средь бела дня, и никто ничего не заметил?
— Там часто клубится туман, синьор Шпага. А в эти дни туман там такой густой, что в двух шагах ничего не видно. Он и крик заглушает.
— О боже, боже! — простонал Шпага. И потом до самого Центрального управления больше не проронил ни слова.
Прежде Шпага никогда не бывал у помощника начальника полиции в Центральном управлении. Они пару раз встречались в здании Радиотелевидения, после конкурса. Обычно полицейских начальников приглашали на такие передачи. Много чаще Фоа бывал у Шпаги дома, на вилле. Паола считала, что заместитель начальника полиции придает особую пикантность раутам, которые она устраивает для артистов.
— О, дорогой мой Шпага! — приветствовал он Шпагу, идя ему навстречу, вернее, вышагивая словно журавль, по паркетному полу кабинета. — Как мне не хотелось тревожить вас в связи с этой историей.
По тону — для Фоа был всего лишь мелкий, неприятный случай.
— Садитесь.
Шпага сел. Он облокотился на ручки кресла и непроизвольно сжал пальцы.
— Не понимаю, что делал мой шофер на… на этой улице, улице…
— На улице Пальманова.
— Да, да, там.
— А где он, по-вашему, должен был в это время находиться? — любезным тоном спросил Фоа.
Он сидел, склонив голову набок. Его острый, как клюв, нос беспрестанно дергался. Сейчас он и в самом деле походил на журавля.
— У меня дома — ждать телефонного звонка, чтобы заехать потом за мной на телестудию.
— Он жил у вас на вилле?
— Да. В пристройке рядом с гаражом.
— Давно он там поселился?
— Недавно. Полгода назад.
— Значит… — Помощник начальника полиции потер пальцами сначала щеку, потом подбородок и, пожевав узкими губами, заключил: — Значит, вы плохо его знали.
— Пожалуй, не особенно хорошо. Но у него были отменные рекомендации. К тому же рекомендовал мне Эфизио секретарь депутата парламента, господин…
Он назвал имя господина депутата.
— Ах так! — отозвался Фоа.
Он задумчиво посмотрел на свои пальцы, сжимавшие ручку кресла, и задал новый вопрос.
— Все же, что он был за человек, этот Эфизио?
— Ну, вполне порядочный малый. Немного самоуверенный. Довольно нервный. И очень гордый — он упорно отказывался носить шоферскую форму. Но, по-моему, парень честный. И еще вот что — в Милан он приехал недавно и вряд ли за столь короткий срок мог нажить себе врагов.
— Это лишь подтверждает мою гипотезу, мою и помощника прокурора, — с печальным видом изрек Фоа. Он посмотрел на Пьерантони, скромно сидевшего в глубине комнаты.
— Эфизио убили, приняв его за вас.
— За меня? — прошептал Шпага, весь подавшись вперед и в ужасе глядя на помощника начальника полиции.
«Чем только он так нравится женщинам? — подумал Фоа, пристально рассматривая его белое как мел лицо, остекленевшие глаза и узенький ротик. — Жалкий трусишка, этот суперстар Шпага».
— Друг мой, вам прислали письма с угрозами. Эти два факта, вероятно, связаны между собой.
— Да, да, связаны.
Он походил сейчас на фантом.
— Не надо отчаиваться, Шпага. Теперь мы знаем о конкретном факте. Увы, свершившемся. Уже началось расследование. Ведут его полицейское управление и отдел борьбы с особо опасными преступниками. Когда мы поймаем убийцу, вы избавитесь от кошмара.
— А если не найдете?
Он выпучил глаза, вовсе не орлиные, а испуганного зайца. Потом все же взял себя в руки и разом излил на Фоа весь свой гнев и горечь.
— Теперь хоть убедились, что меня преследует маньяк? Кто-то должен поплатиться жизнью, прежде чем вы, господа, поймете всю серьезность подлых угроз. А ведь сразу было ясно, что меня и в самом деле хотят убить.
Фоа ничего на это не ответил. Он привык выслушивать обвинения от людей, которые ощущали свою беззащитность перед лицом безжалостных преступников, преспокойно ускользавших от полиции. Он привык даже к тому, что, когда его сотрудники, порой ценой жизни, все же ловили преступников, органы правосудия годами вели следствие.
Он по-прежнему сидел, откинувшись на спинку кресла, и изображал глубокое сочувствие и живейший интерес к разговору. А про себя думал, как отреагирует Шпага, когда его попросят сходить в морг.
— Надо опознать труп, — вполголоса сказал он. — Труп Эфизио.
— О боже! Неужели никто другой этого не может сделать?
Так он и знал — Шпага наделал в штаны.
— Эфизио, бедняга, больше никого в Милане толком не знал. Это минутное дело. Я пошлю с вами старшего сержанта Салуццо — он в патологоанатомическом институте всех знает.
Он назвал морг институтом, чтобы окончательно не испугать Шпагу.
— Потом Салуццо отвезет вас домой.
Фоа поднялся и пристально посмотрел на Шпагу, который словно приклеился к креслу.
— Поезжайте, Шпага! — нетерпеливо сказал он. Из-за уймы неотложных дел сам Фоа, к сожалению, не мог лично отвезти в морг синьора Шпагу.
— Салуццо поедет с вами, — повторил он.
7
Старший сержант Салуццо осторожно притормозил «альфу» у портика виллы. Подумал, что надо, наверно, вылезти и распахнуть Шпаге дверцу. Потом решил, что сойдет и так. Протянул руку и открыл дверцу изнутри.
— Доктор Фоа просил предупредить, что двое наших людей будут охранять виллу днем и ночью.
— Спасибо, спасибо вам за все, — прошептал Шпага. Он наклонил голову и вылез из кабины. И сразу же в лицо ему впился холодными, мокрыми щупальцами туман, а в ноздри проникли струи дыма.
Не закрывая дверцы, он спросил:
— Моя машина так там и осталась?
— Нет. Ее изучают в отделе судебной экспертизы. Кто знает, вдруг следы сохранились. Но самое позднее завтра утром вам ее вернут.
Он козырнул Шпаге, дал задний ход и поехал к воротам.
Шпага, не шевелясь, смотрел, как таяли в тумане красные огоньки фар. В саду ветер шевелил кусты и легонько посвистывал в ветвях, окутанных туманом. А те двое? Где два полицейских, которые должны охранять его круглые сутки?! Похоже, на виллу может проникнуть целая банда убийц, и никто ее не остановит. Ему захотелось завопить, чтобы посмотреть, вынырнет ли кто-нибудь из густого тумана, чтобы прийти ему на помощь. А еще этот вопль, может быть, сотрет воспоминание о морге.
Голову Эфизио обвязали, но на лице была глубокая красная рана, кровавая припухлость.
А ведь он сам мог лежать на мраморной доске! Бездыханный, никому на свете больше не нужный.
Выпить. Стакан вина, граппы, но сейчас же, сию минуту.
Он отворил дверь дома и увидел Балайку, лежащую на турецком ковре. При появлении хозяина она подняла морду и внимательно на него поглядела.
Потом перевела взгляд в угол, отведенный под гардероб. Шпага сразу заметил черное коротенькое пальтецо с белым меховым воротником. Пальто мадам Лупис.
Балайка тоже не любила эту