– Да, ваше величество.
– Теперь я начинаю понимать… – Король подошел к Атосу. – Кстати, граф, это не вам ли я обязан военным успехом, который одержан мушкетерами на улице Святого Фомы? Тогда еще сгорел дотла дом герцога де Шеврез…
– Они сами подожгли его, ваше величество. – спокойно возразил Атос.
Людовик покраснел, потом побледнел. Затем потер лоб, словно силясь уразуметь нечто чрезвычайно важное.
– Вы ведь теперь оставили службу, я не ошибаюсь, граф? – спросил он.
– Я выполнил посмертную волю моего отца, ваше величество. После его смерти мне следовало удалиться в родовой замок в Блуа, – ответил Атос.
Король окинул взглядом стоявших перед ним людей:
Атоса, д'Артаньяна, Дезэссара.
Внезапно он весело улыбнулся.
– Я счастливый государь! У кого еще есть такие дворяне?! – И король расхохотался. – Господа, я представил себе, как де Кавуа докладывал кардиналу о происшествии с домом герцога де Шеврез. Как я хотел бы видеть эту сцену!
Так, значит, это вы? – спросил король голосом, все еще прерывающимся от смеха. – Это вы по ошибке освободили испанца? Вместо шевалье д'Артаньяна… А теперь взяли в плен господина Дезэссара и отпустили его под честное слово… – Отсмеявшись, король нахмурился. – Однако, что же вы пообещали, господин Дезэссар?
– Ваше величество, я дал слово, что уклонюсь от сопровождения господина д'Артаньяна обратно в Бастилию, в случае неблагоприятного развития событий.
– А что это меняет, господа? – Король повернулся к Атосу и д'Артаньяну, которые за время этой сцены придвинулись друг к другу, безотчетно повинуясь некоему скрытому магнетизму, и теперь стояли плечом к плечу. – Я отправил бы конвой под началом другого офицера, только и всего.
– Тут есть разница, ваше величество, – спокойно произнес Атос. – Другой офицер – не господин Дезэссар, к которому я питаю уважение и приязнь.
– Ваши слова граничат с дерзостью, сударь. Вы хотите сказать, что не уважаете мой приказ и готовы были к одному государственному преступлению прибавить следующее…
– Восстановить справедливость, ваше величество. Вернее, исправить несправедливость, допущенную в отношении господина д'Артаньяна, – с почтительным поклоном отвечал Атос.
Все чувствовали, что настал решающий момент.
Король поморщился:
– А что думает по этому поводу сам господин д'Артаньян?
– Ваше величество, – совершенно искренне заговорил гасконец, – сегодня вы задали мне и другой вопрос.
– Какой?
– Почему лейтенант мушкетеров короля проводит время, лежа на тюремной койке, в то время как его товарищи воюют с войсками мятежников.
– Правда. Ну и что же?
– Я сам все время задаю его себе. И не нахожу ответа.
– Хорошо! Вы хотите отправиться в армию?
– Нет ничего, чего я хотел бы больше, ваше величество.
Я имел в виду…
– Пустяки, господин д'Артаньян. В тюрьме не слишком-то отточишь навыки изящного слога. Зато шпагой и мушкетом вы, надеюсь, владеете так же, как и раньше. Отправляйтесь в армию. Господин де Тревиль, думаю, будет рад такому пополнению. Не надо меня благодарить, я лишь восстанавливаю справедливость, не так ли, граф де Ла Фер?
Что же касается вас, то вы заслуживаете той самой камеры, которую освобождает господин д'Артаньян, но… я прощаю вас за победу на улице Святого Фомы. Кстати, второй ваш спутник – как его имя?
– Ваше величество, вы понимаете…
– Разумеется, я заочно прощаю и его, тем более, что говорят, сражался он как античный герой.
– Его имя – дю Валлон, ваше величество.
– Он тоже служил в мушкетерах вашего величества, – вставил Дезэссар.
– Да, а вас, Дезэссар, я срочно отправляю в Лувр с письмом к… к господину суперинтенданту финансов. Нет, это не годится. Вот, вы возьмете с собой дюжину гвардейцев и отправитесь в Лувр, чтобы сопровождать ее величество в Сен-Жермен. Королева так любит здешний воздух… Да позаботьтесь, чтобы в число эскорта вошли те двое, что сопровождали вас на Бастилии. Надеюсь, им не придет в голову сочинять какие-нибудь небылицы… Кстати, они не пострадали по пути сюда?
– Нет, ваше величество. Оба живы и здоровы.
Король благосклонно кивнул.
– Отлично. Итак, господин Дезэссар, исполняйте приказ.
Проводив капитана мушкетеров взглядом, Людовик XIII снова повернулся к д'Артаньяну:
– А теперь, господин д'Артаньян, я должен предупредить вас, что намерен отправить вас обратно в Бастилию.
Д'Артаньян чуть не подпрыгнул на месте от изумления.
Атос же горько усмехнулся.
– Но не раньше, чем граф покинет этот кабинет и удалится на достаточное расстояние… достаточное для того, чтобы присоединиться к господину дю Валлону, который несомненно дожидается его где-нибудь под сенью буков и вязов.
Д'Артаньян почувствовал, что снова обретает почву под ногами. Атос перестал кривить губы в горькой усмешке и одобрительно качнул головой.
– Да, кстати, граф. Правда ли, что этот дю Валлон такой силач, что способен ударом кулака повалить наземь быка?
– Правда, ваше величество. В ту пору, когда нам довелось вместе служить в рядах мушкетеров вашего величества, он демонстрировал мне свое искусство на ярмарке в Сен-Жермене, – подтвердил Атос.
– Ну так передайте ему, чтобы он не слишком усердствовал, когда увидит карету с зарешеченными окнами и двоих швейцарцев конвоя. В карету с господином д'Артаньяном сядет господин дю Гайлье. Я надеюсь, что он будет в состоянии оправиться после встречи в вами. Помните, господа, швейцарцы – не гвардейцы его высокопреосвященства.
И после того как… словом, сразу же отправляйтесь в путь.
Маршал де Ла Форс готовит генеральное сражение. Вы должны успеть к нему.
* * *
Пожелание короля было передано Портосу. Тот пришел в восторг оттого, что король оказался столь хорошо осведомлен о его способностях.
– Ради его величества я буду осторожен, как никогда! – пообещал гигант.
Портос сдержал слово. Швейцарцы уже через четыре недели смогли снова приступить к несению караульной службы в Лувре.
Глава шестьдесят первая
Мушкетеры, вперед!
Теперь они скакали по дорогам Франции вчетвером.
Друзья позаботились о лошади для д'Артаньяна – гнедой кобыле четырехлетке. Когда мушкетер со вздохом принялся вспоминать о своем сером жеребце и сетовать на его отсутствие перед дальним походом, Арамис хитро улыбнулся и проронил:
– Арабы говорят: «Никогда не покупай рыжей лошади, продай вороную, заботься о белой, а сам езди на гнедой».
Пусть это вас утешит, дорогой д'Артаньян.
– Откуда вам так хорошо известны вкусы арабов относительно лошадей? – удивился гасконец, но ответа на свой вопрос не получил.