Читать интересную книгу Эволюция - Стивен Бакстер

Камешек чувствовал себя застрявшим в жизни, словно одна из маленьких рыбок у Тюленя, прилипшая к его каплям паутины.

Едва сознавая, что делал, он ощупал землю в поисках осколка камня. Найдя один достаточно острый, он поднял его к правой руке — он должен был найти место, которое ещё не было украшено шрамом — и прижал камень к своей плоти, смакуя восхитительную боль от укола.

Ему хотелось, чтобы здесь был его отец, чтобы они могли резать себя вместе. Но остались камень и боль, почти успокаивающая, пока он резал свой эпидермис. Он вёл каменным лезвием вниз по руке, чувствуя тепло своей собственной крови. Он дрожал от боли, но смаковал её холодную определённость, зная, что мог остановиться в любой момент, и всё же зная, что не станет этого делать.

Одинокий, в состоянии депрессии, с ограниченной жизнью, Камешек ушёл в себя, и поведение, которое некогда позволяло молодым мужчинам померяться силой разумно безопасным способом, отделилось от своей цели и стало разрушительным. Вид, к которому принадлежал Камешек, не был человеческим. И всё же они знали любовь, потерю — и ещё привязанность.

В темноте у него за спиной за ним наблюдала мать, и её глаза под костяными выступами были мрачными.

Камешек пробудился в серые предутренние часы — но не от света или холода.

Язык лизал его голую ступню. Это почти успокаивало, и это чувство проникло сквозь его тяжёлые сны. После этого он пробудился достаточно, чтобы задаться вопросом о том, кто его облизывает. Его глаза широко раскрылись.

Косматый мускулистый волк стоял перед ним на четырёх лапах, выделяясь силуэтом на фоне рассветного неба.

Он взвизгнул и поджал ногу. Испуганный волк заскулил. Затем он отбежал на несколько шагов, развернулся и зарычал.

Но около волка стояла женщина.

Она была, по меньшей мере, на ладонь выше, чем он. У неё было стройное тело и узкие плечи, а длинные изящные ноги были, словно у аиста. Она имела узкие бёдра и плечи, маленькие высокие груди и длинную шею. Её тело было напряжённым и мускулистым: ему были видны крепкие бугры на её руках и ногах. Она выглядела почти как ребёнок, большой и вытянутый ребёнок, особенности её тела были несформированными. Но она вовсе не была ребёнком — он мог судить об этом по её грудям, по пучкам волос под её руками, и по тонким морщинкам, которые собрались вокруг её глаз и рта.

Тощий народ на острове выглядел точно так же, как она, во всяком случае, ниже шеи. Но выше шеи Камешек никогда не видел ничего похожего на неё.

Её подбородок торчал, вытянутый в нечто вроде острия. Её зубы были бледного цвета и правильной формы — и не стёртые, словно у ребёнка, как будто она никогда не пользовалась ими, чтобы обрабатывать кожу животных. Её лицо выглядела уплощённым, нос был маленький и словно сплющенный. Её волосы были курчавыми и чёрными, но коротко обрезанными. И надбровные дуги над её глазами — в общем, никаких надбровных дуг не было. Её лоб поднимался ровно и прямо, а затем её череп закруглялся назад, образуя крупную выпуклую форму вроде булыжника, что весьма отличалось от формы его собственного черепа, напоминающей черепаший панцирь.

Она была человеком — полностью современным человеком с точки зрения анатомии. Она могла бы выйти через временной тоннель из разноголосой толпы, в которой была Джоан Юзеб в аэропорту Дарвина. Она не могла шокировать Камешка ещё больше, чем уже шокировала.

У неё поблёскивали глаза, когда она перевела взгляд с Камешка на других людей — Рукастого, Плаксу и других — которые вышли посмотреть, что же происходит. Она сказала что-то непонятное и нацелила гарпун остриём на Камешка.

Камешек смотрел на него, словно зачарованный.

В древке гарпуна на конце была сделана выемка, и в выемке, прикреплённое с помощью смолы и нити из сухожилий, находилось резное остриё. Это был тонкий цилиндр, не больше толщины пальца, расширенный в центре. На одной стороне в поверхность были врезаны тонкие зубцы, указывающие в направлении, противоположном тому, в котором будут метать гарпун. Его поверхность была обделана не грубо, как у его собственных орудий; она выглядела гладкой, как кожа.

Её гарпун был не единственным предметом, который он теперь рассмотрел. Она носила обрезок какой-то обработанной шкуры, обёрнутый вокруг её талии. Вещь вроде сети, сплетённая, возможно, из вьющихся стеблей, была переброшена через её шею. Внутри неё было насыпано много обработанных камней. Они напоминали кремень. Кремень был прекрасным камнем, лёгким в обработке, и он несколько раз встречал такой камень за время своего похода из Африки. Но где-либо неподалёку от этого пляжа нельзя было найти никакого кремня. Так как же он попал сюда? Его замешательство лишь усилилось.

Но его внимание снова привлекло остриё гарпуна. Оно было сделано из кости.

Люди Камушка использовали куски сломанной кости как скребки или как молотки, чтобы окончательно отделать тонкие грани своих каменных инструментов, но они не пробовали придавать ей форму. Кость была трудным для работы материалом, требовавшим осторожности в обращении, который мог раскалываться не так, как этого ожидаешь. Он никогда не видел ничего подобного этой правильности, этой законченности, этой изобретательности.

В дальнейшем он всегда будет связывать её с этим изумительным изделием. Он мысленно звал её Гарпунщицей. Не задумываясь, движимый неудержимым любопытством, он потянулся своими длинными толстыми пальцами, желая дотронуться до кончика гарпуна.

«Йя!» Женщина отступила, сжав гарпун. У её бока волк оскалил зубы и зарычал на него.

Напряжённость резко возросла. Рукастый поднял с берега тяжёлые булыжники.

Камешек поднял руки. «Нет, нет, нет…» Он должен был изрядно поработать, жестикулируя и бормоча, чтобы убедить Рукастого не швырять камни. Он даже не был уверен, почему делал это. Он должен был присоединиться к Рукастому, чтобы прогнать её. Чужаки приносили только неприятности. Но собака и женщина не причинили ему вреда.

И она таращилась ему в промежность.

Он поглядел вниз. У него была внушительная эрекция. Внезапно он осознал пульс, бившийся у него в горле, жар на лице, влажность ладоней. Секс с Зелёной или Плаксой был банальностью, и обычно он приносил удовольствие. Но с этой женщиной-дитём, с её уплощённым уродливым лицом и её телом, похожим на гарпун? Если бы он лёг на неё, он, наверное, раздавил бы её.

Но он не ощущал такого со своего первого раза, когда Зелёная пришла, чтобы раскрыться перед ним в ночи.

Волк рычал. Женщина, Гарпунщица, чесала взъерошенную шерсть существа. «Йя, йя!» — мягко сказала она. Она всё ещё смотрела на Камешка, показывая зубы. Она усмехалась ему.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});