нам даны. Значит, они вынуждены будут подчиняться её законам. А законы нам известны заранее. Мы их эксплицируем и получаем систему знаний о пространстве, имеющую истинность для вещей ещё до того, как они даны, стало быть — априори. Тем самым, учение о субъективности пространства и времени позволяет нам обосновать возможность математики как априорной синтетической науки. Вот какой достаточно простой ход мысли предлагает нам Кант. Теперь.