А теперь она знала, что он такой же. И еще — впервые за всю жизнь, ей добровольно предложили помощь.
И еще… помощь предложил равный.
Шиаюн взяла перо и лист бумаги. Сосредоточилась, старательно выписывая буквы — раньше ей не приходилось писать на испанском. К предложению вампира нужно было кое-что добавить. Одну услугу. Совсем маленькую. Она ему ничего не будет стоить. Когда он станет демоном — пусть поделится силой.
А Койот… поживет пока в своем стальном теле. До сих пор от него не было никакой пользы, он даже не сумел поймать младшего вампира, чтобы взять его кровь. А теперь оказалось, что от той крови было бы мало толку.
Койота можно будет сделать демоном в любой момент. Но, не исключено, что Шиаюн это уже никогда не понадобится.
* * *
Лэа ни на секунду не рассматривала возможность уйти к Сергею. Мартин убил бы его. Мартина от убийства удерживал только страх потерять ее, а если бы он решил, что она все равно потеряна, смерть показалась бы и ей, и Сергею лучшим выходом. В прошлом Мартина — нет, не Мартина, а демона, которым он был — убийства чередовались с жестокими убийствами. Он убивал всегда, при любой возможности, и больше всего любил убивать медленно.
Мартин никогда ей об этом не рассказывал, зато рассказывал господин Эрте. И причин не верить ему, у Лэа не было. Господин Эрте был недоволен, что Мартину недостает воображения и искусности, чтобы пытать по-настоящему, растягивая удовольствие на годы или десятилетия. Господин Эрте говорил, что подлинное искусство — это причинение душевных страданий, а Мартин, мол, обходится телами, совершенно не интересуется душами.
Ну, ясное дело, господин Эрте хотел напугать ее, это-то Лэа понимала. Терпеть не могла старого демона, вот кто настоящий урод в уродской семье Алакранов. Но понимала и то, что Эрте говорит правду. Если бы он врал, Мартин бы с ним спорил. Мартин с ним спорил по любому поводу, было бы за что зацепиться. А насчет пыток и убийств — никогда.
Над тем, почему она, не уйдя к Сергею, в Питер, ушла в Алаатир, к Занозе, Лэа особо не задумывалась. Сначала она вообще ни о чем, кроме Мартина, не думала. А потом Мартин пришел просить прощения, и она поняла. Как-то само собой все сложилось.
Заноза мог ее защитить. Не потому, что был сильнее Мартина, а потому, что тот никогда бы его не тронул. Ему так сильно не хватало кого-то… такого же. Равного? Или просто не-человека? Короче, такого же. Так сильно, что в Занозу он просто вцепился. Носился с ним, как с самым классным подарком, а потом Заноза взял и не ушел насовсем. И все. Мартин теперь для него что угодно сделает, и уж точно никогда и ни за что не убьет.
Лэа думала об этом. О том, что ей Заноза тоже сразу понравился, и с каждым днем, то есть, с каждой ночью, нравился все больше. И сейчас, когда она жила здесь, в этом огромном — больше Москвы — городе, который Заноза показывал ей так же щедро, как делал подарки, которым хвастался, как собственным домом, и делился, как любимыми игрушками, Лэа не уставала от него, наоборот, радовалась, что он рядом. Он мог защитить от Мартина. И он сам… ну, с ним было безопасно. Нет, не в защите дело. И не в том, что Заноза дарил цветы; обходил машину, чтобы открыть дверь с пассажирской стороны и подать Лэа руку, помогая выйти; говорил комплименты; не задавал плохих вопросов, и внимательно слушал. Точно не в этом. Дело было, наверное, в том, что он ее слышал. И он в нее верил. И отдал ей свой город. Нет, правда, Заноза показывал ей Алаатир, чтобы Лэа научилась жить здесь сама. И в городе, и в стране, и, может, на всей планете.
Он хотел, чтобы она вернулась к Мартину, но делал все, чтобы она могла остаться и ни от кого не зависеть.
Если получится продать картину, подделку под ван Лудо, — а Лэа не сомневалась, что получится, — то независимость из перспективы станет реальностью. Жаль, что ввести ее в тусовку — познакомить с художниками и искусствоведами — Заноза не мог. Он знал всех, дружил со всеми, сам говорил, что в последний месяц только с богемой и общается, но получалось, что его самого никто не знал. Куча разных людей обожала кучу разных Заноз с кучей разных имен и личностей… и никто никак не связывал его с вампиром из Алаатира, или с мистером Сплиттером. Ну, про вампиров-то никто, наверное, и не знал. Вампиров не бывает. Но и бизнес Уильяма Сплиттера к живописи и вообще искусству не имел никакого отношения.
К чему имел, Лэа не знала. Спрашивала, но Заноза и тут был таким же скрытным, как в том, что касалось контактов в богемной тусовке, и в том, куда он девается днем. На Тарвуд, да. Он так и говорил, что проводит дни на Тарвуде, потому что когда тут день, там как раз ночь. Но где он живет в Алаатире?
Секреты, секреты, одни секреты. Он был таким забавным с этим своим серьезным отношением к безопасности, что Лэа не могла ни сердиться, ни обижаться. Ничего, кроме улыбки Заноза не вызывал. Она знала, что он обманывает десятки людей, если не сотни, видела, как легко, не задумываясь, он ими манипулирует, видела несколько раз, как он выбирает себе еду — среди тех, кто гостями приходил в его клуб — и как счастливы те, кого он выбрал.
Еда! Люди — еда.
Лэа было наплевать. Какие это люди? Богатые уроды. Тупые! Говнистые внутри, и бесяще тупые. Она сама со счету сбилась, скольких таких же развела на деньги. А Заноза этих уродов ел. И правильно делал. Он, вообще, санитар леса. Каменных джунглей. Смешной такой.
Ну, и в чем разница между ним и Мартином? Если подумать-то? В том, что Мартин людей не ест, он их защищает. Даже слово нарушил, чтобы Заноза кого-то там в Порту не убил. Там куча народу, в Адмиралтействе, а Занозе без разницы — теперь Лэа точно это знала — без разницы, кого есть. Он не знает, что люди бывают уроды, а бывают нормальные, ну, или хотя бы не бесящие. Заноза их не различает иначе, как на вкус. Он на вершине пищевой цепочки. А Мартин — нет.
Если б только демон Мартина не хотел ее убить!
Лэа не ушла в Питер потому, что Мартин убил бы Сергея. Так? И да, и нет. Уйти туда означало бы — уйти насовсем. И, кажется, насовсем она не хотела.
Хотела!
Нет. Непонятно. Она просто уходила туда, где демон не убьет ее, уходила с тем, кто может защитить и никогда не обидит. Уходила, чтобы… подумать? отдохнуть? Чтобы перестать бояться. Да, чтобы страх, пришедший в ту жуткую ночь, отступил, остался на Тарвуде, остался с Мартином.
А когда не боишься, можно снова думать и можно решать.
— Нам надо уехать в Москву. Уехать с Тарвуда навсегда. Если Мартин согласится на это, значит, он сильнее своего демона.
— Он бы согласился, — сказал Заноза уверенно, — он для тебя все сделал бы, но у него же договор с лордом Хартвином. Мартин обещал защищать Тарвуд, а демоны не могут нарушать договор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});