С нашей стороны операция началась за полтора часа до назначенного срока. Сначала я открыл небольшой переходик на уровне земли и просунул туда Сашину стрекозу на тонком и прозрачном стержне. Для начала насекомое осмотрело впадину и ее ближайшие окрестности, на что потребовалось минут пятнадцать. Не обнаружив ничего предосудительного, стрекоза вернулась в шестнадцатый век, где я быстро изменил настройки аппаратуры. Теперь по координатам Форпоста дырка образовалась на полу, а в двадцать первом веке – в двух метрах от поверхности земли. За то время, что я переключал режимы, Попаданец переставил своему творению стержень с брюшка на спину и просунул насекомое в новый переход. В этот раз оно осматривалось долго, почти полчаса. Дядя Миша внимательно глядел на монитор, иногда останавливая запись и до предела увеличивая избранные места из чем-то его заинтересовавших кадров.
– Возможно, в развалинах наблюдатель, – резюмировал отставной майор. – Но в радиусе ста пятидесяти метров от точки входа ничего подозрительного не видно. Значит, работаем по первоначальному плану без каких-либо коррекций.
В соответствии с тем самым планом я переместил портал на двадцать пять метров по направлению к лесу – это было максимальное расстояние от аппаратуры, на котором еще сохранялась возможность открыть переход. Из него вновь высунулась стрекоза и продолжила свое наблюдение.
За спиной дяди Миши застыли два его мангареванских гвардейца, а за моей – Поль около конструкции из водопроводных труб, стального уголка и двух мощных пружин. На ней в полностью готовом к отправке состоянии лежали два одинаковых с виду деревянных ящика, снабженных ручками для более удобной переноски каждого вчетвером. На правом они были необходимы, потому как в нем лежало сто кило золота. Левый в принципе мог обойтись и без них, ибо содержал тридцать кило аммонала и восемь – порубленной на мелкие куски сантиметровой строительной арматуры. И, естественно, взрыватель, но он тянул не больше чем на полкило.
Рядом с Полем лежал револьвер. Причем это был тот самый «глетчер», что я когда-то сделал из пневматика. Поль так и не согласился его на что-нибудь заменить, сказав, что останавливающее действие ему в большинстве прогнозируемых ситуаций не нужно, а по точности боя «глетчер» превосходит любой короткоствол, имеющийся в нашем распоряжении. И при этом имеет очень малую отдачу, что весьма ценно для стрелка небольшого веса и тощего телосложения.
В без пятнадцати два по Москве стрекоза была втянута в нашу комнату, и я открыл большой переход в шестидесяти сантиметрах от дна выемки. Звякнула пружина, и механизм забросил туда ящик с золотом. За ним в двадцать первый век на четвереньках прополз майор, и я закрыл переход. Но почти сразу открыл другой, совсем небольшой и уже в вертикальной плоскости. Эта дырка располагалась в трех метрах от дяди Миши в сторону развалин, на склоне холмика, и была практически не видна из-под травы. Туда была просунута телекамера. В любой момент здесь можно будет открыть полноразмерный портал и оказать дяде Мише огневую или иную потребную поддержку. Ну а пока оставалось только ждать, чем отставной майор и занялся. Он разложил рядом с ящиком туристическую табуретку, уселся на нее и начал со скучающим видом осматривать окрестности.
Ровно в два, хоть часы по нему проверяй, из-за леска выехал черный мини-вэн «Хундай». Дядя Миша помахал рукой, машина остановилась, из нее вышли пять человек. Четверо остались у мини-вэна, а высокий седоватый мужчина совершенно джентльменского вида с дипломатом в руке двинулся к месту встречи. Майор говорил, что это его знакомый со времен работы в Никарагуа, только не из армейской разведки, а из КГБ. До середины двухтысячных он подвизался в ФСБ, а потом вышел в отставку и занялся бизнесом, причем – кто бы сомневался – на редкость успешно.
Надо же, подумал я, с виду совсем как человек, и даже вполне приличный. Вон какая внушающая доверие физиономия! И близко не похожа на, к примеру, рыло министра торговли обороной, при любом упоминании о котором дядя Миша начисто терял дар цензурной речи.
– Доброго здоровья, Михаил Владимирович! – поздоровался подошедший.
– И тебе, Толь Палыч, не хворать. Вот, посмотри, что я притащил. И портфельчик-то свой дай сюда, чего ему на земле стоять, еще промокнет.
Майор откинул крышку ящика. Там лежал один слиток и шесть статуэток перуанских божков.
– Сто кило без ста граммов? – уточнил гость.
– Ну почему же без ста – ты уж совсем-то за крохобора меня не держи. Даже почти на полкило больше, я не стал от фигурок отпиливать лишнее. Жалко: люди же старались, их делая.
С этими словами дядя Миша открыл дипломат, глянул внутрь, закрыл и, подумав, добавил:
– Вроде там чуть больше, чем мы договаривались.
– Да, на полста тысяч, примерно из тех соображений, что ты мне только что озвучил. Я ведь тоже не крохобор. Кто ж знал, что ты вообще торговаться не будешь?
– Как же это он так? – трагическим шепотом всхлипнула жаба, утирая внезапно выступившую слезу. Но мне было не до нее, потому как беседа старых знакомых продолжалась.
– Значит, правильно говорили, что из Никарагуа ты вернулся не пустой, – резюмировал Анатолий Павлович. – А я ведь тогда не верил. Но это, понятное дело, сейчас все равно. Лучше давай-ка я тебе кое-что скажу, если уместно так выразиться, авансом. Ты же небось собрался куда-то сдернуть? Причем почему-то именно сейчас, а не три или пять лет назад. Так вот, я не знаю, какие у тебя есть сведения, но по моим – до событий осталось два с половиной, максимум три года. Все, больше не спрашивай, сейчас ничего не скажу. А вот если соберешься реализовать еще что-нибудь, обязательно добавлю, и цену дам поприличнее. Говорили-то не про сто килограммов, а как минимум про полтонны.
– А если оно не в России?
– Ничего страшного, не только у тебя связи есть, у меня их тоже не меньше. В общем, подумай над моим предложением. Значит, мы в расчете, можно звать носильщиков?
– Зови, только пусть подходят вон оттуда и ко мне меньше чем на четыре метра не приближаются, – сказал дядя Миша, отходя к холмику с телекамерой, торчащей из мини-перехода. – А то у меня на старости лет что-то с нервами стало, да и подозрительность сильно повысилась.
– Да ты всегда такой был, – усмехнулся гость, – так что не заливай мне про старость. Надо же, сумел здесь появиться незаметно для моих людей! Да еще с такой тяжестью. Ох, чувствую, кому-то не избежать хорошего втыка.
Вскоре к ящику подошли четверо и, взявшись за ручки, потащили его к мини-вэну. Тьфу-тьфу, кажется, пронесло, подумал я, кладя пальцы сразу на два тумблера. Включение правого открывало дыру в земле рядом с аппаратурой. Левого – переход того же размера, но в двух метрах над поверхностью и в двадцати пяти – в сторону минивэна. Туда в случае чего предполагалось сбросить второй ящик. Причем, не говоря об этом дяде Мише, я ввел в аппаратуру блокировку, не позволяющую включить левый тумблер без предварительного включения правого. Потому как майор настаивал на возможности в крайнем случае устроить взрыв и до его эвакуации, а я, не споря, втихую сделал так, что это могло получиться только после.
Но никаких крайних мер не потребовалось. «Хундай» спокойно уехал, дядя Миша спрыгнул в разверзшуюся у его ног дыру, захватив с собой аппаратуру перехода с кристаллом, и вскоре мы любовались внутренним содержимым дипломата.
Глава 26
Пачки долларов, конечно, привлекли наше внимание, но не так чтобы уж надолго. Поль так вообще сказал, что русская тысяча смотрится куда внушительней, несмотря на более низкий номинал. А вообще-то всех в основном заинтересовало – что означает финальный намек покупателя? Имеет он какое-то отношение к истине или сделан только для того, чтобы дядя Миша быстрее принял правильное решение о продаже оставшегося золота, вот в чем вопрос. И ответ на него во многом зависит от того, что за человек этот старый знакомый нашего майора.