Потому что, черт возьми, я считал своим народом хроваков! Потому что я любил их, а они любили меня!
Кикаха громко зарыдал. Из груди, сжимая горло, рвался крик истерзанной души. Но и выплакав слезы, он чувствовал в сердце ноющую рану. Боль стала настолько сильной, что Кикаха боялся даже шевельнуться. Наконец Анана неловко поднялась с кресла и положила ладонь на его руку.
— Все верно, — сказал Кикаха. — Мне уже лучше. Сажай самолет на тот выступ. Пещера Подарги находится в десяти милях к западу. Вход в нее охраняют зеленые орлицы. Подходить туда опасно в любое время, и особенно ночью. Два-три года назад мне довелось побывать в гостях у кровожадной гарпии. И тогда нам с Вольфом удалось уговорить ее выпустить нас из пещеры. — Он усмехнулся. — А за это мне пришлось заплатить ей ночью любви. От других пленников требовалось то же самое, но у многих ничего не получалось — возможно, от испуга или отвращения. И когда такое случалось, она разрывала их на куски, как бумагу, а затем терзала тела своими огромными и острыми когтями. Поэтому, Анана, я в каком-то смысле уже любил тебя. Вернее, женщину или женское существо с твоим лицом.
— Я смотрю, ты действительно почувствовал себя лучше, раз уж заговорил о таких вещах, — холодно сказала она.
— Не обижайся. Я просто пытаюсь шутить и болтать о том, что не напоминает мне о смерти, — ответил он. — Надеюсь, ты простишь меня за это?
Анана кивнула, но ничего не сказала в ответ. Кикаха тоже молчал. Они поели холодного мяса и сухарей, посчитав опасным разводить огонь. Свет костра мог привлечь внимание Звонарей и зеленых орлиц. А вокруг по скалам бродили страшные и коварные твари.
Глава 13
Ночь прошла без происшествий, хотя время от времени их будили далекие крики, дикий смех, рычание, рев и свист.
Позавтракав, они осторожно полетели вдоль склона скалы. Наконец Кикаха заметил орлицу, которая приближалась со стороны моря. Он направил к ней самолет, надеясь, что она не будет их атаковать или спасаться бегством. Как видно, ее любопытство победило остальные эмоции. Самолет неподвижно завис в воздухе, и птица медленно закружила вокруг него.
Внезапно она бросилась прочь с криком:
— Кикаха-а-а!
Он думал, что она помчится к пещере. Но вместо этого орлица повела себя довольно странно — что, впрочем, свойственно всем женщинам, как сказал он Анане. Птица снова поднялась вверх. Кикаха жестом показал ей, что собирается спуститься на широкий выступ, где они могли бы поговорить.
Наверное, орлица решила, что там она сможет напасть на Кикаху, и опустилась рядом с самолетом, с громким шелестом сложив огромные крылья. Голова птицы с желтым крючковатым клювом и яростными горящими глазами грозно возвышалась над кабиной. Открыв обтекатель, Кикаха поднял лучемет. Но, заглянув за его плечо, орлица отпрянула назад с пронзительным криком:
— Подарга?!
Почтение к царице птиц не позволило ей расспрашивать, чье лицо она увидела.
Орлица относилась к Кикахе, как и все ее подруги. Но она помнила, что однажды тот гостил в их пещере вместе с Вольфом, а затем штурмовал дворец на вершине монолита — высшей точке планеты.
— Я Тивеста, — сказала она голосом огромного попугая.
— Что ты здесь делаешь, Ловкач? Разве ты не знаешь, что Подарга приговорила тебя к смерти? Если мы поймаем тебя живым, ты познаешь перед смертью жестокие пытки.
— Тогда почему же ты не пытаешься меня убить? — спросил он.
— Потому что таков приказ моей повелительницы. Подарга узнала от Девиваниры, что ты освободил ее и Антиопу из тишкветмоакского плена. Она узнала, что в Таланаке творится что-то очень серьезное, но детали ей пока не известны. Подарга решила разобраться в истинном положении дел и временно отменила приговор — но ее решение не относится к Ядавину-Вольфу. У нас есть приказ препроводить тебя к ней, если ты будешь умолять об аудиенции. Хотя, честно говоря, Кикаха, я предупреждаю тебя — попав в пещеру, ты можешь остаться там навеки.
— Я не собираюсь молить об аудиенции, — ответил Кикаха. — И если я появлюсь в пещере, то только в этой машине и при оружии. Осмелишься ли ты передать мои слова Подарге? Если да, то скажи ей, что я буду ей верным помощником, если она захочет отомстить тишкветмоакам за смерть и пленение многих ее подруг. И еще передай, что в наш мир прокралось огромное зло. Пока оно не угрожает ей лично. Но ее рабство не за горами. И это зло уже тянет к ней и орлицам свои холодные пальцы, оно уже рядом с вашими гнездами. Я могу рассказать ей об этом — если только увижу ее.
Тивеста пообещала передать его слова царице и улетела.
Прошло несколько часов. Кикаха начал нервничать. Он сказал Анане, что безумие Подарги часто заставляет ее действовать вопреки ее же интересам. И вскоре они могут увидеть стаю гигантских орлиц, которые ринутся на них с зеленого неба, чтобы раз и навсегда исполнить месть своей царицы.
К счастью, прилетела лишь одна из них, Тивеста, и сказала, что он может появиться в пещере на своей машине и взять с собой человеческую женщину. Кроме того, ему позволено брать любое оружие, которое он только захочет, — но пусть Кикаха берет его побольше, если собирается обманывать их мудрую Подаргу. Кикаха перевел Анане слова орлицы, поскольку они говорили на испорченном микенском наречии Древней Греции — великом языке Одиссея, Агамемнона и Елены Троянской.
Анану возмутила роль, которую ей отводили в этой игре. На ее лице появилась усмешка.
— Человеческая женщина! Неужели эта вонючая птица не узнала во мне властительницу?
— Наверное, нет, — ответил он. — В конце концов, ты выглядишь, как обычная женщина. Вы из той же породы, что и люди, и, несмотря на твое происхождение, культуру и воспитание, я тоже считаю тебя человеком. Ты хочешь сказать, что я не прав? Возможно. Но у Вольфа есть по этому поводу несколько интересных теорий.
Анана проворчала в ответ какое-то ругательство на языке властителей. Кикаха тронул самолет с места и последовал за Тивестой к отверстию пещеры, в которой Подарга уже пятьсот лет содержала свой двор.
Гарпия выбрала прекрасное место. Скала в несколько тысяч футов плавно нависала над входом и имела гладкую, как зеркало, поверхность. Снаружи вдоль пещеры шел широкий выступ. Однако к отверстию можно было подобраться только с одной стороны. Все входы к пещере охраняли сорок орлиц. Ниже выступа скала под углом уходила в монолит. Поэтому ни одно существо не могло проникнуть в пещеру сверху или снизу. Отряд отважных воинов мог бы спуститься сюда по веревкам, но, если бы на них напали, им пришлось бы туго.
Входом служило круглое отверстие около десяти футов в диаметре. За ним начинался длинный извилистый коридор, чьи каменные стены пять веков полировали перья гигантских птиц.
Со скрипом и визгом, царапая стены, их самолет пролетел по туннелю около пятидесяти ярдов и наконец оказался в обширной пещере. Ее освещали факелы и огромные, похожие на перья растения, которые сияли белым светом. Они тысячами свисали с потолка и торчали из стен; их корни уходили в скалы.
Долетавший откуда-то сквознячок овевал пылающие щеки Кикахи.
Пещера оставалась такой, какой он ее запомнил, — за исключением запаха. По всей видимости, Подарга произвела генеральную уборку помещений. Гниющий мусор на полу убрали, а сотни сундуков с сокровищами и шкатулки с драгоценными камнями установили вдоль стен и вынесли в другие помещения. Выстроившись в два ряда, орлицы образовали для самолета проход. Гладкая гранитная пятидесятиярдовая дорожка заканчивалась у каменной платформы. Десятифутовое возвышение представляло собой ряд ступеней из кварцевых блоков. Прежний, вырезанный в скале трон исчез. Вместо него в центре платформы стояло огромное золотое кресло, украшенное алмазами и рубинами. Древние мастера отлили его в форме феникса, распростершего крылья. Кресло некогда принадлежало радаманту Атлантиды, правителю четвертого уровня этой планеты. Подарга захватила трон во время набега на его столицу. С тех пор минуло четыреста лет; радамант погиб, атлантов почти не осталось, а огромный город превратился в руины и прах. Вольф хотел заселить эту страну заново, но что-то нарушило его планы. Он исчез, и появились Черные Звонари.