Читать интересную книгу Легенды Западного побережья (сборник) - Урсула Ле Гуин

«Дорогая, — говорит Мать, — мы не можем взять с собой ВСЮ твою коллекцию камней, выбери, пожалуйста, несколько самых лучших». Девочка протестует: «Но я сама ее понесу! Обещаю!» Однако она вынуждена смириться, подыскивает для своих камней потайное местечко и совершенно уверена, что они будут ей столь же дороги и на следующий год. И даже не представляет себе, что на следующий год она и не вспомнит об этой своей детской коллекции. Точно так же она едва ли сознает, что в голове ее уже постоянно витают неясные мысли о том великом путешествии, что ей предстоит, и о тех неведомых землях, что лежат впереди. Город! А чем занимаются в городе? А в городе тоже есть коллекции камней?

«Да, — говорит отец. — В музее есть очень хорошие коллекции. Тебя будут часто водить в разные музеи, когда ты станешь школьницей».

«Я буду учиться в школе?»

«В школе тебе очень понравится», — с абсолютной уверенностью говорит Мать.

«Да, школьные годы — самые лучшие в жизни, — подтверждает и тетя Кекки. — И вообще, я очень люблю школу; я даже подумываю, не пойти ли в этом году туда преподавать».

Миграция на юг происходит совсем по-другому, чем миграция на север. Она сопряжена не с разделением на мелкие группы и отдельные пары, а наоборот, с объединением людей. Все спланировано задолго до ее начала. Семьи целого большого района отправляются в путь все вместе — пять, десять или пятнадцать семей. Они и ночуют все вместе, вместе разбивают лагерь, берут с собой много еды, погрузив ее в ручные тележки. Они берут с собой даже кухонную утварь и топливо для костра на случай ночевки в безлесных равнинах. Они не забывают и о теплой одежде, которая пригодится на горных перевалах; и захватывают с собой медикаменты буквально на все случаи жизни — ведь путь предстоит неблизкий.

Стариков при миграции на юг среди анзаров уже не встретишь — ни одного из тех, кому, по нашим меркам, больше семидесяти. Те, кто уже совершил три миграции, остаются на севере. Они собираются в большие группы на крупных фермах или в маленьких городах, которые успели вырасти вокруг земледельческих хозяйств, или же проводят остаток жизни вдвоем или в одиночку в том доме, где провели все свои весны и лета. (По-моему, Кергеммег своими словами о том, что лишь один раз нарушил закон Пути, хотел сказать именно это: ведь он не остался дома, на севере, а предпочел приехать на этот остров.) «Зимнее расставание» — так это здесь называется. Молодые уходят на юг и прощаются со стариками, остающимися дома. Это весьма болезненный момент, но анзары переносят его стоически. Как и подобает настоящим анзарам.

Только те, кто остается, смогут хотя бы раз в своей жизни увидеть великолепие северной осени, долгие синие сумерки, первый тонкий узорчатый ледок на озере. Некоторые оставляют своим детям и внукам, которых никогда уж больше не увидят, рисунки и письма с описаниями этих красот. Очень многие умирают еще до наступления очень долгой, очень темной и очень холодной зимы. Зиму не переживает никто из них.

Каждая группа мигрантов, достигая Срединных Земель, соединяется там с другими, приходящими с востока и запада, и по ночам горящие костры и звон кухонной посуды наполняют всю огромную прерию от края до края. Люди поют, сидя у костра, и их тихое пение плывет над землей меж огоньками костров и высокими звездами.

Отправляясь на юг, анзары не спешат. Они движутся неторопливо, проходя в день совсем немного, хотя каждый день продолжают идти. Достигнув предгорий, огромная толпа опять разбивается на небольшие отряды и устремляется дальше по многочисленным тропам и тропинкам; гораздо приятнее, когда по такой тропе идет всего несколько человек и не нужно тащиться в хвосте огромного количества людей, глотать поднятую ими пыль и видеть по обочинам оставленный ими мусор. Выше, в горах и на перевалах, когда остается всего несколько дней пути, анзары снова объединяются и стараются сделать это объединение как можно приятнее друг для друга. Они радостно здороваются и тут же предлагают вместе поужинать, или переночевать, или хотя бы просто посидеть у костра. Все очень добры и снисходительны к детям; большинству из них не более полугода, и крутые горные тропы для них бывают не только трудны, но и страшноваты, так что взрослые специально замедляют ход.

И вот однажды вечером, когда уже начинает казаться, что они так вечно и будут тащиться по этим ужасным горам, каменистая тропа выводит их туда, откуда открывается дивный вид — на южные склоны гор, или на скалы Божьего Клюва, или на город Тор.

И они долго стоят там и смотрят вниз, на золотистые, залитые солнцем террасы, уходящие к югу, на бескрайние поля дикой пшеницы, на какие-то далекие, неясные, пурпурные пятна и силуэты — стены и башни городов, залитые солнцем.

По дороге, ведущей с гор, анзары идут значительно быстрее; они реже останавливаются и едят значительно меньше; их очень много — пыль так и клубится за ними.

И вот они приходят в города. Городов в Анзараке всего девять, и Терке Кетер — самый крупный из них. Он весь засыпан песком и полон тишины и солнца. Анзары откапывают ворота и двери домов, заполняют улицы, зажигают фонари, приносят в дом воды из полных колодцев и, бросив свою поклажу в одной из пустых комнат, тут же начинают радостно приветствовать друг друга, высовываясь из окон и с балконов.

Жизнь в городе так сильно отличается от жизни в сельской местности на севере, что детям трудно к этому привыкнуть; они чувствуют себя не в своей тарелке, они полны сомнений, им здесь не нравится. Тут слишком шумно, жалуются они. Тут слишком жарко. И тут совершенно невозможно побыть в одиночестве! Многие плачут, особенно в первые ночи, от тоски по дому. Однако вскоре завершаются организационные дела, и дети отправляются в школу; там они знакомятся с другими своими сверстниками, которые, оказывается, тоже полны сомнений и недовольны, так же диковаты и застенчивы и так же обуреваемы неясными желаниями. На севере все они уже научились читать и писать, знают основные правила арифметики, а также — помогая родителям — знают азы плотницкого дела и земледелия. Но в школе обучение ведется на более высоком уровне; в городах много библиотек, музеев, художественных галерей, концертных залов; детям преподают основы различных искусств, литературу, математику, астрономию, архитектуру, философию… Здесь также есть возможность заняться любым видом спорта, множеством всяких развлечений, а в центре города каждый вечер танцуют так называемый круговой танец. Кроме того, в городе можно познакомиться и поговорить с кем угодно; здесь множество людей, и все с удовольствием встречаются друг с другом, вместе работают, вместе решают различные проблемы, постоянно стремясь к новому благодаря интенсивной работе мозга, тесному общению и высокому профессионализму.

В городах Отец и Мать редко остаются жить вместе. Жизнь в городах ведется не парами, а группами. Супруги расстаются — каждый следует за своими друзьями, с которыми связан общей целью и профессией, — и видят друг друга лишь время от времени. Дети сперва живут с кем-то из родителей, но через некоторое время тоже выражают желание жить самостоятельно и уходят из дома, переселяются в различные молодежные общежития и коммуны, существующие при колледжах. В городах юноши и девушки живут вместе, как и взрослые мужчины и женщины: половые различия не имеют особого значения, если в них отсутствует сексуальность.

Ибо в своих солнечных городах анзары занимаются всем на свете, кроме секса.

Они исполнены страстей; они любят, ненавидят, познают и созидают новое; они много думают и много работают; они развлекаются, страстно отдаваясь игре; они радуются и страдают; они живут полной и очень насыщенной жизнью, но даже и мысли не допускают о сексе. Если только, как сказал Кергеммег с исключительно чопорным видом, они не философы.

Все достижения анзаров, все памятники их культуры сосредоточены в городах. Их Башни Года и различные общественные здания, фотографии которых я видела в альбоме, который показывал мне Кергеммег, отличаются большим разнообразием — от строгой чистоты до страстного великолепия. В городах они пишут свои книги, там царят их мысль и их вера, там их религия за долгие века обрела строгую, отточенную форму. Вся история анзаров, весь их культурный континуум сосредоточен в городах.

Но весь их жизненный континуум связан с севером.

Кергеммег объяснил мне, что, пока анзары живут на юге, они даже не вспоминают о собственной весенне-летней сексуальности. Мне пришлось взять с него слово (которое он тут же и дал, причем исключительно твердое слово), что это действительно так.

Вот я тут пытаюсь изложить то, о чем он мне рассказывал, и все больше убеждаюсь, что неправильно было бы описывать жизнь анзаров в городах как некое исполнение обета целибата или благочестия, ибо подобный обет всегда связан с неким насилием над природой, с волевым решением во что бы то ни было сопротивляться зову пола. Но там, где нет полового влечения, нет и никакого сопротивления, никакой абстиненции; скорее, это можно было бы назвать — в определенном смысле этого слова, разумеется, — невинностью. Воспоминания о сексуальной стороне супружеской жизни для анзаров — пустой звук, они лишены всякого смысла. Если супружеская пара продолжает жить вместе и на юге или же часто встречается, то только потому, что эти люди очень близки и искренне любят друг друга. Впрочем, они очень любят и многих своих друзей. В городах анзары никогда не живут отдельно от других. В больших многоквартирных домах очень мало возможностей для уединения — но никто особенно к уединению и не стремится. Это некая жизнь в коммуне — общественная (даже, пожалуй, стадная), активная и полная взаимных радостей и переживаний.