Если и есть что-то общее в обоих мирах, так это неопределенность.
Приоткрыв полусонные глаза, Анана лениво наблюдала, как ее спутник, покончив с едой, выполнял серию энергичных упражнений и разминал затекшие мышцы. Завершив зарядку, Кикаха сполоснул руки и лицо водой. Прошлым вечером он выкупался в ручье, и теперь его вид мог претендовать на вполне приличную оценку. О бритье ему тревожиться не приходилось, поскольку, покидая деревню хроваков, он использовал средство, замедлявшее рост бороды на несколько месяцев. Это средство ему подарил Вольф, причем действие мази можно было нейтрализовать в любое время с помощью другой пасты, которую Кикаха оставил дома, в деревне хроваков.
Даже при пробуждении Анана выглядела так, будто собралась куда-то в гости. Однако она пожаловалась на плохой запах изо рта и посетовала, что вынуждена справлять нужду при свидетеле.
Кикаха пожал плечами и сказал, что старой женщине, прожившей десять тысяч лет, следует быть выше человеческих слабостей. Анана не стала сердиться и лишь скромно спросила:
— Мы полетим сейчас? Или сегодня можно отдохнуть?
Кикаху удивила ее уступчивость. Анана отдавала ему право выбора, и, честно говоря, он не ожидал такого от властительницы. Уже который раз Анана демонстрировала реальный взгляд на жизнь и исключительную гибкость натуры. Она понимала, что это его мир, и полагалась на решения Кикахи. Кроме того, она, очевидно, оценила его ловкость и умение выходить из любых критических ситуаций. Однако Анана скрывала свои настоящие чувства. Скорее всего она останется с ним до определенного времени, а потом бросит его, когда он станет для нее обузой. В каком-то смысле Кикаха и сам одобрял подобные отношения. По крайней мере пока они довольно мило уживались друг с другом. Впрочем, не очень-то мило — Анана ясно дала ему понять, что никогда не согласится вступить с ним в близкие отношения.
— Я тоже не прочь отдохнуть, — сказал Кикаха. — Но среди хроваков мы будем в большей безопасности. Я даже знаю пещеру неподалеку от деревни, где мы спрячем самолет. А потом, отдохнув и набравшись сил, мы поговорим с моим народом, и я натравлю их на Звонарей, если только они захотят хорошей битвы. А они захотят. Они любят сражаться.
Анана заметила мигавший огонек на приборной панели.
— С нами пытается связаться другой самолет. Но запрос может идти и из штаба во дворце Ядавина. Мне кажется, они встревожились, не получив своевременного отчета.
— Я бы с удовольствием подурачил их, но с моим знанием языка властителей мне вряд ли удастся ввести их в заблуждение, — сказал Кикаха. — Конечно, могла бы попытаться и ты, но я думаю, они сразу узнают голос женщины. Пусть эта штука мигает. Пока меня тревожит другое… Скажи, а Звонари могут каким-то образом отследить местоположение нашего самолета?
— Да, могут, но лишь в том случае, если мы на несколько минут выйдем с ними на связь, — ответила она. — Или если самолет окажется у них на виду. Это мои машины, и я оснастила их некоторыми защитными устройствами — жаль, что только некоторыми.
— Не забывай, что они собрали у себя аппаратуру из четырех дворцов, — напомнил Кикаха. — Помимо твоей техники, у них есть приборы Вольфа, Нимстовла и Юдубры. И они могли установить их на самолетах.
— Тогда почему же они не установили их на этом самолете? — возразила Анана.
Она зевнула и прикрыла глаза, собираясь вздремнуть. Кикаха возмутился: она проспала уже двенадцать часов и могла бы, в конце концов, оторвать от кресла свою прекрасную задницу. И вообще, если она хочет остаться живой, ей лучше включиться в работу, не мешкая. Добавив несколько грубых фраз, он немного успокоился и посоветовал ей сделать соответствующие выводы.
Анана согласилась, что он прав. Это удивило Кикаху и даже немного насторожило. Анана села в кресло пилота, включила источник статического поля и сказала, что ждет дальнейших указаний.
Скользнув параллельно склону горы, самолет направился к краю уровня. Анана старалась держать машину в нескольких футах над острыми выступами скал. Через два часа они подлетели к грани монолита, на котором находился ярус Америндии. Каменная стена почти вертикально уходила вниз более чем на сотню тысяч футов. У ее основания располагался уровень Океана, хотя никакого океана там не было. Монолит у основания мира опоясывало море, ширина которого нигде не превышала трех сотен миль.
На другой стороне Океана виднелась полоска суши, окружавшая нижний ярус планеты. Ее ширина составляла около пятидесяти миль, но с высоты края монолита она выглядела тоненькой, как нить. Там, на пляже и холмах, густо поросших деревьями, жили люди, человекообразные существа и сказочные животные. Многие из них появились на свет в биолабораториях Ядавина. Это он наделил их долголетием и неувядавшей юностью. Это по его прихоти ожили русалки и водяные, сатиры с копытами и козьими рогами, рогатые фавны с поросшими шерстью ногами, небольшие кентавры и другие существа, которым Ядавин придал сходство с героями греческой мифологии. Полоска суши являлась своего рода раем, садом Эдема с небольшой добавкой неземных штрихов, заимствованных из других вселенных.
На другой стороне Сада находилась грань мира — по сути дела, настоящий конец света. Кикаха несколько раз посещал эти места, устраивая себе так называемый «отпуск», а однажды за ним там гнались ужасные гворлы, которые пытались убить его и завладеть рогом Шамбаримена. Как-то раз он заглянул за грань, и это зрелище вызвало у него трепет и страх. Зеленая бездна внизу, под планетой, казалась бездонным небом, и, сорвись он тогда со скалы, его падение длилось бы вечно.
Поведав все это Анане, Кикаха добавил:
— Мы могли бы укрыться внизу на долгое время. Там прекрасное место — без войн и кровопролитий, если, конечно, не считать одного-двух разбитых носов. Это мир чувственного наслаждения без всяких интеллектуальных прикрас и измышлений. К сожалению, через несколько недель он нагоняет такую тоску, что поневоле становишься алкоголиком или наркоманом. Но хуже всего то, что однажды туда спустятся Звонари. И к тому времени их сила значительно окрепнет.
— Можешь в этом не сомневаться, — кивнув, согласилась Анана. — Они начнут создавать новых Звонарей. Я полагаю, в одном из дворцов они найдут все необходимые материалы. В моем их нет, но…
— У Вольфа есть, — подхватил Кикаха. — Однако, чтобы вырастить и воспитать молодежь, достойную их общества, Звонарям понадобится как минимум десять лет, не так ли? И до этого времени их по-прежнему пятьдесят — вернее, сорок четыре.
— Сорок четыре или четыре, они не остановятся, пока не поймают и не убьют тебя и нас троих. Я сомневаюсь, что Звонари отважатся на захват других вселенных, пока не расправятся с нами. Загнав нас в этот мир, они будут продолжать охоту до тех пор, пока не уничтожат каждого.
— Или пока мы не расправимся с ними, — добавил Кикаха.
Анана улыбнулась:
— Вот этим ты мне и нравишься. Жаль, что ты не властитель. Мы бы…
Он попросил ее не уточнять детали и посоветовал вести машину вдоль края монолита. Спускаясь, они заметили, что отвесная скала оказалась не такой уж и гладкой. Во многих местах ее покрывали трещины, наросты и довольно плоские выступы. Тут имелись карнизы и выбоины, которые служили тропами для многочисленных тварей, знакомых и не знакомых Анане и Кикахе. В некоторых местах скала треснула, и образовались огромные разломы. Со временем они расширились и превратились в сравнительно большие долины, где не только струились ручьи и сверкали каскады водопадов, но даже текла река в полмили шириной. Она с ревом вырывалась из большой пещеры в конце громадного разлома и, низвергаясь с гигантского обрыва, устремлялась в море, которое находилось на семьдесят пять тысяч футов ниже.
Кикаха объяснил, что основные зоны обитания этой планеты располагаются на горизонтальных вершинах пяти монолитов. Их общая площадь приблизительно равняется той части Земли, которую покрывают моря и океаны, и она значительно превосходит поверхность земной суши. Сюда же следует прибавить обитаемые области на вертикальных монолитах, а они не уступают по площади африканскому континенту. Кроме того, здесь имеются обширные подземные территории — огромные пещеры, которые пронизывают бесконечными лабиринтами всю пирамиду многоярусного мира. В них обитают различные племена и животные, приспособившиеся к подземной жизни.