И сейчас бросает вызов. Позорит перед кланом. И все слышат!
- Замолчи. Сейчас же. Ты…
- У тебя есть шанс заставить меня замолчать. К бою!
Фениксы провожают их до Круговой пещеры. Только там можно наблюдать за поединком - там вдоль стен тянутся-открываются проемы, похожие на окна. Что-то вроде стекла, то ли сделанного кем-то в незапамятные времена, то ли природного феномена.
Под потолком закрепляют четыре факела, зажженных от Пламени.
Пламя будет свидетелем…
К бою! По телу прокатывается горячая волна с холодными вихрями ножей. Сердце не частит, и феникс по-боевому "топорщит перья", настроенный на драку и победу.
К бою!
Я должна победить, потому что Лиз нельзя оставлять править, нельзя… потому что еще немного и клан вымрет…
Я бы простила тебя за мою жизнь, за твою ненависть… я бы и суд, и приговор простила… но Анну тебе - не прощу. И то, что ты себя убедила - не бывает слишком высокой цены… что можно идти по трупам, если желание того стоит.
Нельзя так, мама, нельзя.
Нельзя предавать тех, за кого отвечаешь.
К бою!
Первый нож свистит в воздухе еще до конца ритуального поклона. Лина зло усмехнулась. Вот и начали.
И с этого мига остальной мир: фениксы-наблюдатели, серые пришельцы, серебристые металлические листы с невозможной правдой о фениксах - все это отодвинулось в сторону, растаяло… Осталось только Пламя на факелах - неровное, пляшущее, скрадывающее расстояние. И Лиз.
Соперница.
Все теперь неважно, все, только этот бой.
Собраться, феникс! Сосредоточиться…
Мягко сдвинуться в сторону, уводя тело от летящей смерти. Ничего. Это всего лишь нож.
Посмотреть на пламя… настроиться. Услышать тот почти неразличимый шорох, с которым замирает-замедляется время. Увидеть, как пляшущие в вечном неостановимом танце языки дрогнули, вскинулись… и замерли.
Есть. Плавно, удивительно плавно движутся шафранно-желтые лепестки огня. Медленно-медленно летят по воздуху ало-золотые искры. И брошенный клинок, отрываясь от руки, летит, будто сквозь воду - плавно, мягко.
Бешено горят глаза Лиз.
И тени не успевают за нами!
Шаг, уклон, промельк стали у лица… а Лиз уже совсем близко.
Нож долетает до стены, высекает искры… в стороны разлетаются каменные брызги…
Это последнее, что Лина успевает увидеть. Дальше мир суживается до предела - на Лиз.
Поединок с метанием ножей - не для фениксов. Метать клинки можно, если дерешься с чужаком. Но со своими - нет. Слишком велика собственная скорость, слишком медленно в сравнении с ним движутся в воздухе ножи…
Так что поединок для фениксов - это ближний бой.
И нацелен он - не в пример другим расам - не на убийство. Толку убивать, если твоя соперница через три минуты обратится пеплом и воскреснет. Да и слишком мало фениксов… слишком мало, чтоб позволять им убивать друг друга.
Нет, не убивать… не убить… Лина снова и снова уворачивается от ножа, отступает, отклоняется. Ловит удар, ставит блок. Стремительно пригибается, выставляя то одну, то другую руку.
Бой в два ножа, и уследить за обоими ох как трудно. Кажется, в руках Лиз мечется безумная рыбья стая - клинки словно вьются у запястий. И сами летят к цели, рвутся с ладоней, бьющими молниями простреливают загустевший упругий воздух.
Скрутка, уход вниз, перекат, атака. Мимо.
Попытка укола-отвести-тело-смещение… мимо.
Финт, бросок, нож почти достает горло - блок крестом, прижать руку, попробовать… мимо.
Ох! Блок! И клинок - у самого лица. Вывернуться… Больно руку… дьявол, дьявол! Холодок на обнажившейся коже - нож рассек рукав.
Ладно…
Быстрым нырком она обозначает удар в живот, вынуждая Лиз отшатнуться. И едва успевает отклонить голову из-под удара ногой. Преисподняя! Ну, мама…
Снова бьешь без правил. Хотя когда тебя это останавливало. Не со мной, не со мной…
"Дерешься - так всерьез, - сам собой всплыл в памяти суховатый голос матери. - Мы не рыцари, бьешь - так всерьез, правила к черту. Поняла? Поднимайся, хватит валяться!"
Привычные слова, привычная вспышка злости… и тревоги.
Тренировки, на которых мать побеждала в семидесяти случаях из ста. И нежданное спокойствие, появившееся точно из ниоткуда. Тридцать процентов все равно мои.
А это уже немало.
И глаза словно сами суживаются в расчетливом прищуре. На карте слишком многое, чтобы я позволила себе злиться.
Значит, не рассчитываем на рыцарство? Что ж, ладно. И сама тогда тоже… не рассчитывай.
Держись, мама.
Шаг, удар, блок, перекат, удар ногой под колено - оп-па! Полежим, поостынем! Удар в голову… почти получился - но только почти! А ну-ка, лови ответный!
Лина птицей взлетает на ноги, нарочито изящно, совсем не бойцовски уклоняется от ножа, свистнувшего у самой стопы. Мимо! Только искры снопом - и сломанный клинок. И бешеные глаза матери. Она все поняла, она все уловила - и осанку, и нарочито танцевальное движение, которым наглая неполнокровка ушла от ее ножа.
Сама хотела не по-рыцарски. Не злись теперь.
- Девчонка…
Лина не отвечает. Разговор во время поединка - нет уж. Это просто еще одно оружие. И в нем всегда побеждала Лиз.
- Ты все равно не победишь. - мать уже на ногах, но нападать не спешит. Просто кружит рядом, мягко, по-рысьи, ступая по неровному полу. - Не станешь главой клана.
Лина горько скривилась. От досады. Да-а. У кого что болит, тот о том и говорит. Да в гробу я видала твое главенство! Не веришь? Не поверишь…потому что не понимаешь, как это - не хотеть власти.
- Тебе не победить. Ты неполнокровка…всего лишь… даже не феникс.
Ах вот как. Долго же ты собиралась мне это сказать. Выбирала момент… что ж, выбрала. Только сама не понимаешь еще, как ты неправа. Ты не была в Своде, мама, ты не видела листков, написанных на давно мертвом языке. Наверное, и не поверишь, что как раз ты - не истинный феникс.
Ладно. Слова тоже оружие.
- Ты тоже… Елизавета Орешникова.
Мать побелела. Если б не видела, не поверила бы, что вот так, в один миг, с лица хладнокровной Лиз могут уйти все краски…
- Как ты меня назвала?!
- Твоей фамилией… мама. - Лина невольно напряглась, готовясь к броску и отражению атаки, но Лиз была слишком потрясена, чтобы нападать.
- Кто тебе сказал? - в голосе, всегда уверенном, вдруг проскользнула хрипотца. - Анна?
- Это неважно. Я знаю. Этого довольно.
- Ты никому не скажешь.
- Мама, разве в этом дело?! Ты…
- И она… И твои сообщницы. - Лиз уже не слушала и не слышала, - И твоего Стража я ТОЖЕ прикончу. Слышишь?! И его, и этого подонка!
Феникс "зашипел". Лина с усилием сдержала подступившее бешенство. От него пещера показалась багровой, а голос Лиз как-то отдалился, заглох - розовые губы шевелились, но Лина не слышала ни звука. Словно злость разделила их незримой стеной - мать и дочь. Им никогда не понять друг друга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});