Читать интересную книгу Мужчины не ее жизни - Джон Ирвинг

Она говорила Харри, что ей забавно знакомиться с мужчинами, которые не знают, что она проститутка. Иногда ей попадались богатые молодые люди, которые катались вовсю, а гуляли и пуще того; чаще это бывали уравновешенные, даже угрюмые мужчины, едва перешагнувшие уровень начинающих. Особенно она питала склонность к разведенным отцам, которые могли проводить со своими детьми только каждое второе Рождество. (Обычно соблазнять отцов, которые приезжали с сыновьями, было легче, чем отцов с дочерьми.)

Видя в ресторане мужчину с ребенком, Рои всегда испытывала щемящее чувство. Часто они молчали, а если говорили, то разговор был неловкий, обычно о горных лыжах или еде. Рои видела на лицах отцов какое-то одиночество, отличавшееся от одиночества, которое она видела на лицах своих коллег-проституток на Бергстрат, но в то же время и схожее с ним.

А роман с отцом, путешествующим со своим ребенком, всегда был приключением деликатным и тайным. Как женщина, у которой в жизни было маловато настоящих романов, Рои верила, что деликатность и таинственность усиливают сексуальное напряжение; и еще не было в жизни ничего, сравнимого с той осторожностью, которая требовалась, когда нужно было принимать во внимание чувства ребенка.

— А ты не боишься, что эти ребята захотят приехать к тебе в гости в Амстердам? — спросил Харри. (В тот год она была в Церматте.)

Но только один из них как-то настоял на своем и приехал к ней в Амстердам. Обычно ей удавалось смирять их пыл.

— А что ты им говоришь — чем ты занимаешься? — спросил ее в другой раз Харри. (Рои тогда только что вернулась из Понтресины, где она познакомилась с мужчиной, который вместе с сыном останавливался в «Бадрутс паласе» в Сент-Морице.)

«Красная» Долорес всегда говорила отцам удобную полуправду.

«Я зарабатываю неплохие деньги на проституции, — начинала Рои, наблюдая за потрясенным выражением лица спрашивающего. — Нет-нет, я не говорю, что я — проститутка! — сообщала она потом. — Просто я не очень практичная домовладелица, которая сдает помещения проституткам…»

Если вопросы на этом не кончались, она предлагала более изощренную ложь. Ее отец, уролог, умер, и она переоборудовала его кабинет в комнату оконной проститутки. Сдавать помещение проституткам «веселее», чем всяким там врачам.

Она любила рассказывать Харри Хукстре сочиненные ею истории. Если Харри знал о путешествиях в лучшем случае через вторые руки, то через вторые руки он получал и удовольствие от маленьких приключений Рои. И он знал, откуда в ее историях взялся уролог.

Настоящий уролог был постоянным поклонником Рои и ее самым регулярным клиентом, даже когда ему перевалило за семьдесят, — вплоть до того самого дня, когда он одним воскресным днем свалился мертвым в ее комнате на Бергстрат. Он был таким верным ее поклонником, что нередко забывал заплатить ей за секс. Рои испытывала нежные чувства к своему дорогому старичку, доктору Босману, который клялся ей, что любит свою жену, своих детей и своих бесчисленных внуков — их семейные фотографии он демонстрировал Рои с неизменной гордостью.

В день своей смерти он сидел полностью одетым в минетном кресле и жаловался, что слишком много съел на обед, даже с учетом того, что это был воскресный обед. Он попросил Рои приготовить ему питьевую соду, в которой он, по его признанию, испытывал (в данный момент) даже большую потребность, чем в (как он это называл) «бесценных физических контактах».

Рои была благодарна судьбе за то, что она стояла к нему спиной, когда он испустил дух в кресле. Приготовив питьевую соду, она повернулась к нему, но старый доктор Босман был уже мертв.

И тогда склонность Рои к полуправде и выдала ее. Она вызвала Харри Хукстру и сказала ему, что у нее в комнате умер старик, но она по меньшей мере спасла его от смерти на улице. Она увидела, что старику на улице плохо, что он едва плетется по Бергстрат, и тогда она пригласила его к себе в комнату, посадила в кресло, и он попросил у нее питьевую соду.

— «Передайте моей жене, что я люблю ее!» — были его последние слова, — сообщила Рои Харри Хукстре.

Она не сказала Харри, что умерший уролог был ее старейшим и регулярнейшим клиентом; она искренне хотела избавить семью доктора Босмана от информации о том, что их любимый патриарх умер чуть не на руках шлюхи, которую посещал долгие годы.

Было что-то подозрительное в том, как выглядел усопший доктор Босман в минетном кресле «Красной» Долорес, а еще и в том, как была расстроена Рои. Она по-своему любила старого уролога.

— Он давно к тебе приходил? — сразу же спросил ее Харри.

Рои расплакалась.

— Он всегда был со мной таким добрым! — плакала Рои. — Никто со мной таким никогда не был. Даже ты, Харри.

Харри помог Рои досочинить ее историю. В основном это была та самая ложь, какую она сообщила ему вначале, но Харри помог ей выправить детали. А именно, уточнить где, в каком месте на Бергстрат Рои заметила, что старый доктор «едва плетется», как она сама сказала об этом, и в каких выражениях она пригласила его к себе. И помогла ли она ему сесть в кресло? И когда умирающий уролог попросил проститутку передать жене, что он любит ее, слышалось ли в его голосе напряжение? Тяжело ли он дышал? Не испытывал ли он боль, чтобы это было заметно со стороны? Жена доктора Босмана наверняка захочет узнать об этом.

Вдова Босман была так благодарна Рои Долорес, что жалостливую проститутку пригласили на панихиду по усопшему урологу. Все члены семейства доктора Босмана выразили Рои свою глубокую признательность. Со временем она стала чуть ли не членом их семейства. У них вошло в привычку приглашать Рои на обед в Рождество и на Пасху и на другие семейные праздники — свадьбы, юбилеи.

Харри Хукстра нередко думал о том, что полуправда Рои о докторе Босмане была, возможно, лучшей ложью, в сочинении которой он принимал участие.

«Ну, как твое путешествие?» — спрашивал Харри у проститутки после ее очередного возвращения из поездки. Но в остальное время он спрашивал у нее: «Ну, как там Босманы?»

И когда Долорес де Рёйтер убили в ее комнате с окном, Харри сразу же известил Босманов; больше сообщать о смерти проститутки никому и не нужно было. Еще Харри надеялся, что Босманы похоронят ее; Босманы и в самом деле организовали похороны проститутки и оплатили их. На похоронах присутствовала немалая часть семейства Босманов вместе с несколькими полицейскими (среди которых был и Харри) и такой же немногочисленной горсткой женщин из «Красной нити». Пришла и бывшая подруга Харри Наташа Фредерикс, но наиболее впечатляющую часть составляли члены другой семьи Рои — проститутки, пришедшие целой толпой. Товарки по ремеслу любили Рои.

Долорес де Рёйтер жила полуправдой. И то, что было не лучшим из ее обманов — на самом деле Харри считал это самой мучительной ложью, в сочинении которой ему приходилось участвовать, — проявилось на похоронах. Проститутки, знавшие Рои, отводили Харри в сторону и задавали ему один и тот же вопрос.

— Где ее дочка? — Или, глядя на множество внуков доктора Босмана, они спрашивали: — Которая из них? Разве ее дочери здесь нет?

— Дочь Рои умерла, — вынужден был отвечать им Харри. — И она умерла довольно давно.

На самом же деле только Харри знал, что дочь проститутки умерла еще до рождения. Но это было тайной, которую Рои хранила как зеницу ока.

Впервые Харри узнал об англичанине Рои после ее возвращения с горнолыжного курорта в Клостерсе. По совету Харри она остановилась в «Чеса Гришуна», где и познакомилась с англичанином по имени Ричард Смолли. Смолли был разведен и проводил Рождество со своим шестилетним сыном, неврастеничным мальчишкой, чью постоянную издерганность и истощенность Смолли объяснял чрезмерными заботами матери. Рои тронул вид отца и сына. Сын лип к отцу, а спал так неспокойно, что Ричард Смолли и Рои не могли заниматься сексом. Им удались лишь «несколько поцелуев украдкой», как рассказывала об этом Рои, и «несколько раз — довольно страстные объятия».

Она как могла препятствовала приезду Смолли на следующий год в Амстердам. На следующий год Рождество с сыном проводила невротическая бывшая жена. Ричард Смолли вернулся в Клостерс один. В течение года он писал и звонил Рои, убеждая ее присоединиться к нему в «Чесе». Харри предупредил Рои, что это опасный прецедент. (Она впервые проводила два раза Рождество в одном и том же месте.)

Они со Смолли влюбились друг в друга — проститутка сообщила об этом Харри, вернувшись в Амстердам. Ричард Смолли хотел жениться на ней, он хотел, чтобы Рои родила ему ребенка.

— Но этот англичанин знает, что ты — проститутка? — спросил Харри.

Выяснилось, что Рои сказала Харри, будто она — бывшая проститутка, проделав полпути до правды и считая, что этого будет достаточно.