Читать интересную книгу Госпожа Шестого Дома - Эуреон Серебряный

{39}

Узнав от Ксаланта точное месторасположение ближайшей группы соратников, Сорнтран отправил паука к парочке врагов на северо-западе — проследить, чтобы бойцы Шестого Дома исправно сделали все, что от них требовалось. А требовалось не так уж и много: даже если дальше двух шагов ничего не видно, добежать до оборванцев, когда те отвлекутся, и избавиться от них — довольно тривиальная задача для опытных воинов из благородного Дома, которым держать в руках оружие привычнее и проще, чем столовые приборы.

Осторожно выглянув из своего укрытия, Сорнтран метнул луч темной энергии в кучу мусора и обломков недалеко от места, где засели противники. Потом еще один — в полуразрушенную статую неподалеку. Оба выстрела были сделаны вслепую — он просто запомнил расположение целей, описанных пауком. Легко рассекая темные частички в воздухе, лучи с грохотом вонзились в цели, и каменные осколки разлетелись во все стороны. Противники, как сообщил паук, и правда отвлеклись на шум. В этот же момент двое соратников с обнаженными клинками кинулись в их сторону, Сорнтран и Налфейн же, подождав еще несколько мгновений, побежали на северо-восток.

Когда-то тут, примерно в десяти шагах от прошлого укрытия, была статуя прекрасной женщины в сопровождении двух огромных пауков. Теперь — лишь развалины, за которыми прятались жрица по имени Миззрима и двое бойцов. Неподалеку Сорнтран заметил три тела в одеждах с символами Пятого и Седьмого Домов, а чуть дальше — еще два тела в лохмотьях.

Добежать за соратников и укрыться за обломками статуи Сорнтран с Налфейном успели как раз вовремя: туда, где они только что пробежали, откуда-то с севера прилетел небольшой огненный шар и взорвался, едва коснувшись земли.

Паук сообщил, что двое бойцов Шестого Дома избавились от дроу и полурослика и возвращаются в свое укрытие, как Сорнтран и велел. Огненный шар, стало быть, бросил кто-то другой. В этот же момент еще один шар взорвался справа от укрытия, и несколько небольших горящих камней попали в бойца, притаившегося с той стороны. Тот лишь отмахнулся, осторожно выглянул и выстрелил из арбалета в темноту. Налфейн, устроившись рядом с ним, жестами показал, что лучше ему не тратить болты зря.

— Где остальные? — быстро спросил Сорнтран, присев напротив жрицы. От паука он уже знал, что две женщины и три воина прошли еще дальше на север. Не понимал пока только, зачем.

— Ина с Умраэ и с несколькими бойцами отправились к храму, мы хотели укрыться там, — прошептала жрица. Она сидела между двумя воинами, обхватив колени руками, и выглядела испуганной и растерянной. Черное платье с серебристыми паутинками порвано в нескольких местах, на обнаженных руках царапины, на щеке грязь. — Мы должны были пойти следом, но с той стороны начали стрелять.

Главный храм Богини — самое высокое строение города, расположенное в северной части площади, недалеко отсюда. Идея укрыться там показалась Сорнтрану наихудшей из всех возможных, хоть храм и защищен множеством магических щитов, а стражи при нем чуть ли не больше, чем во всем городе.

Неужели это лучшее, что вы смогли придумать?

Видимо, лицо Сорнтрана все же выдало недовольство. Или же он слегка скривился от боли, вновь пробуждающейся в боку и в челюсти.

— В чем дело, боец? — спросила Миззрима обеспокоенно.

— Укрыться в храме — плохая идея, жрица. Мы не знаем, кто стоит за происходящим и что им нужно. Храм может быть одной из главных целей.

— Никто не посмеет атаковать храм Богини… — пробормотала жрица. Но если первое ее слово было полно уверенности, то последнее она произнесла почти вопросительно.

— Никто из местных не посмеет. Но вряд ли за происходящим стоят местные.

Увиденного было уже вполне достаточно, чтобы предположить, что этот хаос организовали отнюдь не Великие Дома и даже не местные простолюдины, — вряд ли им хватило бы смелости и наглости, — а кто-то извне. Какие они преследуют цели, чего пытаются добиться — непонятно, но, как бы то ни было, вряд ли они боятся гнева Богини, раз затеяли подобное. А значит, от них можно ждать чего угодно. В том числе, нападения на главный храм В’Аргешшара.

— Что же нам делать, — прошептала Миззрима. Если она и пыталась скрыть страх и растерянность, то получалось у нее довольно плохо.

— Попытаемся вернуть наших соратников. Затем — домой.

Женщина неуверенно кивнула.

Сорнтран сделал глубокий вдох, раздумывая над дальнейшими действиями, и в боку неприятно кольнуло. Со следующим вдохом он понял, что действие обезболивающего заклинания дворфа закончилось.

— Жрица, Вы знаете какое-нибудь лечебное заклинание? — он чуть повернулся и поднял руку, показывая рану в боку. Движение было достаточно осторожное, и все равно от боли аж потемнело в глазах и перехватило дыхание — и показалось, будто в то же место вновь вонзили кинжал.

Конечно, о таком даже других воинов не особо принято спрашивать и просить, а женщин — тем более. Но Сорнтран решил, что в их общих интересах, чтобы он не истекал кровью и был максимально боеспособен. К тому же, эта жрица юна и напугана, а потому вряд ли станет напоминать о приличиях и субординации.

— Знаю… — Миззрима придвинулась ближе, но, едва коснувшись его бока, резко отдернула руки, будто обожглась.

Сорнтран успел подумать, что заклинание ледяной брони могло бы причинить боль любому, кто попробовал бы коснуться, даже союзнику… если бы оно было активно. Но никаких защитных чар на нем сейчас не было.

Дыхание жрицы участилось, она немного помешкала, потом, наконец, решившись, произнесла заклинание и очень осторожно, как будто ей было то ли страшно, то ли крайне неприятно, коснулась кончиками пальцев чуть ниже раны. Мягкое тепло, исходящее от ее руки, за считанные мгновения сняло боль в боку и перетекло наверх, будто поглаживая по лицу и убирая все неприятные ощущения. Сорнтрану показалось, что заклинание было почти такое же сильное, как у опытных клериков: рана закрылась, кровоподтеки на лице зажили, и он с трудом сдержал вздох облегчения.

— Благодарю, жрица, — нормально поклониться, сидя на корточках, было почти невозможно, потому Сорнтран просто кивнул.

Она опустила глаза. Сорнтран с удивлением поймал себя на мысли, что в ней не