Падение Наполеона поставило несчастную Стефанию в самое печальное положение. У Карла-Людвига и Стефании было пятеро детей: три девочки, которые отличались цветущим здоровьем, и два мальчика, умершие в младенческом возрасте. Первый сын Стефании, родившийся 29 сентября 1812 года, был в прекрасной физической форме и в течение двух недель после рождения развивался вполне нормально. Внезапно, в ночь на 15 октября, ребенок заболел и назавтра, в 6 часов, умер. Второй сын Карла и Стефании родился в 1816 году и спустя год тоже умер. Для Хохсбергов больше не существовало препятствий. Графиня торжествовала: ее сын Леопольд в 1830 году взошел на баденский трон.
…И вот бургомистр Нюрнберга получил послание, в котором предполагалось, что Каспар Хаузер – сын великой герцогини Стефании, который, по официальным сведениям, умер в 1812 году!
Тем временем «европейский сирота», окруженный заботами всего Нюрнберга, активно работал над своим образованием. Учеба ему давалась легко, особенно он преуспел в музыке: спустя год после встречи с Вайхманом и Беком он уже неплохо играл на клавесине.
17 октября 1829 года в обеденный час профессор Даумер, у которого Каспар Хаузер жил в последние месяцы, был удивлен, когда его юный пансионер не вышел к обеду – обычно он был пунктуальным. Профессор и его жена громко позвали его и, наконец, пошли искать. Они обошли весь дом и вдруг на ступеньках, ведущих в погреб, увидели кровь. Быстро спустившись по лестнице, они нашли Каспара без сознания, с окровавленной головой, едва дышавшего.
Рана не была смертельной, и его выходили. Когда Каспар смог говорить, то рассказал, что, спустившись во двор дома, заметил проскользнувшего мимо человека, «лицо которого было черным, как будто бы покрытым сажей». Он подумал, что это трубочист, и не придал встрече значения. Когда он выходил из туалета, незнакомец внезапно появился перед ним и нанес ему сильный удар по голове. Каспар упал и потерял сознание. Очнувшись, он, опасаясь, что убийца где-то рядом, спустился в погреб, держась за стенку, и на последней ступени снова потерял сознание.
Целый месяц Каспар пролежал в постели. Покушение на его жизнь привлекло к нему внимание высших властей. Король Баварии Людвиг лично распорядился, чтобы Каспар отныне постоянно находился под охраной вооруженных людей.
Расследование тайны «европейского сироты» зашло далеко, так далеко, что следовало его остановить! Слишком многих высокопоставленных лиц пришлось бы потревожить. Именно это бесстрашно утверждал Фейербах в своей брошюре, опубликованной в начале 1831 года. «Все уровни, – писал он, – все высоты и глубины не могут быть достижимы для руки гражданского правосудия; в виду тех границ, за которыми есть обоснования искать гиганта, виновного в подобном преступлении, правосудию, чтобы дотянуться до этого гиганта, необходимо иметь в своем распоряжении трубы Иисуса Навина или, по меньшей мере, рог Оберона». Фейербах намекал на то, что следствие вынуждено остановиться перед воротами королевского дворца…
В конце 1831 года некий лорд Стенхоуп неожиданно заявил, что он займется образованием Каспара, и с этой целью намерен увезти его в Англию и даже усыновить. Муниципалитет Нюрнберга, который платил за содержание мальчика в течение трех лет, с готовностью согласился передать на попечение англичанина «европейского сироту». Однако Стенхоуп ограничился переводом Каспара в соседний город Ансбах, где он поместил его в пансион под опеку учителя по фамилии Мейер. Ни о путешествии в Англию, ни об усыновлении больше речи не было.
Два года протекли в маленьком городке, который, казалось, сохранился в неприкосновенности со времен Средневековья. Каспар прожил эти годы в относительном спокойствии, но эта перемена в жизни оказалась для него несчастливой. Стенхоуп своими обещаниями, которые он не исполнил, вскружил мальчику голову, его часто посещало чувство горечи и обиды. К тому же его хозяин, Мейер, человек скаредный и грубый, обращался с ним плохо: он считал мальчика обманщиком.
14 декабря 1833 года Каспар, выходивший из дома один, вернулся окровавленный, едва держась на ногах. «Он меня убил…» – прошептал юноша.
На этот раз рана была серьезной. Доктора не скрывали своего беспокойства. Каспар какое-то время оставался в сознании и рассказал, как к нему подошел незнакомец и пообещал дать какие-то сведения о его родителях. Он назначил Каспару свидание в сумерках в уединенном месте городского парка, где обещал передать мальчику необходимые документы.
Каспар доверчиво принял предложение незнакомца. Тот уже ожидал его в назначенном месте и протянул ему небольшой кошелек и папку, но, будто по неловкости, уронил эти предметы на землю. Каспар нагнулся, чтобы подобрать их, и в этот момент неизвестный нанес ему удар стилетом слева…
Выслушав этот рассказ, Мейер пожал плечами. Он опять подозревал обман. Упорствуя в своем скептицизме, он считал, что Каспар сам ранил себя, чтобы подогреть к себе интерес со стороны публики. Однако в парке, на месте, указанном Каспаром, был найден небольшой кошелек из красного шелка, а в нем листок бумаги, на котором искаженным почерком было написано следующее: «Хаузер может вам сказать, кто я такой и откуда явился. Чтобы избавить его от этого труда, я скажу вам сам, что я пришел от баварской границы… на… Я назову вам даже имя… М.Л.О.»
Папка же исчезла. Дождь смыл все следы на земле.
Вскоре врачи объявили, что Каспар безнадежен. Утром 16 декабря у него начался бред, и вечером он умер.
На том месте, где он получил смертельный удар, был поставлен памятник. На камне выгравирована надпись на латыни: «Здесь неизвестный был убит неизвестным».
Герцог Людвиг Баварский назначил тысячу дукатов за голову убийцы Каспара Хаузера. И… также подвергся пристальному изучению общественности: если он дает такие деньги за поиск убийцы, то, может быть, речь идет об убитом наследнике престола?
Многие исследователи пытались раскрыть волнующие тайны появления и исчезновения Каспара Хаузера. На эту тему написано более 2 тысяч статей, книг, даже стихов. Работы немецких и французских историков отчасти пролили свет на эту историю. Представляется вероятным, что Каспар Хаузер действительно был сыном великой герцогини Стефании. Два покушения на него отчасти доказывают это: «Я верю только в такие истории, свидетели которых убиты», – сказал в свое время Паскаль. Эдмон Бапст в своем исследовании «В борьбе за Баденский трон» (Париж, 1930 год) пришел к совершенно определенному выводу на этот счет.
Накануне Первой мировой войны в распоряжение исследователей на короткое время попали «секретные мемуары» Стефании Богарне, великой герцогини Баденской. В маленькой записной книжке, в которую приемная дочь Наполеона записывала главные события своей изломанной жизни, она заявляет, что знает совершенно точно, что несчастный молодой человек, убитый в Ансбахе, был ее сыном.
Если принять эту версию, то каким образом факты вписываются в эту гипотезу? Точно известно, что принц родился 29 сентября 1812 года. Болезнь его была внезапной. Кормилица оставила его в полном здравии; спустя несколько часов, когда она вернулась к ребенку, дверь комнаты была закрыта, и ей сказали, что врачи оказывают помощь ребенку. Через некоторое время ей объявили, что ребенок умер. По распоряжению великого герцога соборование исполнила взволнованная акушерка; не могли даже дождаться прибытия дворцового пастора, так спешили…
Имела ли место подмена? Кто ее организовал и для чего? Какого ребенка подложили на место маленького принца? Вероятно, всей операцией руководила графиня Хохберг. Разъяренная появлением преграды между ее сыновьями и троном, она решила это препятствие уничтожить. Она могла бы отравить ребенка, но выбрала более хитрое средство – подмену. Больной ребенок, который займет место принца, умрет, но она сохранит заложника. Если Стефания не произведет на свет наследника мужского пола, корона перейдет к принцу Людвигу. А принц Людвиг обещал ей никогда не жениться – таким образом, дорога будет свободна для сыновей графини. Маленький принц, который станет жить под строгой охраной в тайном убежище, будет ценным орудием, чтобы заставить принца Людвига сдержать свое обещание безбрачия. В случае, если он захочет жениться, ему пригрозят, что выпустят из тюрьмы законного наследника.
Исследователи даже отыскали следы подложенного ребенка – он был сыном бедного рабочего из Карлсруэ и носил имя Жан-Эрнест-Жак Блехнер. А маленький принц, превращенный в Каспара Хаузера, был передан Францу Рихтеру, егерю из Пилзаха, что в сорока километрах к юго-востоку от Нюрнберга.
Когда великая герцогиня Стефания, оставшаяся вдовой в двадцать девять лет, узнала о появлении в Нюрнберге Каспара Хаузера и о том, что некоторые считают его ее сыном, она воскликнула: «Если бы это было правдой! – И добавила грустно: – Но это невозможно…»