- Наконец-то всё наладится!
Тётке на вид было лет пятьдесят с небольшим, но выглядела она очень хорошо: ухоженная, с дорогим маникюром и аккуратной прической. Ее тёмно-синее платье подчеркивало всё ещё стройную фигуру и изящные руки.
- Лидия Петровна, - обратилась она к полной женщине, открывшей мне дверь. - Я сама покажу Ларисе её комнату, а потом мы спустимся к ужину.
- Хорошо, Элеонора Витольдовна.
Женщина ушла, а тётка легонько подтолкнула меня к лестнице.
- Пойдем, милая. Господи, как я рада!
Мы поднялись вверх, и я решила не придавать значения первому впечатлению, мало ли, что могло показаться? Сейчас ее лицо выражало лишь добродушие, и не было похоже на маску, что вызвало у меня улыбку облегчения. И придёт же в голову такое!
Сладковатый запах, похожий на тёткин, витал по дому, и я не сразу поняла, что исходит он от букетов лилий, стоявших на каждом углу. Их белоснежные глянцевые головки, словно вылепленные из воска, застыли в немом ожидании, и мне на секунду почудилось, будто они поворачиваются за мной.
Широкий коридор, по которому мы шли, убегал в темноту, и странное ощущение из леса вернулось - ощущение ирреальности и присутствия чего-то необъяснимого. Высокие окна были распахнуты, и тёплый ветер колыхал шторы медленно, лениво, будто взмахивая ими на прощание, а сиреневые сумерки просачивались в них вместе с туманом, неся легкую прохладу.
- Нужно закрыть окна, - как бы невзначай произнесла тётка, идущая впереди, и остановилась перед дверями с золотистыми цветами на их белой поверхности. – Это - комната твоей мамы.
Она распахнула их и зажгла свет, щелкнув выключателем.
- Входи.
Я осторожно, с гулко бьющимся сердцем, вошла в комнату и почувствовала, как в груди образуется колючий комок. Мне захотелось плакать.
Мамина спальня оказалась большой и светлой, с красивой белой мебелью и начищенным паркетом цвета меда. На кровати лежало чудесное покрывало из бежевого бархата, украшенное затейливым рисунком по краям, а воздушная органза на балдахине придерживалась атласными бантами.
- Нравится? - улыбнулась Элеонора.
- Комната кисейной барышни... - усмехнулась я, представив свою квартирку с одной комнатой и кухней, в которой могло поместиться не более трёх человек, и только в том случае, если третий заберётся на подоконник.
- Да, когда мама покинула этот дом, ей было всего шестнадцать... - тетка взяла с маленького кресла куклу в шляпке и бальном платье. - Я всегда очень скучала по ней.
Она поправила на кукле шляпку и посадила её обратно, в ее глазах была легкая грусть.
- Приводи себя в порядок и спускайся к ужину, столовая налево от холла.
- Хорошо, - я начинала надеяться, что новоиспеченная бабушка тоже раскаялась и, вполне возможно, наши отношения наладятся.
Тётка оставила меня одну, и я прошлась по комнате, касаясь вещей, которые когда-то принадлежали моей матери, чувствуя, как слезы, давно застывшие во мне, готовы выплеснуться наружу. Подойдя к окну, я восхищённо замерла, глядя на озеро, раскинувшееся внизу. Молочный туман сгустился по его краям, а серебристая середина была чистой и неподвижной, похожая на огромное зеркало. Как странно, что моя мама жила в этом месте, а я только сейчас узнаю об этой стороне её жизни.
Обнаружив ванную, я умылась пахучим дорогим мылом и, вернувшись в комнату, вытряхнула из сумки её содержимое. Интересно, что в этом доме надевают к ужину?
Всё, что я привезла с собой - это пара джинс, несколько футболок, тёплая кофта и шорты, не считая лёгких шлепанцев и кроссовок. Мне не приходилось одеваться в вечерние наряды, и шпильки я всегда предпочитала удобной обуви. А может, и зря...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я вдруг вспомнила своего бывшего мужа, с которым мы развелись полгода назад. Он всегда удрученно сетовал, что я не похожа на гламурных кукол из глянцевых журналов, чем бесил меня неимоверно. Ему хотелось нарядить меня в цветные юбочки, откровенные кофточки и заставить меня ломать ноги на высоченных каблуках. Это, видимо, был идеал женщины в его понимании. В итоге он слинял к молодой кукле, которая подходила под этот идеал на все сто процентов. Обида все еще жила во мне, в особенности на то, что я потратила на него десять лет своей жизни, которые оказались выкинутыми коту под хвост.
Я решила больше не думать о нём, чтобы не портить настроение и, натянув голубые джинсы и белую футболку, вышла из комнаты в поисках столовой. Окна в коридоре уже закрыли, и шторы неподвижно свисали с карнизов, отблескивая шелковыми волнами под мягким светом светильников. Я шла по коврам, заглушающим мои шаги, и ни один звук не проникал сквозь толстые стены, делая коридор похожим на аквариум.
Мне вдруг стало жутко в этом большом незнакомом доме, будто кто-то невидимый прятался за сумеречными углами и наблюдал за мной, затаившись, как хищный зверь. Ускорив шаг, я спустилась с лестницы и, повернув налево, сразу услышала приглушенные голоса.
* * *
Дверь в столовую была открыта, и чем ближе я подходила, тем больше волновалась, предчувствуя встречу с родственниками.
За длинным столом, застеленным белой скатертью, сидела довольно большая компания. Я сразу увидела в его главе величавую старуху с недовольным лицом и строго сдвинутыми бровями. Её тяжёлый взгляд скользил по присутствующим, и мне она показалась не похожей на умирающую...
Справа от неё сидела тётка Элеонора, а слева - немолодой мужчина с болезненно красным лицом и седыми усами. Наверное, дядя, решила я. Эдуард Витольдович. Возле него, напряжённо выпрямив спину, сидела ещё одна женщина, более молодая, чем остальные. Вторая тётка, поняла я. Виолетта Витольдовна. Ну, а остальные пятеро молодых людей, видимо, были внуки старой Натальи Робертовны.
Три девушки, двое из которых были близнецами лет двадцати пяти, и блондинка, примерно моего возраста, выглядели шикарно. Близнецы в лёгких платьях небесно-голубого цвета, с короткими стильными стрижками и коралловыми губами имели как раз тот вид, что так нравился моему бывшему, ну а блондинка просто поражала своей холодной, интеллигентной красотой и прозрачной ухоженной кожей. Кроме них за столом находились двое молодых людей, лет тридцати, совершенно разных, но, тем не менее, очень привлекательных. Спортивный шатен с красивыми вьющимися волосами и загорелый брюнет с крутыми плечами. М-да... Братики оказались просто мечтой любой женщины!
Я неловко замялась в дверях, чувствуя себя не в своей тарелке.
- Лариса!
Тётка Элеонора увидела меня и, поднявшись из-за стола, проводила меня на своё место рядом с бабкой под пристальными взглядами присутствующих.
- Ну, здравствуй... внучка...
Старуха повернулась ко мне всем своим телом, облачённым в чёрное платье с белым кружевным воротничком, на котором поблескивала большая камея.
- Здравствуйте, - я попыталась ей улыбнуться, но вышло это как-то кисло. Не совсем так я представляла себе "умирающую" бабушку...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Как добралась? Понравилось поместье? - она разговаривала со мной, как следователь с уголовником.
- Да, всё хорошо... Поместье - это вообще нечто... - мне было неловко чувствовать на себе внимание всех этих людей.
- Ну, поговорим позже, наедине, - она похлопала меня по кисти морщинистой рукой, унизанной кольцами. - Познакомься со своими родственниками.