Саша обгрызла сердцевину яблока, бросила её в снег и достала блокнот.
Джон присмотрелся к девушке. Та сосредоточенно рисовала периодически дуя на руки, которые замерзали. – Решила порисовать на морозе?
– Ага, – Саша бросила взгляд на парня, и проворно убрала блокнот в рюкзак.
Из темноты вынырнули три тени и остановились в метре от девушки. Одна из собак подошла вплотную и положила морду ей на колени.
– Вот так да! – Джон покачал головой.
Саша улыбнулась и погладила пса. – Они хотят узнать меня получше.
– Я их хорошо понимаю.
К ночи мороз ослаб. Поднялся ветер, а темнота, из-за отсутствия звёзд и луны, была чернее обычного. Ребятам предстояло решить, идут они дальше, или готовятся переночевать на месте. По крайней мере так думал Джон, и хотел было спросить Сашу о её намерениях, но девушка уже закидывала рюкзак за плечи ясно показывая желание идти. Джон вздохнул и вслед за Сашей засобирался в дорогу.
Поначалу шлось легко. Снег лежал плотной коркой, а долгий пологий спуск к заливу облегчал движение. Ребята подняли зацепы снегоступов и те вели себя наподобие лыж. Делая вдвое меньше шагов путники, отталкиваясь палками, больше скользили вперёд преодолевая милю за милей. Собаки бежали рядом держась ближе к Саше. К полуночи ребята обратили внимание на ландшафт. Тут и там им стали попадаться ледовые изломы. Дорога пошла по льду залива. Ветер крепчал. Пошёл снег. Джон окликнул девушку и остановился старательно всматриваясь в чёрную даль. Наконец, он поднял левую руку показывая на вздыбившийся ледовый излом в двух метрах от них.
– Сюда. И псов, – парень говорил отрывисто. – Быстро! Всем сюда! – Он снял рюкзак, сел, прислонившись спиной к торчащей вертикально льдине. Убедившись, что все его послушали и сели, как и он сам, Джон расстегнул нижнее отделение рюкзака и достал цилиндр плотно стянутого ремнями брезента. Ещё раз глянув назад, за льдину прикрывающую их, он развернул брезент и набросил его сверху, сразу на Сашу, себя и собак. На немой вопрос девушки он ответил: – снежный заряд. Готовьтесь, сейчас нас занесёт выше голов.
Крепчающий ветер из монотонного превратился в резкий, порывистый, будто кто-то, не имеющий отношения к музыке взял в руки виолончель и рвал струны, а те гудели, выли и рвались. Следующей жертвой стал саксофон, из которого пытались выдуть музыку, но порождали лишь сиплые, затянутые звуки. Брезент тяжелел всё плотнее охватывая тела ребят и трёх собак. Что-то трещало, то ли под, то ли позади. Стихия музицировала минут десять. И вдруг всё стихло. Все звуки в один миг покинули это место оставив после себя неправдоподобную тишину.
Джон встал с трудом приподнимая верхний край брезента. Посыпался снег, а затем, встав на ноги и оглядевшись, ребята увидели масштаб совершившегося: всё окружающее их пространство накрыло единым сугробом будто спустившимся с неба. Это новое, вдвое более сверкающее чистотой, и пахнущее свежестью покрывало, разительно отличалось от уставшего, заросшего коркой наста, снега прошлого дня. С большими предосторожностями и не без усилий они освободились из плена, разгребая снег в разные стороны, собрали брезент и выбрались наружу. Теперь им предстояло сравнить лёгкость пути до прошедшего сквозь них снежного заряда с адски сложной дорогой по толще рыхлого, всклокоченного буйством стихии, снежного изобилия. Ноги, с лёгкостью уходили в глубину до колен и больше, а собаки не могли идти и вовсе. На счастье ребят температура повышалась и это давало надежду на скорое оседание, и как следствие, уплотнение снежной массы. А пока они продолжили свой путь отсчитывая каждый час по километру. К рассвету, незаметно для уставших путников, идти становилось всё легче.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тридцать с лишним дней, двигаясь по льду залива, и выходя на берег северо-восточной оконечности континентальной Канады, с целью зайти в очередное поселение или небольшой городок, ребята шли до безымянного северного мыса, за которым начинался Гудзонов пролив скрывающий за собой Баффинову Землю. Здесь, на мысе, приютился еле приметный посёлок Киллиник. Частью континента эту оконечность мыса называть не следовало, так как посёлок стоял на острове Киллинек, но нитка воды отрезающая остров от материка была сугубо символической и выглядела хоть сколько-нибудь водной преградой лишь месяц в году, а в остальное время снег накрывал и воду и землю. Всё едино.
Тридцать с лишним раз над белым миром вспыхивало солнце, и со скоростью спринтера скрывалось за горизонт. Саша спать не хотела. Она отказывалась спать. Она не спала по трое суток. Джон выбивался из сил, задавая себе один только вопрос: – что заставляет его так жертвовать своей жизнью? А псы при любом удобном случае смотрели на Сашу ища в её глазах ответы на свои вопросы, и Джон, наблюдая за своими собаками, следовал за их взглядами и всматривался в иногда синие, а иногда зелёные глаза удивительно странной девушки.
Большую часть пути ребята молчали переговариваясь лишь по делу. После того снежного заряда, бывало, Джон останавливался и оборачиваясь назад вглядывался и вслушивался в пройденные километры, а Саша, нет-нет да доставала из рюкзака блокнот и что-то рисовала ничего не объясняя Джону.
Как таковой, Киллиник не был даже посёлком. Это место использовали охотники и рыболовы для краткого отдыха. Несколько сильно пострадавших от времени бараков, да жилой дом обнесённый высоким крепким забором. Кто жил в доме, ребята так и не узнали. Дом, как и сам участок, был закрыт. В одном из бараков нашёлся запас мороженной рыбы да печурка. Ребята растопили печь сухой травой, наломали веток кустарника запасённого кем-то, отварили рыбу и вскипятили чай.
– Отсюда, прямиком через залив пойдём, а там и Баффинова Земля. Километров двести ещё. Если повезёт, пройдём через пару городишек. А если мы пойдём кратчайшим путём, строго на север, то шагать нам без пополнения провизии.
– Нам? – Саша вскинула голову и глянула на Джона. – Туда я одна пойду. Ты забыл?
Джон поджал губы. – Это опасно. Кроме диких зверей в этих местах можно встретить охотников, а среди них люди с разными намерениями встречаются. Я не знаю в чём заключается твой фокус заставлять собак слушать тебя, но с людьми это не пройдёт. – Парень помешивал ложкой в котелке с рыбой, стоящем на печке буржуйке. – Хочу тебя огорчить: последние две недели за нами кто-то увязался. Держатся на расстоянии. Я слышал звук мотора. Может аэросани, а может вездеход. Меня беспокоит такое внимание. Я не смогу отпустить тебя одну.
– Наверное, это мои друзья. Если это так, они правильно делают, что держатся от меня на расстоянии. Знают, я не терплю когда дышат в затылок заботой обо мне.