И теперь на фиг никому не нужен?!
Это, в конце концов, даже обидно!
– А что – крысы? – удивился Рубаков. – Вы хотите сказать, что вы их еще чувствуете?
Стас облизнулся. Что он хочет сказать этим “еще чувствуете”?
Рубакова просветили по поводу того, что содержалось в папочке “Крысолов”?
Нет, нет! Если бы просветили, тогда бы наручники остались на руках. И разговор был бы совсем иной.
Тогда что? Неужели они уже потравили крыс химией?..
И крыс, и всех, кто был под землей?..
Но надо отвечать, черт бы все побрал! Надо отвечать, чтобы не вызвать подозрений! Только осторожно. Расплывчато.
– Да… – сказал Стас. – Чувствовал, когда был внизу. Только как-то странно… Поэтому и пытался пробраться в центр. Хотел понять, что же происходит.
– А происходит то, что дело сделано, – сказал Рубаков. – Мы их выбили. Кремль взят.
– Взят?..
Рубаков довольно усмехнулся:
– Да его даже брать не пришлось. Как мы и думали, дело было в том, что предыдущие штурмы начинались не в то время. Поздней весной или в начале лета, когда крысы уже начинали донимать Пригород. Когда они уже успевали размножиться. А надо было – ранней осенью. А еще лучше – зимой. Как мы и предполагали, их численность в это время куда меньше.
Стас опустил глаза, потер на руке след от наручника. Нет, все же одно из двух: этот Рубаков или дурак, или идиот. Модифицированные крысы живут по пять лет. И их численность колеблется по сезонам не так резко, как у немодифицированных предков, которые теоретически могут протянуть от силы года два-три, но обычно живут год или того меньше. Потому что мелкие хищники тоже должны что-то есть.
– Но, разумеется, не все так просто, – сказал Рубаков. – Грамотный выбор времени штурма – это лишь половина успеха.
– А вторая половина?
– А вторая… – Рубаков усмехнулся. – Доктрина адмирала Дёница.
Дёниц, Дёниц, адмирал Дёниц… Это немецкий подводник, что ли, во Вторую мировую?
– Знаете? – спросил Рубаков.
Стас неопределенно мотнул головой. Что-то у них было, у этих немцев, какой-то хитрый план…
– Дёниц говорил: бить надо не там, где бросается в глаза. Бить надо там, где удобно. Вот и мы подумали: зачем сразу лезть в центр? Не лучше ли начать методично, с окраин? Ломать сопротивление крыс там, где они чувствуют себя наименее уверенно. Бить их там, чтобы потом они присылали туда подкрепления – раз за разом, все новые и новые подкрепления по мере того, как мы будем перемалывать их силы. Перемалывать с минимумом наших потерь. Там, где это удобнее прежде всего нам.
А, вот что за доктрина! Этот Дёниц втолковывал фюреру, что атаковать лучше не конвои. Там, конечно, много груженых судов с ценными грузами, все так, но там много и кораблей эскорта. А англосаксы быстро научились бить немецкие подлодки как тюленей.
Дёниц предлагал топить одиночные суда союзников – пусть даже и пустые. С товаром, без – какая разница? Главное, что потопленное судно уменьшает общее количество грузовых кораблей союзников. Потопленник больше ничего не сможет возить в голодную островную Британию. А построить новый корабль куда труднее и дольше, чем собрать для него груз в сытых Штатах…
– Но насколько я помню, – сказал Стас, – план Дёница до конца так и не использовали…
– Поэтому-то они и проиграли! – воскликнул Рубаков, улыбаясь. – А вот мы использовали. И добились успеха. Два часа назад штурм Кремля закончился, не начавшись.
– Совсем?.. Совсем без боя?..
– Мы начали разведку боем, но никакого боя не получилось. Кремль пуст. Мы перебили всех крыс еще на подступах, пока шли через спальные районы. Шли медленно, вытягивали крыс из центра мелкими партиями. Били, вытягивали, били, вытягивали… И вытянули из центра их всех, не ввязываясь в серьезную мясорубку. Продвигались медленно, зато тщательно перекрывали все подземные проходы. Теперь мы контролируем каждую подземную нору – и ни одна крыса не просочится к нам в тыл… Ну да вы сами все это видели, когда пытались пробраться туда, – усмехнулся Рубаков.
Видел, видел…
И без труда обходил. И если бы не свалял дурака и не полез в крупный туннель, то спокойно дошел бы, куда хотел. Медленно, муторно, но дошел бы.
Цивильные крысы и их командиры, эти “друзья” Арни, не глупее. Они тоже смогут передвигаться по городу, несмотря на все эти посты на каждом подземном перекрестке… Или, по крайней мере, могли бы. Ну, чисто теоретически…
– А подземная часть Кремля? – спросил Стас. – Там должно быть много подземелий. Там тоже никого нет?
– Я же говорю, мы вытянули оттуда всех крыс! Там везде пусто. Мы проверили все коммуникации, все старые подземелья. Никого. Да вон сами смотрите, Стас Викторович…
Рубаков кивнул в иллюминатор.
Впереди, из-за носа вертолета, наплывала Красная площадь – расцвеченная фарами, габаритками и прожекторами, как праздничная елка. На ней, на подступах к ней, как в разворошенном муравейнике, суетились люди, вездеходы, джипы…
– Это что?..
– Это парад. Чтобы ни одна щелкоперская собака не посмела потом сказать, что военные корреспонденты сильно преувеличивают наши достижения! Пора положить конец всем этим сплетням, будто кампании по очистке Старого Города затеваются исключительно под выборы, поскольку де иначе нашему президенту никак не переизбраться… Они ведь уже начали! Только и трындят, что для того всех и эвакуировали из города, чтобы гражданские не видели, что реально творится в городе!
Вертолет не сильно, но вполне уловимо задрал нос. За четверть часа вестибулярный аппарат приноровился к наклону пола, перестал его замечать и теперь четко отметил переход с крейсерского хода на зависание.
Крыши домов – черные ширмы среди электрического многоцветья – резко замедлили бег. Вынырнул торговый центр. Сверху все освещено прожекторами, ядовито зеленеют круги со зрачками-бабочками. В салоне засуетились, закопошились. Вертолет еще не сел, но уже открыли люк, и лейтенантик, поминавший Лебединского, уже тащил Рубакова по проходу к выходу…
Стас не стал толкаться, вылез последним.
В лицо ударил свежий ветер и, словно грохот далекого океанского прибоя, шум площади. Там рычали двигатели, грохотали по брусчатке стальные “чушки” солдат, хрипло гавкали мегафоны… Все это сливалось в единое целое, словно это были не отдельные люди, а какая-то стихия, завладевшая Красной площадью. Как наводнение. Или пылевая буря. Или тучи саранчи…
На крыше тоже кипела жизнь.
Тут царил Лебединский. Помощник президента по связям с общественностью гонял штабных Рубакова, как цирковых осликов. Те лишь послушно кивали головами, став кружком вокруг него – уверенного, наглого и лощеного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});