А стоит ли его видеть?
– Данька. – Голос Лэна был жалобным, молящим. – Пойдем. Это не страшно! Даже я уже не боюсь…
– А ты и не был никогда трусом, – сказал я своему Младшему. – Ты просто не умел прятать страх, как другие. Мы же все боимся. Даже Керт с Ивоном боятся – против кого я поверну Настоящий меч.
Клинок зашелестел, выползая из кожаных ножен. Он был совсем обычным: не сиял колдовским огнем и не рвался из рук, стремясь убить врага.
Это был просто Настоящий меч, и лица Керта с Ивоном – те лица, что были над Тьмой, побелели.
Свободной рукой я достал из внутреннего кармана Крыла ключ. Поймал взгляд Лэна и покачал головой.
– Да не собираюсь я его ломать, Лэн. Пусть он будет у меня в руке – до конца. Это твой подарок – а мне редко делали подарки друзья. Потому что друзей не было.
– Зачем тебе этот Свет, Данька?! – крикнул Ивон. Выдержка оставила его.
– Не знаю, – честно ответил я. – Так уж получилось, что я не люблю темноту. Может, у Света и есть только один путь, зато видно и все остальные. Да ты не бойся, Ивон. И ты, Керт, зря пятишься. Настоящий меч не для вас. Я нашел врага.
Они разом посмотрели на Лэна. А он не отрываясь смотрел на меня. Мой Младший был совсем рядом, я дотянулся бы острием меча, даже не сходя с места…
Повернувшись к Лэну спиной, я посмотрел в зеркало. На себя самого – взрослого и недоумевающего. Почему я до сих пор не сломал ключ, не убил Ивона Настоящим мечом?
– Так получилось, – сказал я своему отражению. – Нельзя делать то, что противно, и оправдываться, что в душе взрослый.
Клинок ударил по зеркалу, и оно взорвалось тысячью тонких осколков, на каждом из которых дрожало, умирая, мое собственное лицо.
Больно. Очень больно.
Словно тысячи иголок со всех сторон вонзились в тело.
Багровое пламя факелов на миг померкло. Раздался тонкий звон – и еще одно зеркало лопнуло. Странно – в нем я уже не отражался. Ни таким как есть, ни взрослым. А потом, словно все зеркала были связаны между собой, их стекла стали взрываться, рассыпаясь серебристыми искрами.
Пол был усеян стеклом, и в зале стало куда темнее. Зато исчез холод, идущий от стен.
– Как ты понял? – Взгляд Ивона был скорее удивленным, чем испуганным. – Но не важно. Меча нет. Ты проиграл.
Да, Меча не было. Он исчез так естественно и быстро, что я не сразу заметил, что рука пуста. Боль еще оставалась, медленно уходя с кожи в глубь тела, и я неловко потянулся к поясу, вытягивая второй меч – старый меч работы Крошки Туака.
– Не поможет, – сказал Керт. – Нас трое. Мы сильнее. Бросай меч.
У них больше не было нужды говорить как люди.
Держа меч перед собой обеими руками, я ждал. Керт стал заходить ко мне справа, Ивон слева. Потом медленно, неохотно достал меч Лэн и двинулся вслед за Ивоном.
Изо всех сил я напрягал Настоящее зрение – но понять их замысла не мог. Может, потому, что клинки Летящих пылали черным светом, слепящим глаза.
– Нас больше. – Ивон улыбнулся – как-то механически, по привычке. – Ты проиграл.
– Нас поровну, это вы проиграли, – неожиданно сказал Лэн.
И ударил Ивона, который начал разворачиваться к нему.
Меч Лэна был самым обычным мечом, он и воткнул-то его неглубоко, от силы сантиметров на десять. Но Летящим достаточно и небольшой раны. Ивон еще кричал – воющим голосом, когда его тело начало каменеть.
Вот только Керт был совсем рядом. Он прыгнул к Лэну, и клинок из слепящей тьмы вонзился в грудь моего Младшего.
– Ты всегда был романтичен. Слишком. – Керт не был глупым бандитом из дешевого боевика и сказал эту фразу, уже повернувшись ко мне, ловя мое движение. И я замер, глядя, как Лэн оседает на усыпанный стеклом пол, а из груди его тянется видимая лишь Настоящим взглядом дымная полоса. Мечи Летящих забирали что-то у своих жертв… Вот только на этот раз, похоже, Керту достался лишь Мрак.
Нападать было глупо, но я не мог стоять, подлавливая Керта на неосторожном выпаде, когда рядом умирал Лэн. Я метнулся вперед, ударил…
И меч Керта перерубил меч Туака у самой рукояти. Не зря оружейник говорил о плохой стали… Еще через секунду Керт ударил меня – не мечом, а ногой, и я упал на пол, отлетев к самой стене.
Странно – я не боялся. Керт подходил ко мне, и прорвавшие ботинки когти на его ногах царапали пол. В руку мне больно вонзился осколок зеркала. Спина ныла от удара. Моей второй, взрослой, сущности уже не было. А я не боялся.
Может, я и сам по себе уже взрослый?
Рука Керта сгребла воротник Крыла, приподняла меня:
– Все, Данька.
– Ты хорошо рисовал, Керт, – выдавил я, жадно глотая воздух.
– Я и сейчас рисую. Хорошо рисую.
– Жалко, что я не увижу.
Осколок зеркала по-прежнему был в моей руке – тонкая стеклянная игла. И эту иглу я аккуратно вонзил Керту в живот.
Руки Керта разжались. Он уронил и меня, и меч. Стал медленно, почему-то клацая зубами, вытягивать осколок из тела.
У меня было лишь несколько секунд. Я нагнулся, хватая меч Керта. И вскрикнул от боли в обожженной руке.
Мечи Летящих не для меня. Наверное, во мне слишком много Света…
Носком ботинка я пнул меч, и тот послушно скользнул по полу, зазвенел, скатываясь по крутым ступенькам винтовой лестницы. Потом звон смолк – как-то сразу, видно, меч упал в проем. Но есть и еще один клинок…
– Затягиваешь, – сказал Керт, наступая ногой на меч Лэна. Видимо, он тоже не мог воспользоваться чужим оружием, мечом Крылатых. – Но я сильнее.
Конечно, сильнее. Мне все-таки четырнадцать… А ему двадцать. И в нем сила Тьмы, он на своей территории.
– Если бы не Лэн… – Керт скосил глаза на своего бывшего Младшего. – Ты бы умер в горах. Обидно. Зря я его отпустил. Паршивец.
Очень спокойно, равнодушно он пнул Лэна в бок.
Лэну, разумеется, теперь все равно…
Мне – нет.
В этот удар я вложил все силы, что еще оставались в Крыле. И всю точность, которую мог дать Настоящий взгляд. Я толкнул Керта на Потаенную дверь.
Не знаю, чего я хотел. Чтобы Керт расшибся о камень или…
Керт пролетел метра три, прежде чем ударился спиной о Дверь. И она распахнулась – легко, словно ее открывали по сто раз на дню, – настежь, прямо в яркий солнечный свет, в толпу, спешащую по людной улице незнакомого города…
Летящий не издал ни звука. Он боролся молча – выбросил вперед руки, и из пальцев выдвинулись, цепляясь за дверной косяк, тонкие длинные когти. Керт смотрел на меня, балансируя на грани миров, а за спиной его шли люди. Шли совершенно спокойно, не оглядываясь.
Может быть, они его и не видели. Но вот на Керта свет солнца действовал. Он еще пытался втянуться обратно в дверь, но руки его уже каменели, и черная перепонка крыльев осыпалась невесомой угольной пылью – на идущих людей, на освещенный порог, на Потаенную дверь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});