— Боевой! — передает Головцов и открывает бомболюки.
Вокруг боевого порядка рвутся зенитные снаряды. Точно выдерживаю курс, скорость и высоту. От этого зависит меткость бомбового удара. Ведомые самолеты летят крыло в крыло.
— Половина бомб сброшена, но в переправу ни одна не попала, — докладывает Головцов.
С небольшим разворотом и снижением вывожу полк из-под обстрела зениток.
— Второй заход по переправе сделаем с юго-запада, — предлагает штурман.
На втором заходе стрелок-радист Алексеев докладывает:
— Нас атакует пара «фоккеров».
Самолет содрогается от коротких и длинных очередей стрелков Алексеева и Клементенка. Снова выдерживаю боевой курс. Сбрасываем на переправу остальные бомбы.
— Переправа разрушена двумя бомбами. Выдержи курс, я сфотографирую результаты удара, — радостно докладывает Головцов.
— От прямых попаданий бомб переправа взлетела на воздух! — наперебой кричат мне по радио летчики.
В эфире гвалт. У всего летного состава боевое возбуждение. Порыв захватывает и меня. Снижаемся на малую высоту и начинаем штурмовку отходящих войск, артиллерии и автомашин на дороге к Влдаве и у пункта Долгоброды. Летчики по одному заходят на колонну. Ведут самолет, чуть не касаясь винтами вражеских автомашин, поливая их огнем. Лошади шарахаются с дороги, опрокидывая повозки, солдаты разбегаются, но пули настигают и их.
Докладывая о выполнении боевой задачи, летчик Афонин отмечает отличные действия в бою своего воздушного стрелка старшего сержанта Ромашова, который успешно отбил атаки истребителей противника снизу. В последующем Ромашов совершил 59 боевых вылетов и был награжден орденом Отечественной войны II степени.
Не успели мы после посадки доложить о результатах удара, как получили приказ командира корпуса немедленно по готовности взлететь и разрушить переправу противника у Словатычей.
Снова в воздухе в том же составе и боевом порядке. Переправу у Словатычей мы разрушили в нескольких местах с первого захода. Путь отхода фашистским войскам был отрезан. На втором заходе нанесли бомбовый удар по автомашинам, скопившимся у переправы, а затем и проштурмовали их.
После посадки на стоянке нас встречал командир корпуса Борисенко с мокрыми фотоснимками результатов первого удара в руках. Выслушав наш доклад о выполнении боевой задачи, он, обращаясь к штурману корпуса Головцову, сказал:
— Ну вот, а ты, Головцов, предлагал послать дивизию!
— Это просто наша удача, — оправдывался Головцов.
— К удаче надо добавить боевой опыт экипажей 57-го бомбардировочного полка, — сказал Борисенко.
За успешное разрушение переправ противника всему летному составу, участвовавшему в боевых вылетах, командир корпуса объявил благодарность, а летчиков и штурманов приказал представить к награждению орденами.
Одним из снайперов бомбардировочных ударов, попавшим одной бомбой в фашистскую переправу через Западный Буг, был штурман Геннадий Фокиевич Осипов, летевший в экипаже Шулепова В. В. Смелый и горячий, он как будто был создан для дерзких бомбардировочных ударов по важным объектам в тылу противника. Неунывающий, Осипов подкупал людей своей жизнерадостностью. Штурманское дело он знал хорошо, и каждому летчику полеты с ним приносили большую пользу. Хорошие штурманские и командирские качества выдвинули его в штурманы эскадрильи. С летчиками его всегда объединяло стремление нанести мощный удар по сильному и коварному врагу, и действовал он целеустремленно и согласованно. Не терялся он и в сложной обстановке, выпадавшей на его долю. Так, 22 июля 1944 года в боевом вылете он спасся, выпрыгнув с парашютом на малой высоте из разрушающегося бомбардировщика после столкновения с другим самолетом.
В другой раз, при ударе по батарее зенитной артиллерии 9 октября 1944 года у Дузны, самолет капитана Ткач, на котором выполнял боевое задание Осипов, в бою был подожжен и частично потерял управление. Летчик посадил горящий самолет на своей территории, а штурман Осипов помог выбраться из горящего самолета контуженному стрелку-радисту Синякевичу и вынес на руках из горящей кабины своего боевого товарища — смертельно раненного воздушного стрелка Вощилова Н. И. Закончив войну ударом по Берлину во главе первой эскадрильи, Осипов продолжал служить в ВВС на должности старшего штурмана-испытателя, а потом работал на хозяйственных и партийных должностях в народном хозяйстве.
У командиров эскадрилий я поинтересовался, как воюют молодые летчики, введенные в строй осенью прошлого года. Хорошие отзывы получил о Тропынине и Гизилидинове.
Летчик младший лейтенант Василий Иванович Гилизидинов был высокого роста, стройный и всегда подтянутый. Он пользовался авторитетом хорошего летчика и гордился им. Как командир экипажа, он тщательно готовил к каждому боевому вылету штурмана и стрелков, вникал во все события жизни и работы летного и технического состава и обладал способностью правильно анализировать события, факты и действия личного состава экипажа.
О нем у меня остались воспоминания как о храбром молодом коммунисте-летчике. При подготовке к вылету Гилизидинов тщательно изучал и вникал в воздушную и наземную обстановку. Он умело мобилизовывал подчиненных на боевые действия, и его самолет и экипаж всегда были в готовности к боевому вылету. Совершив 54 боевых вылета, он научился успешно преодолевать противодействие зенитной артиллерии и истребителей противника. После войны он служил в Вооруженных силах на политработе и в 1980 году уволился с должности заместителя начальника училища по политической части в Харькове.
После боевых вылетов Головцов уехал с Борисенко, а я возвращался в штаб корпуса в машине старшего инженера корпуса Степанова.
— Осипов, ты летаешь на боевые задания уже четвертый год. Почему тебя до сих пор не сбили? — спросил Степанов.
— Если бы я не знал, что вы мой добрый товарищ, то я послал бы вас в направлении нецензурного слова, — ответил я.
— Не кипятись! А все-таки почему?
Я ответил Степанову, что, во-первых, это мое счастье, а во-вторых, это очень просто. Рассчитанным маневром я всегда стремился добиваться выгодного положения, добивался внезапности, неожиданно выходя на цель. Еще до удара стремился вселить страх врагу четким боевым порядком, стрельбой из передних пулеметов. Никогда не рассчитывал на случай, за исключением, когда риск сулил больше преимуществ в достижении успеха, и старался обмануть противника во всем. Замысел удара я не доверял даже летчикам возглавляемой мной группы, а окончательный порядок действий в бою перед вылетом не знал и сам, вырабатывая и осуществляя его в зависимости от складывавшейся обстановки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});