Читать интересную книгу Говорящие с... - Мария Барышева

   - По такому мокрому озеру? - Сева фыркнул. - Что ты! А вдруг я схвачу ревматизм?! В моем возрасте это опасно.

   - Заткнись.

   - Ладно.

   Из нутра часов, чей маятник все так же застыл на отлете, удерживаемый невидимой рукой, долетел едва слышный суховато-звякающий звук, похожий на смешок циничного человека, наблюдающего за противником, попавшим в идиотскую ситуацию. Все взгляды мгновенно метнулись к ним, словно послушные собачки - даже Юля, плотно укрытая волосами, приподняла голову, став похожа на оживающий стог. Наступила полнейшая тишина, и в этой тишине часы снова звякнули. Длинная стрелка, дрогнув, осторожно отступила на минуту назад, невидимая рука отпустила маятник, и он неторопливо качнулся, подмигнув золотистым диском, щелкнул, качнулся обратно и снова щелкнул, и мерно, деловито закачался из стороны в сторону. Длинная стрелка, вздрагивая, отсчитала еще несколько минут, после чего уверенно поплыла задом наперед, стирая уже отмеренное время с легким жужжанием, и резной лев над циферблатом приобрел сытый и сонный вид.

   - Это хорошо или плохо? - хриплым шепотом спросила Юля. Ей никто не ответил - все смотрели на часы, где все убыстряло и убыстряло обратный ход время, их собственное время - не мира, не гостиницы, ни мебели, ни ламп - только их собственное время, которым почему-то распоряжались старые часы, всегда бывшие лишь посредниками между людьми и временем. Это было нелепо. Это было неправильно. Но в смятенном и испуганном мозгу Шталь неожиданно нашлось место для мысли, что это не было так уж несправедливо. По крайней мере, с точки зрения часов в этом был смысл. Неосознанно она протянула руку, и навстречу скользнула испуганная ладонь Севы, отчего собственный страх сразу же растаял, уступив место злости на саму себя. Хороша, нечего сказать! Увезла мальчишку из пустой жизни в абсолютный кошмар! Встретила несколько своенравных вещей и вообразила, что теперь может все.

   Часы снова начали захлебываться боем, все стремительней становился бег стрелок, снова превращавшихся в золотистые всполохи среди застывшего хоровода черных цифр, и вновь отступали в прошлое недавно отсчитанные минуты, дни, месяцы... Время возвращалось к исходной точке - время, не имевшее ничего общего с ночью за окнами. Словно живые шевелились волосы, меняя цвет и будто втягиваясь внутрь черепов, ползли бороды, становясь все короче и короче, таяли морщины, возвращая коже прежнюю гладкость, разгорались потускневшие глаза и ногти росли обратно с легким звуком, похожим на сухой треск - вдвигались в кончики пальцев, будто какой-то диковинный инструмент. В пустых местах среди зубов как-то совершенно незаметно выросли полые стенки, почти сразу же заполнились, и вот уже на месте пропавшие зубы, и их можно вдоволь ощупывать языком, а из зеркала, подпрыгивающего в дрожащей руке смотрит Эша Шталь, которой двадцать четыре, лицо чистое и гладкое, волосы блестят, и ей совершенно не хочется вязать. Но стрелки все вращаются... кажется зеркальной Эше уже двадцать... нет, нет, хватит, Эша Шталь не хочет обратно в детский сад!

   - Конечно, я всегда хотел помолодеть, - жалобно провозгласил стоматолог, чья плешь вновь опоясалась волосами, уверенно наступавшими на гладкую блестящую макушку. - Но вначале следовало у меня спросить разрешения.

   - Сейчас все будем, как Колька, - Коля-второй приподнялся и согнул руку, зачем-то тщательно ощупывая свои бицепсы. - Елки, все насмарку!

   - Внимание, приготовьтесь! - провозгласил на весь зал спец по фильмам, которого сейчас заботили более практичные вещи. - Уж детские ноги точно выскочат из этих браслетов! Каждый, кто достаточно помолодеет, сдергивает цепь и бегом...

   Часы прервали его громким щелчком. Маятник вновь застыл на отлете, и стрелки замерли на десяти, мелко задрожали, словно агонизирующие пальцы. Из часов донесся сиплый звук, будто под дубовым футляром кого-то душили, маятник качнулся, и стрелки задумчиво поплыли в естественном направлении, превращая десятый час в одиннадцатый.

   - Что?! - возмущенно завопила Юля - прежняя молоденькая и даже больше Юля, слетая с дивана и взмахивая руками. - Опять?! Да что ж это такое?!

   От взмаха с ее пальца слетело кольцо, порхнуло через зал и угодило Эше в нос, отчего та тоже завопила, но ее крик не носил вопросительной интонации. Гурин захихикал, привалившись к стене и глядя на свои руки - смех был тонким и квохчущим - казалось, под часами пробует голос курочка-подросток.

   - Просто свинство какое-то! - вскипел спец по фильмам. - Опять в дедушки?! Я не хочу! Ты же сказал, что она хотела от тебя денег! Почему это не прекращается? Она тебе не верит, повтори!

   - И не поверит уже, - Петр Семенович продолжал смеяться, потряхивая пухлыми щеками. - Никогда! Никогда больше не будет дороги назад!

   - Бросьте в него чем-нибудь! - завизжала Юля. - Пусть заткнется! Мне девятнадцать, и я хочу, чтоб так оно и оставалось! Я просто ехала мимо!

   - Это и есть причина, - Эша смахнула с расцарапанного носа капельку крови и покрутила в пальцах серебряный, подмигивающий граненым лиловым глазом снаряд. - Красивое кольцо. Это аметист, верно? Довольно пожилой аметист...

   - Дай сюда! - Маланчук выбросила руку перед собой. - Наверное, у меня слишком похудели пальцы!

   - Забавно, что оно попало именно в мою физиономию, - Эша скосила глаза на еще пока медленно ползущие стрелки часов. - Я уж думала, судьбе надоело встряхивать меня за шкирку.

   - Что ты там бормочешь, отдай мое кольцо!

   - Оно не хочет к тебе, - Шталь подбросила кольцо на ладони, - во всяком случае, его часть. Знаешь, считается, что аметист хранит от пьянства, но довольно часто он проявляет одно свойство, которое роднит его с горным хрусталем. Он не терпит обмана. Но, в отличие от горного хрусталя, он более активен. Он всегда старается его раскрыть.

   - Да, сейчас самое время говорить о побрякушках, - ехидно ввернул таксист. - Да действительно, чего там! Постареем, помолодеем - так и будет, пока не спятим все!

   Эша подняла голову и прищурилась в раздраженное и такое хорошенькое в своей юности лицо Маланчук.

   - Гурин сказал, что ты никогда не видела его референта, Лидию Сергеевну, но... это ведь неправда. И, думаю, мадам Фиалко ты тоже видела.

   - Да неужели?! - озлилась девушка. - И когда же это, интересно, я их видела?

   - Каждое утро в зеркале, я полагаю. Референт, мама Димы - это ведь все ты.

   - Что за бред?! - Юля предупреждающе чиркнула взглядом по обратившимся к ней лицам и снова взглянула на Шталь.

   - Твой аметист утверждает, что тебе пятьдесят восемь лет, - Эша поднесла камень к губам, точно собиралась его поцеловать. - Не твоему телу, тебе самой. И, ты знаешь, я ему верю. Его этот факт чертовски раздражает.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});