Читать интересную книгу Общая психопаталогия - Карл Ясперс

Но какой бы классификации мы ни придерживались, в любом человеческом влечении присутствует некий изначально заданный фундаментальный элемент, который, будучи сам по себе непонятен, служит источником любого понимания. Одновременно во влечении присутствует психический импульс, побуждающий к прояснению этого влечения через его содержание. Понимание влечений и того, как они проявляются, проливает свет на нечто, по самой своей природе выступающее как процесс постоянного самопрояснения.

(2) Иерархия влечений (Ordnung der Triebe). Содержание влечений многообразно, как сама жизнь. Любое влечение (Trieb) включает в себя некоторое устремление («напор», Drang) и, значит, движение, как бы «подталкиваемое» энергией переживаемого (согласно Клагесу — «образами» [Bildern]) и ощущаемое в самом устремлении, без сопровождения какого бы то ни было специфического представления или мысли. Соответственно, влечения могут быть дифференцированы на основании своего содержания, и перечисление различных влечений будет столь же бесконечным, как и содержание различных чувств. Важно, чтобы классификация могла отразить фундаментальные свойства влечений; в данной связи было осуществлено множество разнообразных попыток «каталогизации».

Выделяется ряд пар противоположностей. Например, влечения, имеющие своим источником избыток энергии, противопоставляются влечениям, проистекающим из ее недостатка (потребность в разрядке энергии как противоположность потребности в ее пополнении). Далее, влечения, которые могут возникнуть в любой момент времени, противопоставляются влечениям периодического характера, то есть таким, которые, будучи удовлетворены, через некоторое время возникают вновь. Одни влечения представляют собой постоянную потребность, которая может только утоляться вновь и вновь и неспособна к развитию; удовлетворение таких влечений может быть полным, но в любом случае — временным. С другой стороны, есть и такие влечения, которые никогда не утоляются полностью, поскольку после каждого отдельного случая их удовлетворения они претерпевают изменения, растут и развиваются: это те случаи, когда голод после насыщения не ослабевает, а усиливается.

Фрейд различает влечения согласно той оппозиции, которую он считает самой глубинной: влечение к жизни и влечение к смерти. Влечение к смерти — это влечение к разрушению, к возврату в неорганическое состояние; оно может быть направлено вовне (агрессивное влечение) или внутрь, против самого себя. Влечение к пище содержит в себе нечто от этой жажды уничтожения, поскольку оно предполагает уничтожение того, что съедается. Влечение к жизни (Эрос) подразделяется на «Я»-влечения (Ichtriebe) и половое влечение. «Я»-влечения направлены на самосохранение (через утоление голода, собирание и хватание, самозащиту, стремление держаться стада) и саморазвитие (через обретение власти и могущества, накопление знаний и творчество). Половое влечение включает в себя инстинкт сохранения вида, заботу о потомстве.

В приводимой ниже классификации влечения подразделяются на три иерархических уровня.

Группа 1 — соматические, чувственные влечения: половое влечение, голод, жажда; потребность в сне, влечение к деятельности; удовлетворение, получаемое от сосания, от принятия пищи, от дефекации и мочеиспускания.

Основное противопоставление в данной группе — это противопоставление потребности и ее удовлетворения. Каждому из перечисленных влечений соответствует определенный соматический коррелят. Все они позитивны; противостоящих им негативных влечений нет. В негативном отношении к ним находятся только отвращение и пресыщение. Группа 2 — витальные влечения. Для этого типа влечений характерно отсутствие локализации на соматическом уровне; они направлены на бытие в целом. К витальным влечениям относятся:

(а) Витальные влечения, имеющие значение для наличного бытия в целом (vitale Daseinstriebe): воля к власти — воля к подчинению; потребность в самоутверждении — потребность в самопожертвовании; своеволие — влечение к коллективу (стадный инстинкт); храбрость — страх (агрессивный гнев — боязливая потребность в помощи); самоуважение — влечение к самоуничижению; любовь — ненависть.

В этой группе влечения распределяются попарно; каждое из них имеет свою противоположность. Объективный смысл каждого из них, как представляется, состоит в поддержании и интенсификации жизни; но это осуществимо только ценой конфликта, в силу которого в каждый данный момент возможна и прямая противоположность — уничтожение жизни либо самого индивида, либо кого-то иного, а в пределе и жизни вообще. Полярность двух противоположно направленных влечений часто порождает феномен удивительной в своем роде диалектической взаимозаменяемости.

(б) Витальные душевные влечения (vital-seelische Triebe): любопытство, потребность в заботе о младших, влечение к путешествиям, влечение к покою и удобствам, воля к обладанию.

Влечения этой группы определяются только согласно их содержанию.

(в) Витальные творческие влечения: стремление к самовыражению, представлению, производству инструментов, труду и творчеству.

Группа 3 — духовные влечения: стремление к постижению определенного состояния бытия и к посвящению себя этому состоянию, проявляющемуся в ценностях — религиозных, эстетических, этических или относящихся к воззрениям субъекта на истину, — переживаемых как абсолютные. Анализ этого мира ценностей и его независимое от субъективного психологического опыта объяснение входят в задачи философии. Поскольку речь идет о психологии духовных влечений, можно считать доказанным существование фундаментального переживания, качественно отличного от влечений первых двух групп, характеризующегося исключительной сложностью и проистекающего из преданности человека духовным ценностям; это инстинктивная тоска по ним, когда их не хватает, и ни с чем не сравнимое наслаждение от ее удовлетворения. Когда мы формируем образ человека, нам существенно важно знать, как вся эта группа явлений воздействует на его жизнь. Хотя влечения данной группы могут иногда выступать в крайне ослабленном виде, они ни при каких обстоятельствах не исчезают полностью. Общим фактором для группы в целом служит влечение к сохранению себя в вечности, причем не в смысле продолжительности во времени, а том смысле, который предполагает определенную форму временного участия в бытии, пересекающем время.

Три перечисленные группы содержат материал, настолько разнородный по своему смыслу, что само понятие влечения кажется на этом фоне сомнительным. Так или иначе, любая классификация подобного рода расчленяет то, что в действительности взаимосвязано. Рассматривая приведенную классификацию как иерархию влечений, мы видим, что влечения каждой последующей группы могут осуществляться только в присутствии влечений предыдущей группы, но не наоборот. К специфическим свойствам человека относится пронизанность всей его инстинктивной жизни влечениями, относящимися к последней группе. Ничто в человеке не тождественно тому, что мы усматриваем в животных, ничто не может быть совершено просто и непосредственно (по словам Аристотеля, человек может быть лишь более или менее подобен животному). С другой стороны, влечения человека не могут быть чисто духовными. Чувственно-соматический оттенок присутствует в любом влечении, но было бы ошибкой полагать, что все более высокие влечения представляют собой лишь завуалированные формы каких-то основных разновидностей. То, что придает процессу определенный колорит, не обязательно служит его основой. Универсальный характер того воздействия, которое оказывает на человека половое влечение, не означает, что именно оно является решающей, а тем более единственной психической силой. В порядке гипотезы можно было бы предложить более умеренный тезис: дух сам по себе бессилен, а источником всех психических сил служат низшие уровни. Иначе говоря, наши глубочайшие переживания и сильнейшие импульсы всегда имеют своим источником низшие уровни нашего бытия. Надо сказать, что этот тезис Шиллера («любовь [сексуальность] и голод правят миром», то есть реализуются только те идеи, которые находят поддержку в естественных влечениях) достаточно спорен. Возможно, он подтверждается в применении к большинству исторических событий, но отнюдь не ко всем эпохам. Он, безусловно, помогает нам понять, как и почему духовные или этические мотивы выдвигаются вперед или даже удерживаются на переднем плане сознания в ситуациях, когда в качестве единственной движущей силы de facto выступают влечения чувственного или витального плана. Но это не значит, что из рассмотрения могут исключаться ситуации, когда истинные духовные и интеллектуальные влечения управляют влечениями низших уровней, используя их в качестве инструментов и источников энергии. Мы не имеем оснований сомневаться в первичности, исконном характере всех наших инстинктивных побуждений; но их взаимодействия и столкновения составляют фундаментальную проблему наличного бытия человека. Достаточно столкнуться с этой проблемой, чтобы перестать верить в любую окончательную и недвусмысленную классификацию влечений в рамках единой и единообразной иерархии.