Один из охранников открыл дверь, пропуская свет в конуру, в которой до сих пор содержался Дима.
Затхлая маленькая комната с единственной лампочкой, топчаном и пустыми стеллажами. Ждан сделал все, чтоб заточение оказалось… комфортным.
— Вставай, — именно он вошел в помещение первым, направился прямиком к скрученному на лежаке пленнику, вздернул его за шкирки, заставляя сесть. Поймал взгляд затуманенных глаз, тряхнул. — Вы что, чем‑то его накачали? — отвернувшись, Ждан блеснул глазами уже в сторону топчущихся в двери бодигардов.
— Он бушевал…
— Придурки. Как я с ним теперь буду разговаривать? — Жданов снова тряхнул Диму, даже толком не веря, что это поможет. Не зря. Не помогло. Реакция у Ермолова была заторможенной, взгляд — пустым, а конечности безвольно свисали вдоль туловища. Овощ.
— Давай зайдем потом, — Сергей скривился от увиденной картины. Почему‑то этого урода ему все равно было жалко. Когда‑то такой самоуверенный, борзый, готовый идти на риск, теперь он выглядел как живой труп. Даже не выглядел. Он и был живым трупом. Это знали все, но главное — знал даже он.
— Сам потом будешь заходить. А мне посрать, не собираюсь тусоваться в подвалах, в ожидании, когда этот гондольер оклемается. Слышишь меня, Куба?
Дима неуверенно кивнул. Слышал. Где‑то далеко — далеко, кажется, в своей голове, слышал какой‑то голос. Точно не видел того, кто говорит, но что‑то слышал.
— Вот и славно, — не выпуская полы грязной футболки из пальцев, Ждан заглянул в пустые глаза. — Будешь отрабатывать. Пойдешь на дело. В случае чего, тебя не жалко. Даже не пытайся выкинуть какой‑то фортель, Куба. Пожалеешь. А если все сделаешь правильно — вернешься сюда. В свой любимый дом. Это ведь твой дом теперь, гнида. Вот эта вонючая конура. Такая же вонючая, как ты сам. Так вот, сделаешь все правильно — вернешься сюда, живым…
Отпустив футболку, Ждан проследил за тем, как пленник сползает, утыкается лицом в топчан. Вряд ли он сейчас может хоть что‑то понять. Но Ждану это было не важно. Главное, в глазах прихвостней он не будет выглядеть идиотом.
Развернувшись, мужчина вышел из подвала, не оборачиваясь, обратился к Сергею.
— Дождешься, когда оклемается. Потом сам все объяснишь. Делай это доходчиво. Не хочу, чтоб этот урод опять налажал.
— Хорошо, — триумф сдержать Сергею было сложно. Идиот сам, своим же приказом, упростил задачу.
— Только без глупостей, — когда Жданов обернулся, увидел на лице Серого спокойствие. Спокойствие, да и только.
— Конечно, — смиренный кивок и они вновь идут вперед по коридору в том же порядке: Ждан, за ним его охранники, сзади — Серый, разглядывающий спину уверенно шагающего человека. Ему осталось шагать вот так не долго. Очень — очень не долго.
* * *
Дима лежал на жестком матрасе, закрыв руками лицо. В его коморке забыли выключить свет, а теперь этот самый свет жутко резал глаза. Скрючившись, Ермолов пытался закрыться от него как можно надежней, но и это было сложно. Тело ныло.
Периодически бить его никогда не забывали. Кормить — да, могли забыть. А вот били часто и продуктивно.
Дебильно складывается жизнь… Когда‑то он сам так настаивал на том, чтобы их заложницу содержали в подобных условиях. Подвал, угрозы, а то и физическое воздействие. Тогда ему казалось, это возымеет действие. А теперь… Он на своей шкуре ощущает, насколько это действенно.
Заслышав звук щелчка замка, Дима снова скривился, издавая протяжный стон. Он устал бояться, а не бояться не мог. Не мог не думать о том, что когда‑то придут не просто бить, а порешить. Не мог не жалеть о том, каким лохом оказался. Не мог не вспоминать о той своей жизни, в которой подобное с ним бы не случилось, в которой можно было спрятаться за спину Яра… Чертов Яр.
— Оклемался? — голос вошедшего показался Диме знакомым. А ведь те, которые приходят напомнить, за что и зачем он тут сидит, обычно не разговаривают.
Его руки силой отлепили от лица. Нет, Дима, конечно, сопротивлялся, но толку‑то? Все равно поднимут, потом пройдутся ногами по телу, лицо не тронут… почему‑то.
— Ты хоть не сдох еще?
Свет жутко резал глаза, на них даже выступили слезы.
— Смотри на меня, — вошедший приказал, а Дима просто не мог. Не мог открыть глаза, из которых почему‑то лились слезы. — Открой глаза, придурок. Не буду я тебя убивать, не охота руки марать.
Признание прозвучало неожиданно. Настолько, что Дима послушался.
Сергей… Он уже сто лет не видел Сергея. Нет, тот заходил, конечно, пару раз. Но ничем не отличался от других "гостей". Разве что не лупил.
— Оклемался, спрашиваю?
Ермолов неуверенно кивнул. Вроде бы да. Помнил, что его накачали какой‑то дрянью. Не впервые. Помнил, что даже после этого вроде бы кто‑то заходил, что‑то говорил, но вот что…
— Тебя убьют, гнида. Это ты понимаешь? — Сергей смотрел прямо в глаза пленнику, не давая тому возможности отвернуться, разорвать зрительный контакт.
Дима кивнул, сглотнув.
— Хочешь сдохнуть?
А потом мотнул головой. Неуверенно, явно ожидая подвоха. Наверное, не зря. Подвох был. Но для Димы это единственный шанс.
— Тогда слушай и запоминай. Повторять я не стану. Ты будешь передавать пробную партию новым Ждановским клиентам. Понял?
— Не…
— Заткнись, слушай и просто кивай. Будешь. Сделаешь все, что скажет Ждан. Даже не попытаешься вытворить фортель, подобный тому, с которым чуть не прокинул меня. Передашь товар, а потом… Тебя загребут. За Жданом ведется слежка. Во время этой передачи его возьмут. Его, а вместе с ним и тебя. И только попробуй, гнида, сделать что‑то не так. Только попробуй потом упираться, врать и лицемерить. Подумай, что ты хочешь — валяться в какой‑то канаве с несколькими ножевыми или пойти как сотрудничающий со следствием исполнитель?
— Ты…
— Да уж додумайся, кто я, Куба. Додумайся. Только рот на замке держи и не забывай: хочешь жить — будешь сотрудничать. Хочешь подохнуть — можешь прям сейчас начать стучать в дверь, требуя, чтоб к тебе пустили Ждана. Только помни, он все равно рано или поздно тебя убьет. А так у тебя будешь шанс.
— Сколько мне дадут? — в какой‑то момент мозг начал работать очень быстро. Когда на кону собственная шкура, не время жевать сопли и сомневаться.
— Много, Куба. Тебе дадут много. Но ты не сдохнешь. Ну и зависит от того, насколько хорошо ты будешь сотрудничать.
— Я буду.
— Даже не сомневаюсь.
— Что я должен сделать?
— Все то, что тебе скажет Ждан…
Наставления Серого оказались не такими уж длительными. Требований у него было всего несколько: без самодеятельности, четко по инструкции, суметь скрыть наличие на теле аппаратуры (которую принесет сам Сергей). Дима слушал, кивал, хватался за возможность. Он тонул, шел на дно топором, а теперь… Думать о том, что альтернативой заточения будет тюрьма сейчас Дима не мог. В голове крутилась лишь мысль о том, что отсюда он выберется живым.