Надо будет поговорить с Димой наедине, в присутствии одноклассников Дима вряд ли пойдет на откровенность. Как она и боялась, Дима не отвечал на ее вопросы, и тогда Таня вынуждена была обратиться к трем девочкам, которые вошли в класс последними. Они наблюдали за дракой с самого начала. Задав им несколько вопросов, Таня выяснила, что Евдокимов нехорошо выразился о их 6 «Б» классе. Девочки очень смущались, но Таня решила, что они стесняются повторить те нелитературные выражения, которые услышали из уст Аркаши.
— Дима, как бы ни обзывался Аркаша, это не повод распускать кулаки. Понимаю, ничего приятного в том, что твой класс обзывают, нет. Но на такие глупости лучше вообще не обращать внимания, или сказать что-нибудь вроде: «Это ты от зависти, что у нас такой дружный класс».
Дима уставился в пол. Таня перевела взгляд на девочек, они натянуто улыбнулись в ответ.
— Но отчего такая жестокость, ты даже чуть не сломал палец Тамаре Анатольевне?
После тягостного молчания за Диму ответили девочки:
— Аркашка говорил о вас плохое, Татьяна Викторовна, — первой осмелилась сказать Женя Сайнова.
— Да, он сказал, что вы сами виноваты, что вас…, - продолжила ее подружка.
— Молчи, дура! — набросился на неё Дима.
Таня удержала его за рукав.
— Что нечего было шляться по ночам, — пришла на помощь подружкам третья свидетельница.
— Ну вы и дуры! — крикнул им Дима, пытаясь вырвать свою руку.
— Девочки, не надо уподобляться Евдокимову и пересказывать то, что он услышал от плохих людей, — она пресекла вдруг прорвавшуюся разговорчивость девчушек.
— Он сказал, это правда, и поэтому вы на работу не ходили, — глядя в пол, тихо произнесла Сайнова.
Надо же, а ведь, действительно, обидно, поняла она Димку.
— Спасибо тебе, Дима, что ты вступился за меня, — она отпустила дергавшегося мальчика, — но я сама могу постоять за себя. Да на меня напал убийца, когда я вечером одна шла по улице, но я не только отбилась от него, но и ранила, а потом на помощь пришли мои друзья, и его задержала милиция. Мне, конечно, пришлось нелегко, у меня была трещина челюсти, поэтому я была на больничном. А вчера мне из милиции вручили вот эту грамоту, — Таня вытащила из-под кипы тетрадок на столе благодарность, которую с утра выложила из сумки, не предполагая, как она сможет ей пригодиться.
Она протянула благодарность успокоившемуся Диме. Дети, внимательно ее слушавшие, сгрудились возле учительского стола. Кто-то заглядывал через плечо Димы, кто-то уже тянул у него из рук бумагу.
— Осторожно! — прикрикнул на них Дима.
Прочитав благодарность, он давал читать ее другим, не выпуская ее из своих рук. Как хорошо получилось с грамотой, зря она злилась на милицию… и отца Максима.
Женя Сайнова взяла Таню под руку и прижалась к ее боку.
— Татьяна Викторовна, вы — героиня, — прошептала она.
С другой стороны ее также под ручку взяла подружка Сайновой Наташа.
— А я потом журнал в учительскую вам отнесу, ага? — попросила она.
Таня кивнула. В этом возрасте у девочек любовь к старшим все еще ищет выхода в телесном контакте, и Таня не стала их резко одергивать. Когда во время учебы она отрабатывала педагогическую практику в лагере, девочки висели на ней гроздьями. Дождавшись, когда все прочитают грамоту, она мягко освободилась от объятий учениц и забрала благодарность у Димы.
— Дима, ты поступил как настоящий ры…,- Таня передумала, поняв, что рыцарь — это слишком книжно, — как настоящий друг. Но избивать Аркашу было ни к чему, — ну ударил бы пару раз и довольно, подумала про себя Таня, и продолжила, — нужно было сказать, что он глупец, раз повторяет за другими, то чего не понимает.
Как еще всё это объяснить Тамаре Анатольевне? Но в любом случае наказывать Диму она не будет.
До учительской ее проводили девочки, одна несла журнал, другой Таня дала понести тетради. В учительской ей сразу бросилась в глаза забинтованная рука Тамары Анатольевны. Неприятно сжалось в груди. Димке крупно не повезло.
— Перелом? — спросила Таня.
— Нет, вывих, — ответила Тамара Анатольевна, — а вы разобрались в причинах такой жестокости?
Таня рассказала ей то, что узнала.
— Я понимаю, вам неудобно наказывать Ильина, — сказала Тамара Анатольевна, — я сама позабочусь, чтобы его наказали по всей строгости. Иначе он всех нас покалечит.
Таня попыталась защитить Диму, но коллега не стала слушать ее возражений и ушла домой, гордо держа перед собой поврежденную руку.
На следующее утро Тамара Анатольевна успокоилась и выслушала Таню. Она смягчилась, когда Таня рассказала, как Димка любит свою собаку, и как трогательно печется о младшем брате, который учится во втором классе. Тамара Анатольевна и сама понимала, что Дима вывихнул ей палец непреднамеренно, без злого умысла. Они договорились с Таней, что Дима извинится перед Тамарой Анатольевной, а она в свою очередь поговорит с Евдокимовым. Таня обещала, что после уроков они с Димой придут в кабинет русского языка, Таню очень заботило, чтобы в кабинете больше никого не было, главное — ребят из 6 «Б». Она понимала, как это будет нестерпимо для Димы. Лучше понимать этого строптивого мальчишку ей помогли Саша с Максимом.
Но до конца уроков ей еще раз пришлось испытать любопытство учеников к своей персоне, на этот раз старшеклассников. В 11 «Б» Таня начала новую тему, предварив ее замечанием, что из-за ее нездоровья они отстали от плана.
— А чем вы болели? — громко поинтересовался со своего места в первом ряду Сергей Ефимов, самый умный из ее учеников, щелкающий любые задачи как орешки.
Таня стояла у стола перед проходом между первым и вторым рядами и заметила, что Миша Носков показывает Сереже под партой кулак. Сережа лишь улыбался, ожидая ее реакции.
— Вообще-то это достаточно интимный вопрос, — сказала Таня, — в твоем возрасте уже пора понять, что такие вопросы не всегда уместны.
— Да я просто хотел узнать, как ваше здоровье, — невинным тоном ответил Сережа, глядя ей в глаза.
— Спасибо за заботу, я чувствую себя прекрасно. Но сдается мне, что тебя, да и остальных тоже, больше интересует, сколько вреда причинил мне убийца, напавший на меня. Ведь, наверняка, вы уже все слышали и обсуждали это между собой.
В классе зашумели, зашевелились.
— Ну что вы, Татьяна Викторовна…Мы ничего плохого… Ефим, прекрати выступать, не мешай вести урок, — раздавались голоса с мест. Молчал лишь Сережа, продолжая смотреть на нее.