Читать интересную книгу Вампиры тут голодные (СИ) - Марс Тони

Степан осторожно поцеловал ее костяшки, на миг поднял глаза и встретился с ее взглядом. Этого оказалось достаточно, чтоб потерять голову, они загипнотизированно смотрели друг на друга, Маниэр стыдливо прикусила край одеяла, он поднимался все выше, покрывая ее руку поцелуями-бабочками, невесомо касаясь кожи.

Оставил теплый поцелуй на плече, и она отвернулась, сбивчиво дыша. Их лица так близко, безумие какое-то.

Это было настоящим помутнением рассудка, потому как граф совершенно ни о чем не думал в тот миг, жадно вдыхал мягкий, слабый аромат ее тела, осторожно и как-то слишком уж по вампирьи прикусил ее шею, вырвав в Маниэр рваный вдох. Провел носом вдоль шеи, поднимаясь до мочки уха и хрипло спросил:

— Я прощен?

Она скосила на него взгляд, зрачки расширены и глаза казались почти черными, сердце бешено колотилось.

— Нет. — на грани слышимости выдохнула она. Он мазнул поцелуем по щеке и поцеловал в уголок губ, заставив ее пискнуть от неожиданности.

Глаза в глаза, тепло дыхание щекотало чужие губы, его рука на ее талии, ее руки отчаянно вцепились в его плащ, заставляя ткань с треском рваться.

Кровать тихо скрипнула, он поддался вперед и их губы соприкоснулись, она прикрыла глаза и ответила.

Маниэр была к этому готова, но нет, она ошиблась. Это было слишком близко, слишком нежно, слишком чувственно. Все внутри трепетало, она жадно дышала между поцелуями, захлебываясь, шептала его имя и даже не представляла, как сводит его с ума.

Плащ валялся где-то на полу, они не отпускали друг друга, у Маниэр кружилась голова, у поцелуя отчего-то был вкус крови, Степан совершенно не обращал внимания на саднящую губу.

Одеяло бесстыдно сползло вниз и давно было забыто, но сейчас это уже никого не волновало.

Дверь с силой шандарахнулась о стену.

— Вот это я вовремя зашел. — булькнул Веце, вылупив глаза на вампиров.

Степан прикрыл Маниэр, девушка вопрошающе смотрела на графа.

Что дальше? Будет ли теперь их дальше?

Надо было лучше связывать Веце и влить в него двойную дозу снотворного, тогда б эта сволочь не заявилась в спальню в самый важный момент.

— Выйди. — пророкотал Степан, прибив взглядом полукровку к месту.

— Я убью его. — тихо прошипела Маниэр, этот белобрысый ублюдок видел то, что не должен был.

Она не могла простить, что Веце узрел ее обнаженной, лучше убить полукровку, чтоб очистить свою честь его кровью!

— Ой, да чего вы в самом деле, застеснялись? — слабо пропищал Веце, испуганно поджав булки. Блин, ему точно не поздоровится. — Тут все свои. — дрожащим голосом добавил он, пятясь назад.

— Убирайся. — с угрозой повторил Степан, медленно выдыхая. Разум постепенно прояснялся. Что же он творит?

— Я-я уже везде убрался! Вы не переживайте, господин! Только не бейте! — затараторил полукровка, глаза непроизвольно косились на Маниэр, бледную от испуга. Девушка слабо цеплялась за рукав графа, дрожала и мокрыми глазами смотрела на возлюбленного. Только вот тот этого не видел.

Веце икнул, потом снова и снова, и не переставая икать, выскользнул из комнаты.

— Ужас! Мои глаза! Два извращенца, средь бела дня устроили похабщину! Моя детская психика! — послышался ор из соседней комнаты, затем раздался грохот, видимо, на Веце упали доски, и громкая грязная ругань, ника не соответствующая детской хрупкой психике.

Степан опустил взгляд на Маниэр, она преданно заглядывала ему в глаза, безмолвно спрашивая, что же дальше?

Граф молчаливо прикрыл глаза, кляня себя несдержанность, и грустно подумал, что Веце вовремя их прервал. Они не зашли дальше, и эта мысль неприятным осадком осела на сердце.

Он отодвинулся и снял с себя ее руки. Она неверяще смотрела на него, но не могла вымолвить и слова.

— Прости. — подавленно произнес он, прежде чем уйти.

Дверь закрылась.

— Вот значит как. — горько прошептала она, обнимая себя руками. Внутри стало обжигающе холодно и ничего не смогло бы ее согреть.

Она не плакала, тяжело дышала, легкие сковало спазмом, в голове стоял звон.

Им никогда не быть вместе, она это знала, и сегодня эта простая истина снова отпечаталась глубоко внутри ее сердца, словно клеймо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ничего, она сильная, она вытерпит.

Маниэр положила ледяные пальцы на припухшую ступню, с силой сжала, так, чтоб остались синяки и надрывно, рвано выдохнула, шепча, какая же она дура. И физическая боль не могла заглушить то, что творилось у нее внутри.

Она сплела исцеляющее заклинание и встала. Прохлада комнаты заставляла девушку чувствовать себя еще более одинокой. Маниэр оделась, застегнула трясущимися руками пуговицы и бросила взгляд на пол. Наклонилась и подняла плащ графа, прижав ткань к груди. Вот и всё, что осталось ей от их любви.

Маниэр спрятала плащ в пространственный карман и вышла из спальни на ватных ногах. Теперь между ними действительно ничего не может быть.

Больше граф не оступится, и она это знала.

***

— Вы же не сильно злитесь, господин? — раболепно залепетал полукровка, когда завидел графа. Степан молча начал разгребать хлам, которым завалило Веце. — Я правда не хотел. Но и вы подумайте о ней. Ей скоро замуж, а вы с ней такое творите, и вам-то никто ничего не скажет, а ей клан…

— Заткнись. Я знаю. — гневно процедил попаданец. — Я знаю, ясно? — он с силой отшвырнул доску в сторону и разнес книжный стеллаж. Зло выдохнул и продолжил выгребать полукровку.

— Да ясно, чего ж так орать? — притихше пробормотал Веце, опустив взгляд в пол. Фу, какие графы пошли: нервные и дерганые.

— Я не хотел. — тихо сказал Степан. Веце скептически глянул на господина. Когда не хотят, то не целуются так, будто готовы сожрать друг друга. — То есть хотел, но не этого… не так.

Когда хлам перестал намертво придавливать к полу, Веце закопошился и выполз из-под досок.

— Почему не женитесь на ней? — спросил он, отряхиваясь.

Граф выглядел еще поганее, чем в прошлый раз. Вот уж и правда — страшная напасть эта любовь.

— А то ты сам не знаешь? — выдохнул Степан, печально прищурив глаза.

— Тц, так и думал, вы не собираетесь возвращать титул. — буркнул полукровка. — Загоняетесь, небось, что ей негоже рядом с простым вампиром быть? — тон Веце звучал на редкость понимающе, но даже так, ехидства ему было не занимать.

— Я хочу ей дать только лучшее. — а что может дать простолюдин-попаданец, у которого ничего нет?

Степан не знал, правда не знал, существует ли другой правильный выход.

— А в итоге не даете ничего. — осуждающе бросил Веце, и Степану хотелось рвать на себе волосы, потому что этот сопливый малолетка, у которого-то и отношений никогда не было, был, чтоб его, прав.

— Ты думаешь, мне самому это нравиться? Думаешь мне от этого не тошно? — хрипло, зло, устало.

Граф чувствовал себя ничтожеством, именно тем, чем его и считала почти вся страна. Он сознательно отказывался от самой совершенной любви, что когда-либо могла быть, он потерял себя в этом мире и уже не пытался найти. Он чувствовал, что “Степан” растворяется, остается только Кифен — нечто инородное, что его насильно заставили равнять с собой, чье имя приказали носить, чье бремя дали тянуть.

Веце был маленьким бесчувственным меркантильным подонком и прекрасно это знал. Но понимал чувства других куда лучше такого “душевного” графа. И прекрасно видел, как ломает господина и Маниэр, осознавал, что их безумное притяжение причиняет обоим непереносимые муки.

— У каждого сердце болит по-своему. А у кого-то сердца нет, потому что было слишком больно. — глубокомысленно изрек Веце, жирно намекая, что граф бессердечная тварь.

Но тут, конечно, был заложен и другой и смысл, только вот у Степана не было ни желания, ни сил читать между строк.

— Где ты набрался таких слезливых фразочек? — поморщился вампир, поднимая с пола упавшие книги. Стеллаж был безнадежно испорчен, что ж, ему всё ещё нужно работать над контролем силы.

— Купил на черном рынке книгу “Мемуары одного попаданца”. Показать? — охотно отозвался Веце, вмиг забыв, что они тут типа ведут серьезный взрослый разговор по душам.