Возможно, опустошители почуяли его слабость.
Его тревожило уже одно то, что они научились защищаться. А если они и остальных опустошителей научат этой хитрости?
Габорн с каждой минутой все больше беспокоился, что не сможет ни остановить орду, ни заставить ее изменить направление.
И покрывался холодным потом при мысли, успеют ли посланные добраться вовремя до Вонючих прудов, чтобы их отравить.
Опустошителей Габорн опередил всего на полчаса. Прискакав в Шрусвейл, он искал Биннесмана среди своих воинов. Но чародея с его замечательным имперским жеребцом нигде не было видно. Барон Кирка на главной площади звонил в колокол.
– Вы видели Биннесмана? – спросил у него Габорн.
– Он уехал в Фелдоншир, поднимать тревогу, – ответил Кирка.
Габорн вздохнул с облегчением.
Жители Шрусвейла, и крестьяне, и лавочники, уже запрягали в телеги лошадей. Сносили в них из дому всякий скарб – подушки, одеяла, продукты; ловили своих поросят и ягнят. У постоялого двора стояла, колотя по кастрюле палкой, какая-то женщина и отчаянным голосом звала сына. Габорн увидел крестьянина, который вовсе не собирался бежать. Он открыл погреб, отправил в него жену и восьмерых своих детей, потом поволок туда же ягненка и петуха.
Габорн крикнул Кирке:
– Пойдите и выгоните оттуда этого человека и его детей!
Он испытывал настоящее отчаяние. Ведь он не просто король, он – Король Земли. Но его подданные не желают его слушать, даже когда речь идет о спасении жизни.
Габорн окинул взглядом долину, прикидывая, как расставить своих воинов. В Шрусвейле никто и никогда не строил оборонительных сооружений. С лесом граничила овечья изгородь, которая могла служить в лучшем случае баррикадой. Стенка была столь низкой, что опустошители проскочили бы ее не заметив. Для них эти тщательно выложенные плиты серого камня были что линия, проведенная палкой по песку.
Габорн выехал в поле, где заметил старый стог сена, прошлогоднего, серого от плесени. С помощью кремня и огнива высек огонь. Через пять минут стог запылал.
Здесь ветер ему не помогал. Там, на равнине, он дул на восток. Но в долине было безветренно, и огонь не распространялся.
Как только стог вспыхнул, подоспели основные силы Габорна, около тысячи рыцарей с копьями. Лорды выезжали из леса и спешно строились рядами за овечьей изгородью, словно собираясь держать оборону против опустошителей.
Скалбейн доложил:
– Милорд, опустошители меньше чем в шести милях отсюда и прибавили ходу. Чуют близость воды. С полчаса назад пришла весточка от Лангли. Они убили прилично этих тварей – слишком многие ослабели и отстают.
Габорн рассеянно кивнул. Он не сводил глаз со склона холма.
– Где же те, что везут щупальца? Скалбейн в замешательстве покачал головой.
– Наверное, скоро будут. Но Габорн ждать уже не мог.
– Поджигайте лес, – приказал он.
Пятьдесят лордов быстро привязали к копьям пучки соломы и подожгли их. Затем помчались, перескочив через каменную изгородь, к лесу.
На опушке было полно опавшей листвы, земля просохла за два дня без дождей. Но огонь не занялся так стремительно, как надеялся Габорн. Пламя трещало и дымило, лениво стелясь по земле.
Опустошители все приближались. Топот и шипение множества чудовищ, пробивающихся через лес, становились все громче.
К Габорну подскакал барон Кирка со своей неизменной киркой в руке. Габорн посмотрел на юношу с беспокойством. Тому угрожала опасность в этом сражении, он мог погибнуть.
– Итак, – сказал Габорн, – вы решили тоже принять участие в битве?
– Если смогу. Попытаюсь. Хотя… я совсем не знаю, что делать.
– Вы звонили в колокол и одного человека с семьей уже спасли, – сказал Габорн. – Вам незачем вступать в бой. Во всяком случае, сегодня.
– Но… мне этого хочется.
– Кажется, вы уже становитесь рыцарем.
– Благодарю вас, – тихо сказал Кирка.
– Держитесь поближе ко мне, – сказал Габорн. – Скачите туда, куда поскачу я. Кирка кивнул. Тут Скалбейн увидел барона и гаркнул:
– Что за молодец!
Затем оглянулся на выстроившихся в ряд Рыцарей Справедливости и прокричал:
– Я говорил вам, что он собирается жениться на моей дочери?
Кирка неловко ухмыльнулся и отрицательно замотал головой.
– Я ничего не обещал!
Но рыцари принялись выкрикивать поздравления, словно дело было уже слажено.
Габорн вдруг услышал резкое предупреждение Земли. Раненые и беженцы все еще не ушли из Фелдоншира и находились всего в нескольких милях к востоку. Он крикнул им про себя: «Бегите!»
Но не знал, услышал ли его кто.
Рыцари продолжали строиться в ряды. И Габорн прокричал:
– Друзья мои, продержимся сколько сможем! Опустошители должны понять, что мы будем сражаться до последнего – вдруг это заставит их отступить! Но будьте готовы отойти по моему приказу!
Он не успел договорить, как над головами людей уже закружились гри, поскрипывая и попискивая на лету. Земля под ногами задрожала, и Габорн посмотрел на юг долины. За две мили в лесу трещали и падали деревья.
Костры на опушке наконец разгорелись. В небо, охватив высокие дубы, взметнулись красно-желтые языки пламени. В лицо Габорну ударил жар. Затрещали и зашипели, разгораясь, живые ветви. Но в центре прохода, где должны были появиться опустошители, огонь едва тлел.
«Эх, приехать бы нам сюда два часа назад, с бочками масла и смолы!» – подумал Габорн.
На какое-то мгновение ему захотелось даже, чтобы в услужении у него был пламяплет.
Чудовища были уже в одной миле от опушки. Передние ряды их нового строя растягивались от южного до северного края долины. Вдалеке, на северо-западе позади орды вдруг затрубил одинокий рог, извещая» что опустошители отрезали кому-то дорогу.
Габорн сразу понял, кому именно.
То был отряд, который вез щупальца, и опустошители его обогнали. Габорн понюхал свои руки. Он еще чуял исходивший от них запах заплесневелого чеснока, который, по словам Аверан, означал предсмертный вопль опустошителей. И подумал с надеждой, что от его воинов тоже пахнет еще достаточно сильно, чтобы опустошители хоть немного встревожились.
– Всем стоять на месте! – прокричал Габорн. – Стоять на месте!
Ряды его рыцарей выстроились в пятидесяти футах позади каменной изгороди. Чтобы пойти в атаку, сильным лошадям достаточно было перемахнуть эту стенку.
Лорды начали опускать копья в боевую позицию. Стрелки спешно натянули луки и уже накладывали стрелы на тетиву.
С холмов задул легкий ветерок, раздувая пламя и вселяя в сердце Габорна надежду. Тлевший в проходе огонь оживился, языки его поднялись над землей невысокой стеной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});