А вечером, когда уже было темно, к ним по зову Четери пришел рыжий маг, Максимилиан Тротт. И она так ему обрадовалась, что кинулась обниматься. Среди чужого города, среди новых людей его высокомерное лицо показалось родным.
— Прошел все-таки, — хмыкнул Чет, сидящий на каменной скамейке во дворе и наблюдающий, как аккуратно маг приобнимает Светлану в ответ. — Смог?
— Еле прорвался, — хмуро ответил Тротт, оглядываясь. Подошел к фонтану, скинул пиджак, закатал рукава и долго пил, затем споласкивал лицо, шею, отчего рубашка промокла почти насквозь. — Ну и защита у вас здесь. Половину резерва на стабилизацию Зеркала угрохал. Неудивительно, что сюда попасть не могут — таких стихийных заворотов я еще не видел. Наверное, с десяток человек по всему миру только способны, и то, с риском для жизни.
— Вот заодно и потренируешься, — ничуть не смутясь, ответил Четери. — Тебе для восстановления надо что-то?
Макс еще подержал руки в воде.
— Какая у вас вода здесь, — сказал он с удовольствием. — Чистый Источник. Если можно, то молока бы мне, — неожиданно попросил маг. — А то на обратном пути могу из перехода не выйти.
— Забавно, — протянул Четери, — мы пьем кровь, вы молоко, а ведь молоко — это та же кровь, коей матери поят детей. В старые времена наши маги тоже отпивались молоком. Света, поможешь гостю?
— Сейчас, — сказала она, вставая. Быстро побежала на кухню, где ей выдали кувшин густого, холодного молока, даже на вид вкусного и сладкого. Вернулась, протянула угощение магу — и тот с жадностью начал пить, на глазах розовея.
— А вы… ты не сможешь так меня к родителям относить или их ко мне? — спросила она неуверенно.
— Не рискну, — покачал головой Тротт. — Очень сложно, Светлана. Можем погибнуть.
— Скучаешь? — смешливо спросил Чет. — Два дня как замужем, а уже к маме хочешь?
— Если есть возможность видеться, то почему не воспользоваться? — ничуть не обидевшись, возразила Света.
Затем она тихо сидела и наблюдала, как ее Чет ведет бой — и язвительно комментирует промашки смирно принимающего выговоры инляндца, как показывает ему приемы и заставляет повторять снова и снова. Смотрела, точнее, откровенно любовалась мужем. Молча — ее не гнали, но и внимания не обращали, а она не хотела отвлекать — очень уж красиво все это было.
В темный двор выглядывали слуги, ахали, что-то бормотали, и она возгордилась еще больше. А вот взгляды девушек из прислуги Свете не понравились. На ее Чета смотрели они не как на воина или Владыку — как на мужчину. Краснели, прикладывали руки к щекам, вздыхали мечтательно — и она уже почти решила, что будет набирать во дворец только мужчин. Пусть считают, что жена Владыки ревнива и своевольна — зато никто не будет крутить перед мужем тонкой талией, когда у нее уже будет огромный живот.
Макс ушел из дворца через три часа, когда луна уже поднялась высоко, а город затих. Отдохнул после боя, залечил свои раны, разделил с Четом и Светой ужин — и ушел.
Вечером, в постели, Светлана бурчала мужу в плечо про заглядывающихся на него девушек, а он гулко хохотал.
— Ревнивая, — сказал он с удовольствием. Перекатился, подмял ее под себя — красные волосы укрыли их темной занавесью, и она не удержалась — запустила в них пальцы, потянула за тяжелый ключ, погладила, и глаза мужа затуманились, стали наливаться вишневым. — Света, — низко пророкотал он, — делай, что хочешь. Хочешь, набирай старушек, у которых уже внуки есть. Хочешь — только мужчин, — он звучно засопел ей в шею, щекотно и возбуждающе. — Глупая ты, чего себе придумываешь? Других женщин много, а ты такая одна.
— Какая такая? — спросила она настороженно.
И он показал какая. Нужная. Отзывчивая. Принадлежащая ему.
Владыка Нории в сопровождении брата и еще десятка драконов приближался к жемчужине Песков, старейшему городу их страны — Тафии. Река Неру еще была суха — огромная чаша далекого Белого моря наполнялась медленно, но неотвратимо, и вот-вот вода должна была хлынуть в старое русло и начать свой путь к океану.
На спинах своих драконы несли людей — тех, кто уже помогал управлять Истаилом и согласился начать работу в городе Владыки Четерии. Жители Песков, прознав, что открылся еще один город, восприняли это как чудо. С окраин Истаила уже тронулись караваны кочевников, шли люди и с оазисов — то тут, то там среди волнистого песка виднелись цепочки переселенцев. Шли семьями, шли целыми племенами. Видя драконов в небе, люди останавливались, кланялись — и продолжали свой путь.
После открытия Тафии Нории осознал, как невероятно тяжело ему было до этого. Будто из последних сил держал он на плечах огромную гору и не имел права не выдержать. Тяжесть нарастала незаметно — с каждым пришедшим в Истаил человеком, с каждым открытым источником, с каждой водяной жилой, поднятой к поверхности земли. Поля, пастбища и сады сосали из него силу, и он все больше погружался в себя — только чтобы не дрогнуть, продержаться.
Пока здесь была красная принцесса, он и не замечал этого. Ее огня хватало на восстановление с лихвой; то, чем она делилась так легко — во время вспышек ли ярости или возбуждения, питало его лучше самой удачной охоты. И он даже представить себе не мог, как легко было бы ему, отдавай она ему свою любовь и страсть добровольно.
Чет оживил Тафию, и люди стали уходить туда, где можно было найти новый дом, а не ютиться в кочевьях по краю зеленой полосы Истаила. И только тогда Нории, привычный к изматывающему голодному голосу сухой земли, понял, в каком напряжении он был все это время. И как вовремя в Песках появился второй Владыка.
Но пройдет время — и тяжесть вернется. Вместе с расходуемой водой, с рождением детей, с увеличением стад и количества засеваемых полей. Вернется к ним обоим.
А если у него получится озеленить все Пески, то времени их цветения с лихвой хватит на появление новых Владык, которые смогут, как встарь, держать воду у поверхности и не подвергаться опасности быть иссушенными до дна.
Ветери и Энтери уже несколько раз летали в Теранови и подробно рассказывали ему, как проходит подготовка к встрече с королевой Рудлога. И про Ангелину тоже говорили. Как четко, обстоятельно она работает. Он усмехался: работает на благо Песков, хотя уверена, что для Рудлога. Как к ней с восхищением и почтением относятся подчиненные и жители города. Сказали и про то, что она обрезала волосы — и это полоснуло его сильнее удара клинком.
Хотя чему тут удивляться? Она не могла поступить иначе.
Упрямая красная принцесса, обжигающая даже на расстоянии. Когда и как она так прочно поселилась в нем, что он и не заметил? Был Владыка Нории, а стал Нории — раб той, которая не вернется, Нории — влюбленный-в-огонь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});