– У тебя же при себе нет мелочи! – напомнила жаба.
– И не надо, потому как Господь завещал нам возмещать причиненный ущерб.
– Точно? – усомнилось земноводное.
Я, не отвечая, на ощупь отделил от основной пачки, на всякий случай сунутой в карман перед уходом, не то семь, не то восемь пятитысячных купюр и протянул их офигевающему наркоману.
– Вот, возьмите, и да пойдут вам во благо эти презренные бумажки!
Жаба только разевала рот, выпучив глаза, и не могла вымолвить ни слова. Но когда я уже встал, к ней вернулся дар речи:
– Да когда же это христианские ценности успели так подорожать?!
– Недавно, – просветил я подругу, – газеты читать надо. Мы еще дешево отделались, а при соблюдении соответствующих канонов и евангельских заповедей килограмм строительной пыли, например, вообще тянет на двадцать миллионов. Фальшивый паспорт, конечно, дешевле, но все равно на него потребовалось бы как минимум вдвое больше, чем я сейчас отдал за настоящий. Уроду же полученной суммы хватит не на один, а сразу на несколько передозов. Или драгдилер заинтересуется его деньгами – нравы, насколько я знаю, в той среде простые. В общем, козлу в ближайшее время будет не до паспорта, а потом он до самой смерти не вспомнит, когда и где его потерял. И уж точно не побежит в полицию с заявлением об утере.
Глава 25
Вернувшись на остров Флиндерс, я вывел на экран своего ноутбука скачанные в будущем фотографии и некоторое время внимательно их рассматривал. Но вскоре вынужден был признать, что, кажется, Родена из меня не получится. Микеланджело, пожалуй, тоже, и даже лавры Бенвенуто Челлини мне не светят, хоть в детстве я после прочтения «Асканио» и попробовал силы в художественном литье, полностью испортив один серебряный столовый сервиз и частично – второй. То есть задача воплотить в металле и пластике объект, красующийся на экране, при ближайшем рассмотрении оказалась несколько сложнее, чем это представлялось поначалу.
За этими раздумьями меня и застал Попаданец, пришедший поинтересоваться, что нового на Изначальном острове, а также в двадцать первом веке. Я вкратце рассказал, а потом осветил только что возникшую проблему.
– Приходилось мне в школе заниматься чем-то подобным, – обнадежил Саша. – Во всяком случае, бабочек мы с учениками делали, и получились они как настоящие, да и саранча тоже вышла неплохо. До стрекоз, правда, руки не дошли, но вроде тут не должно возникнуть особых трудностей. В общем, доставай материалы, инструмент и показывай свою телекамеру.
– М-да, – хмыкнул Матрохин, когда я это проделал, – стрекоза получится здоровая. Ну ничего, мало ли, вдруг она просто не страдала отсутствием аппетита, вот и отожралась. Это у тебя поликарбонат? Тогда ножницы надо заточить получше.
Дело было в том, что перед десантированием дяди Миши с золотом в место, предназначенное для обмена золота на деньги, это самое место следовало внимательнейшим образом рассмотреть. Причем имея в виду, что противная сторона в это время вполне может заниматься тем же самым, а техническое оснащение у нее может быть и куда лучше нашего. Но зато у нас есть возможность открыть маленький переход и высунуть оттуда телекамеру. Однако приличная камера, с хорошим разрешением и четырехкратным зумом, имела длину сорок пять миллиметров при диаметре двенадцать, и высовывать ее следовало не у самой земли, а на высоте порядка двух метров, иначе не получится должного обзора. Вот я и хотел принять меры к тому, чтобы, даже если ее и заметят, это не вызвало ненужного оживления у зрителей. То есть замаскировать под какое-то существо, способное висеть в воздухе наподобие вертолета. Насколько мне подсказывали обрывки биологических знаний, это может быть или колибри, или стрекоза. Но колибри не самые частые гости в Подмосковье, так что оставался только вариант с насекомым, появление которого вроде не должно вызвать повышенного ажиотажа. Подумаешь, стрекоза. Может, она мух ищет, оттого и вертит головой, осматривается. Осень же, мух уже не так много, как летом.
Вечером я уже смог оценить еще одну грань многочисленных талантов Попаданца – стрекоза, на мой дилетантский взгляд, получилась даже лучше настоящей. Сходство доходило до того, что при малейшем ветерке прозрачные крылья насекомого шевелились вверх-вниз. Вполне возможно, Саша и упустил какие-то мелочи, присущие прототипу, но вряд ли среди потенциальных покупателей нашего золота будут крупные специалисты в области энтомологии. И теперь мне предстояло приступать к тренировкам по открытию небольшого перехода довольно оригинальным способом – то есть в горизонтальной плоскости и с точкой выхода на пару метров выше кристалла.
Естественно, еще в самом начале своей деятельности по открытию межмировых связей я по возможности детально выяснил, как выглядит переход со стороны. Так вот, спереди он выглядел просто как дыра. Если точка наблюдения смещалась в сторону, то у дыры появлялась черная окантовка, достигающая максимальной ширины примерно в полпроцента диаметра при взгляде под углом сорок пять градусов. По мере дальнейшего увеличения угла полоса начинала уменьшаться, и точно сбоку переход был вообще незаметен. Сзади же он был абсолютно черным по всей плоскости совмещения миров. Отсюда следовало, что в чистом поле открывать вертикально ориентированный портал можно только в том случае, если вообще плевать, заметят его со стороны или нет. Наиболее же выгодным с точки зрения маскировки получалось открытие на уровне поверхности земли или совсем рядом с ней.
После двух дней тренировок я научился попадать в сарай на своей даче нестандартными способами. Сначала, как какой-нибудь падший дух из преисподней, вылезал в двадцать первый век снизу. А потом, подобно ангелу небесному, валился туда с высоты от пятидесяти сантиметров до двух метров. Убедившись, что требуемые действия получаются нормально, я из Форпоста перебрался в московский гараж, выкатил скутер и поехал в сторону центра, затем по набережной и где-то минут через пятьдесят выехал из столицы по Щелковскому шоссе – пора было присматривать место для грядущего нарушения УК, причем сразу и по валютной, и по драгметалловской статьям. Ах да, чуть не забыл – правила ношения, хранения и, возможно, применения оружия там тоже наверняка будут нарушены, причем, скорее всего, с обеих сторон.
Вообще-то подходящее место имелось недалеко от моей дачи, но именно поэтому оно и не годилось. Вот я и поехал искать другое почти в противоположную сторону. И уже под вечер обнаружил искомое примерно в ста километрах от МКАД.
Когда-то давно это было поле, а сейчас передо мной лежал заросший сорняками пустырь, с одной стороны ограниченный растрескавшейся бетонкой, упирающейся в развалины чего-то наподобие большой кирпичной коробки без окон, дверей и крыши. Метрах в пятистах от бетонки начинался редкий лесок.
Пройдясь по бывшему полю, я остановился у небольшой впадины. Глубина чуть больше полуметра, а за ней холмик примерно такой же высоты, причем расположенный так, что он закрывает обзор со стороны развалин. До бетонки метров полтораста, это тоже в самый раз. Решено: место обмена будем организовывать здесь.
Я снял рюкзак, вытащил из него аппаратуру и приступил к настройке. Но переход открыл уже не на Флиндерс, а в оружейку на Хендерсоне, причем по плоскости ее потолка. Поздоровался с поднявшим голову дядей Мишей и предложил ему осмотреть выбранное место. Наш главнокомандующий приставил к стене лестницу, а потом не по годам и комплекции бодро перебрался из прошлого в будущее. Минут пятнадцать он осматривался, а потом резюмировал:
– Нормально, подходит. Даже не обязательно корячиться, поднимая ящик с золотом наверх, его можно будет просто сбросить с полуметровой высоты, и ни от бетонки, ни от развалин этого не увидят. Значит, начинаем уже конкретные тренировки.
На них ушло два дня по времени шестнадцатого века, а потом дядя Миша позвонил потенциальному покупателю и описал координаты места предполагаемого обмена. Он был назначен на четырнадцать ноль-ноль следующих суток. Сразу после звонка я положил контейнер с аппаратурой и кристаллом в заранее вырытую на дне углубления ямку и прикрыл куском дерна. Дядя Миша минут пять вносил в маскировку какие-то только ему ведомые дополнительные штрихи, а потом портал был открыт уже при помощи дистанционного управления, и мы переместились в мой особняк на Манюнином острове.