Потом он увидел то, что напоминало обычный топор — каменный колун, прикреплённый к деревянному топорищу. Но колун был так крепко привязан куском лианы, что он не смог его оторвать. Он видел, что лианы душили другие растения. Казалось, словно кто-то сунул эти колун и топорище в петли живой лианы, а потом ждал, пока растение не обвило собой эти предметы, привязав их друг к другу крепче, чем это смогли бы сделать чьи-либо пальцы.
Здесь также лежала плетёная штуковина вроде той, которую он видел висящей у Гарпунщицы на берегу. Это был мешок с каменными и костяными инструментами внутри. Он взял мешок на пробу и повесил его на плечо, как он видел у Гарпунщицы. Вид Камешка не делал мешки. Они носили только то, что могли удержать в руках или перебросить через плечо. Он поковырял сетку из волокна и подумал, что это могли быть ползучие растения или лианы. Но волокна были туго свиты в крепкую верёвку, которая была тоньше любой лианы.
Озадаченный, он опустил мешок.
Эта хижина напоминала его собственную, и всё же это была не она. Прежде всего, было странно, что всё было разделено. Дома можно было есть, где хочешь, делать инструменты, где нравится. Пространство не было разделено. Здесь же, похоже, было одно место для еды, другое для сна, третье — чтобы разжигать огонь, четвёртое — чтобы работать с инструментами. Это его беспокоило. И…
— Ко, ко, ко!
В отверстие входа шагнул мужчина. Выделяясь силуэтом на фоне дневного света, он был высоким и худым, как Гарпунщица, и у него была такая же выпуклая куполообразная голова. На его слабом лице проявился страх, но он поднял копьё.
Волна адреналина захлестнула организм Камешка. Он быстро вскочил на ноги, оценивая противника.
Мужчина, одетый в связанные куски кожи, был тонким, как хлыст, с тонкими упругими мускулами. Вряд ли он смог бы противостоять грубой силе Камешка. А это оружие было всего лишь копьём из обструганной и закалённой древесины, лёгкое, предназначенное для метания: это было не колющее копьё, какое потребовалось бы для драки в этом тесном месте. Камешек легко смог бы схватить его за худую шею.
Но мужчина, хоть и испуганный, выглядел решительно. «Ко, ко, ко!» — снова завопил он. И он шагнул вперёд. Камешек зарычал, напрягшись, готовый принять удар.
«Йя, йя». Появилась Гарпунщица. Она схватила мужчину за руку. Он попробовал вырвать её. Они начали спорить. Это был разговор, какой мог бы произойти в хижине у Камешка: череда слов — он не смог понять ни одного из них — без структуры или синтаксиса, и лишь повторение, усиление голоса и жестикуляция для выделения важного момента. Это продолжалось долгое время, как всегда бывало при таких разговорах. Но, наконец, мужчина отступил. Он впился взглядом в Камешка, плюнул на пол хижины и вышел.
Гарпунщица осторожно забралась в хижину. Глядя на Камешка, она села на утоптанную землю. Её глаза сияли во мраке.
Камешек медленно сел перед нею.
Потом Гарпунщица сунула свою тонкую руку под покрывало из коры и вытащила горстку плодов баобаба. Она протянула её Камешку. Он нерешительно взял их. Несколько мгновений, показавшихся такими долгими, они сидели в тишине — представители двух подвидов человека, не имевших ничего общего ни в словах, ни в жестах.
Но, по крайней мере, они не пробовали убить друг друга.
После этого дня Камешек ощущал всё меньше и меньше комфорта в своём доме, со своими людьми.
Похоже, что долговязый народ принял его. Высокий человек, который обнаружил его в хижине, Ко-Ко — потому что Камешек всегда будет думать о его криках «Ко-ко!», «Уходи!» — никогда не доверял ему полностью, это было ясно. Но Гарпунщица, видимо, приняла его. Они вместе делали инструменты; она показывала ему тонкие навыки своих изящных пальцев, а он — свою огромную силу. Они глядели через море на богатый остров, который по-прежнему не давал покоя Камешку.
И они пробовали расширить словарь друг друга. Это было нелегко. Было много слов, например, обозначения направлений, такие, как «запад», в которых предки Камешка никогда не испытывали нужды.
Он даже ходил охотиться вместе с ней.
Эти новоприбывшие главным образом питались падалью или охотились из засады. Обладая гибким, но слабым телосложением, они пользовались скорее хитростью, чем грубой силой, когда убивали, а их любимое оружие было метательным, а не колющим. Но они постепенно стали благосклонно относиться к использованию Камешком своей огромной силы на заключительных стадиях охоты, когда добычу нужно было убить, приблизившись в упор.
Постепенно два вида людей начали отношения нового рода. Они не сражались друг с другом, и при этом не игнорировали друг друга — ранее это были два единственно возможных пути контакта людей друг с другом.
Вместо этого они торговали. В обмен на дары моря и некоторых из своих изделий вроде массивных колющих копий народ Камешка начал получать костяные инструменты, мясо из удалённых от моря мест, костный мозг, шкуры и экзотичные вещи вроде мёда.
Несмотря на очевидные выгоды от новых отношений, многие из народа Камешка чувствовали себя неловко. Рукастый и Тюлень из любопытства изучали возможности новых инструментов. Пыль, быстро старея, казалась погружённой в апатию. А Плакса неизменно проявляла враждебность к новым людям — и к Гарпунщице в частности. Так не должно было продолжаться.
В конце концов, они были очень консервативными людьми, людьми, которые переселились, только когда их вынудил это сделать ледниковый период. Но в любом случае, они торговали, поскольку преимущества этого были бесспорны.
Гарпунщица сумела удержать Ко-Ко от убийства Камешка, потому что для этих людей незнакомец не обязательно был угрозой. Если собираешься торговать, то нужно уметь думать и таким образом.
Для гоминид это было новой вехой в мышлении. Но в то время виду Гарпунщицы было всего лишь пять тысяч лет.
Была одна группа людей, мало чем отличавшаяся от людей Камешка, которая жила на восточном берегу южной Африки, на побережье, мало чем отличавшемся от этого. Пляж был густо усыпан толстым слоем коричневатой осадочной породы. Растительность в этой части мира была уникальной — древняя флора, напоминающая времена Странницы, в которой господствовали кустарники и деревья, покрытые крупными колючими цветами. Это было изобильное место для жизни. Море было щедрым, оно давало мидий, морские жёлуди, рыбу, морских птиц. Местами лес подходил прямо к берегу, и эхо разносило голоса обезьян и птиц, а на поросших травой полянах в изобилии водилась дичь: чёрные носороги, спрингбоки, дикие свиньи, слоны, а также длиннорогие буйволы и гигантские лошади.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});