— Ты забавный, полукровка. Рассуждаешь… Это странно для людей.
— Отчего же? Но знаешь, Корин, я тебя понимаю. Наверное потому, что забавный. То есть рассуждаю. Лена изменила наши жизни, придала им смысл. А тебя, беднягу, лишила цели.
— Беднягу?
Лена испугалась, потому что лицо Корина Умо посерело от гнева. И глаза начали покрываться тонкой амальгамной пленкой.
— Бедняга, — подтвердил Гарвин все так же лениво. Словно бы нехотя. Очень неприятная манера разговора. Лена-то привыкла, а Маркус до сих пор свирепел, за что, собственно, она и оставила их в Тауларме. — Не хочешь его слушать, послушай меня. Я чистокровный эльф. Я ненавидел людей так, как тебе и не снилось. Ты знаешь, как в Трехмирье убивали эльфов? Знаешь. У меня люди убили всю семью. Жену, дочь с мужем и внучкой, грудной еще, сына… А я был связан с ними. Знаешь, что это? Как это? Я умирал вместе с ними. С каждым. Не знаю как ты подтолкнул короля Лота к этой безумной войне, но сделал это ты. Я не догадываюсь, я знаю. Владыка удерживал мир в течение столетий, а ты пошел против него — против Владыки эльфов! И что бы ни говорила тебе Аиллена, о чем бы ни рассуждал шут, как бы ни уговаривал тебя Маркус опомниться, знай: я твой враг. Враг, какого у тебя не было никогда.
— Ты думаешь, меня стоит пугать?
— Разве я тебя пугаю? Я сообщаю. Не сразу, но я поверил в Аиллену. Я привык к людям и перестал их ненавидеть. Я забрал жизнь твоего брата, постараюсь забрать и твою, если ты будешь путаться у нас под ногами. На большее ты не способен, Корин. Не стоит гордиться заемной магией, она не твоя, она не повинуется тебе так, как должно. Некромант ты слабенький. Так, детишек пугать. А как эльфийский маг я сильнее тебя, Корин.
— Ты закончил? Раз объявляешь себя моим врагом, то понимай: не стоит недооценивать эльфа, чьи возможности тебе просто недоступны. Даже понимание их.
— Ага, — согласился Гарвин, — недоступно. Понимание. Ну сколько времени ты колотишься в мой щит? И что, изъян отыскал? Не отыскал. И даже не понял, что я не нас щитом окружил, а тебя. Ты даже в свой проход нырнуть не сумеешь, потому что я его закрыл.
— Гарвин, — укорила Лена, — у нас мирные переговоры.
— А я его и не трогаю. Даю возможность провести эти самые мирные переговоры. Только ты молчишь, Милит у нас больше действовать готов, а эти двое уже высказались. Ты один, Корин. Нас — пятеро. Только здесь пятеро, а в другом месте? Даже не в Сайбии, у тебя дома? А Владыка эльфов? А ар-дракон? Да ведь и Кристиан нам помогать не станет, но ведь и тебе тоже. Ты и его достал. Ты ошибаешься раз за разом, ты проигрываешь раз за разом… Ты не выиграешь никогда. Это я тебе как отмеченный печатью смерти говорю.
— Щит хороший. Очень хороший щит. Ты будешь держать его вокруг всех? Всегда? Замечательно. Тогда твоя магия иссякнет через несколько лет. Я знаю, сколько тратится сил на щит света. А стрела? арбалетный болт? метательный нож? Ты пойдешь по этому миру — а если здесь вдруг узнают не о такой малости, как менестрель, да еще такой плохой, а о чем-то другом? Что она — Странница? А это, по-твоему, единственный такой мир? Я могу проследить, куда вы идете, и принять меры. Что, так и будете шляться по кругу, по знакомым мирам?
— Снял бы ты щит, Гарвин, — мечтательно произнес Милит. — Я ведь и правда больше действовать… Я не такой мощный маг, как ты, Корин. Только одно и умею. Зато умею лучше любого другого эльфа. В том числе и тебя. Если ты хотя раз еще прикоснешься к ней, обидишь ее хотя бы словом, тебе будет очень трудно жить. И не очень долго. Знаешь, почему я такой хороший солдат? Не только потому, что умею предчувствовать — а это не пророчество, это не обманывает. И даже не только потому, что знаю такие боевые заклятия, о каких ты не слышал. Я умею поднимать на бой других. И будь уверен, я подниму против тебя всех.
— Вы закончили? — сухо спросила Лена. — Корин, спроси у Кристиана, к чему приведет смерть Светлой. Для тебя лично. Успокойся ты. Живи себе спокойно там, где нет людей, раз уж не можешь не ненавидеть.
— Я не убью тебя, Странница, — пообещал он. — Может быть. Но у тебя есть спутники — и вот за них можешь начинать бояться. Прямо сейчас.
Он встал и открыл новый проход. Прямо внутри щита. Наверное, это была магия Кристиана… хотя Кристиан не открывал проходов, он просто… проходил. Милит вытянул руку и шевельнул пальцами. Целая очередь мелких стрелок, обильно смазанных жгучкой, влетела Корину заметно ниже спины за долю секунды до того, как проход закрылся.
Маркус хохотал так, что даже икать начал.
— И все заднице достается! И щит не спас!
— А я его снял, — безмятежно улыбнулся шут. — Гарвин, с тобой, наверное, нельзя в карты играть.
— Можно. Если деньги девать некуда. Аиллена, пусть тревожится. Пусть нервничает.
— Гарвин, — в сердцах сказала Лена, — ну от тебя не ожидала! Ты же взрослый человек, а все выясняешь, кто выше на стенку писает!
Как они смеялись… Милит катался по траве и колотил по ней кулаками, задыхался, краснел, у него даже, кажется, несуществующие слезы на глазах выступили. Маркус вытирал слезы рукавом и даже не смеялся — он ржал. Шут хохотал, сгибаясь пополам. Гарвин выглядел смущенным. Опять?
— Ну ты как скажешь, — просипел наконец Маркус, — уделаешь, аж жить не захочется! Гарвин, я б на твоем месте уже давно удавился.
Лена снова сделала вид, что все как и должно быть. Что она все это умышленно сказала, зная, какое значение это выражение имеет здесь.
— Ага… Только непонятно, с каких пор я стал взрослым человеком, — буркнул Гарвин.
Это вызвало очередной приступ смеха.
— Ага, ты у нас юный эльф!
Гарвин подождал, когда все просмеются, и серьезно сказал:
— Вот даже лошадь испугали. Я не юный эльф, Маркус. Я старый эльф.
— Старый? — удивился шут. — Я слышал, что для эльфов шестьсот-семьсот лет не редкость.
— Редкость, Рош. Ты слышал сказки людей, которые мы просто не опровергаем. Мы живем долго, потому что магия обновляет нас организм. Триста лет. Четыреста. Но магия и изнашивает. И изнашивается сама. В Тауларме, да, наверное, и в Сайбии, всего несколько эльфов старше меня. Не считая Владыки. Сильный маг живет четыреста-пятьсот лет. От силы. Потом магия гаснет, обновление прекращается. Аиллена, ты сразу грустить? Не нужно. Ты продлила мне жизнь… даже не знаю, насколько. Ты не поняла еще, почему так долго живет Кристиан, почему для Странниц столетие — что для человека год? Когда открываешь проход, рвешь границу между мирами. Когда делаешь Шаг, проходишь сквозь нее. Посмотри на Маркуса. Граница обновляет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});